Я — не Я - Слаповский Алексей Иванович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/92
• Следующая

Неделин помнил, что дверь в квартиру Куролапова, если это обиталище уместно назвать квартирой, не запиралась, поэтому не стал звонить или стучать, а пошёл прямо на балкон.

Куролапов возлежал на подушках в окружении трёх красавиц, которым народ дал прозвище «синюхи» или «синеглазки». Первое прозвище оправдано синевой их подбитых своенравными кавалерами скул, синевой также, но уже с багровым оттенком, их алкогольных носов и щёк, синевой дешёвых косметических теней, которыми они густо намазывают веки, а второе — тем, что они в действительности в большинстве своём почему-то синеглазы. Красавицам было: младшей около тридцати, старшей не менее сорока. Средняя выглядела одновременно и на тридцать, и на сорок, и дело тут не во внешности, а в том, что глаза её смотрели тускло, вне момента, как бы из всей прожитой жизни разом. Устало.

Альберт пришёл! — закричал Куролапов. (Какой ещё Альберт ему приснился?) — Сейчас выпьем! Альбертик, дай денежку. Сейчас, девчонки! —и вытеснил собой Неделина в комнату, закрыв двери на балкон.

Ты кого привёл? — спросил Неделин.

— Я не понял! —возмутился Куролапов. — Ты просил бабу, а я тебе сразу трёх! В чём претензии?

Мы говорили о двоюродной сестре. Которая это самое. Проститутка.

Всё правильно! Любка и Сонька, сестры мои двоюродные, они проститутки, как заказано. А Нинка, иха подруга, она не проститутка, но выпить любит, а если захочешь, то пожалуйста. Все со справками, никогда не болели. Отличные женщины, я тебе говорю!

Валютная проститутка, — напомнил Неделин, уже понимая, что Куролапов наврал.

Можно и без них обойтись, — сказал Куролапов. — Что нам, умным людям, поговорить не о чём?

Беги за вином, — сказал Неделин.

Он лежал на балконе среди подушек, не стесняясь разглядывал красавиц, изумляясь их уродству, их нелепым потасканным нарядам, их жадности к вину, их мутному хмелю, их грязным загорелым рукам, их беззубым ртам, их попыткам говорить при постороннем культурно, но попытки эти не удавались, они срывались то и дело на привычный мат. Куролапов блистал, рассказывая срамные анекдоты.

Музыки нету, — пожалела Нина, старшая. — За чем проигрыватель пропил, Куролапов?

Я сам музыка! — сказал Куролапов и принёс из комнаты гитару, на которой уцелело только три струны.

Женщины, однако, отнеслись к гитаре серьёзно, сели поудобнее, но и строже: приготовились.

На Муромской дороге! — сказал Куролапов и стал нащипывать струны, верно и чисто выводя мелодию песни. Начала тихим грудным голосом Нина, подхватила Соня, средняя, тоже тихо и глубоко, а на припеве высоко, но без баловства и лишнего ухарства, как это бывает в пьяном застолье, вступила младшая — Люба. Куролапов аккомпанировал, сам не пел, только изредка вплетал в песню низкую басистую ноту, он глядел на женщин внимательно, а они старательно, как школьницы, следовали указаниям его головы, он дирижировал ею, показывая и такты и необходимую высоту звука.

Песня кончилась, и только тогда женщины дали себе волю — заплакали. Куролапов зарыдал. Неделин почувствовал, как щиплет в глазах.

Вы, — сказал он Любе, взяв её за руку и проникая в «ё синие глаза, — кто по профессии?

Минетчица! — ответила за неё Нина.

У вас есть дети? — не обратил внимания Неделин.

Детей топим в унитазе! — опять ответила за неё Нина.

Куролапов ударил её гитарой по затылку (струны загудели):

Не лезь, дай человеку пообщаться!

А чего тут общаться? — сказала усталая Соня. — Шли бы в комнату. Любка, видишь, мужчина не терпит. Не динамь.

А я что? —Любка шустро подхватилась, потащила за руку Неделина. — Пойдём, любимый! — кричала она. — Пойдём, золотой! Сю-сю-сю, холосенький мальсик! Ся-ся-ся! Бу-бу-бу! Ня-ня-ня!

И потащила, повалила в комнате на какой-то топчан, заскрежетавший пружинами, стала грубо лапать и хотеть. Неделин отворачивался от её мокрых губ.

Бабы, он отлынивает! — хохоча, закричала Люба. Хохоча, вбежали Соня и Нина, тоже стали хватать, тормошить, стаскивать штаны и прочее. Куролапов, стоя в балконной двери, громко одобрял.

Не хочу я! — закричал Неделин.

Он не хочет! — закричал Куролапов и закрыл дверь. — Бабы, он не хочет. Мы ему поможем! Ты не хочешь?

Нет!

Момент! Бабы, держи его!

И он возник перед Неделиным, которого бабы распяли на топчане, держа в руках ножницы.

Ты…что? — выговорил Неделин.

Ты же не хочешь? Мы тебе раз — и нету!

Что за шутки! — заорал Неделин.

Какие уж тут шутки! — заплакала, заголосила Нина, лаская и теребя. — Какие уж тут шутки!

Неделин рванулся, но женщины держали крепко, особенно Соня, лицо которой стало сосредоточенным и злым.

Чик — и нету! Чик — и нету! — бодро кричал Куролапов и щёлкал ножницами всё ближе, ближе. Неделин вырвал одну руку и стал бить кулаком по синеглазым лицам, расшвырял, бросился на Куролапова, неистово ударил его несколько раз — и побежал из квартиры, на ходу натягивая штаны.

• Предыдущая
• 18/92
• Следующая