Невские берега (СИ) - "Арминьо" - Страница 29

• Предыдущая
• 29/29

Вечером я отвез его на вокзал, к "Ондатрам", думал слинять по-тихому, чего я им... Общаться, знакомиться, очень надо. Но Сашка - он же псих. То есть я никогда не думал, что он такой псих. Я думал, он нормальный. “Привет, народ! - жизнерадостно сказал он, глядя в малость опухшие физиономии своих музыкантов. - А я вот женюсь, поздравляйте”.

Я оцепенел и попробовал слиться с ближайшей стеной вместе со своей щегольской рубашкой и начищенными ботинками. Ребята весело хмыкнули и поинтересовались, кто та счастливица, что станет жить на зарплату музыканта и врача и родит Гонтареву пухленьких детишек? - Да вот же! Мы с Тимом решили... в общем, такие дела.

Последовала минута молчания. Я выматерился про себя, истратив все свое самообладание на то, чтобы не закрыть лицо руками. Но лучше смерть, чем позор, поэтому я выпрямился и приветливо оглядел застывшие ряды гонтаревских друзей.

- Добрый день. Очень приятно.

Друзья пробурчали что-то невразумительное. Меня уже понесло, я ослепительно улыбнулся и взял Сашку за руку. Музыканты же должны тренировать непредвзятое отношение к жизни, да?

- Кстати, отличный вискарь тут имеется! Ну что, многая лета счастливой нетрадиционной семье! - продолжил мой нареченный, добывая из рюкзака всунутую мной  "на дорожку" бутылку “Лафройга”. - По глотку. В вагоне продолжим!

Бутылка, пошатываясь, пошла по рукам. Я стоял и офигевал. Сашка не то что отважнее меня, его отвага граничит с безумием, я только сейчас это понял. Драгоценный островной напиток убывал, я разглядывал смущенные и обескураженные лица и улыбался, как змея. У меня даже губы заболели. Мне было хорошо. Вискарь дошел до какого-то бородатого кренделя, в глазах которого читалось что-то вроде что-то вроде "охренел ты в корягу, Гонтарев. Обкурился что ли?"

- Ну что, Михалыч, - как ни в чем не бывало сказал Сашка. - Приложишься? Или за пидоров не пьем?

Бородатый поколебался, потом молча выпил, вернул бутылку, Сашка тоже приложился.

- Вот и ладно. Давай, Тим, пока. Я скоро приеду. А тебе все равно нельзя, ты за рулем!

Я посмотрел на него, в серых глазах плясали черти, улыбка до ушей. На плече рюкзак, на рюкзаке - лисий хвост. Кожаные штаны все в каком-то дерьме. Любовь моя.

Как его было не поцеловать. Плевать, что смотрят.

У поцелуя был вкус соли, дегтя, морских водорослей, железа и крови. “Лафройг” - очень хороший виски.

Домой я ехал осторожно. Обычно гоняю под сто двадцать, откупаясь от ментов подачками, на пустом шоссе машина и больше дает. Но теперь я соблюдал все правила. Все. Гребаные. Правила. Впервые за много-много лет я хотел жить.

• Предыдущая
• 29/29