Антиабсурд, или Книга для тех, кто не любит читать - Слаповский Алексей Иванович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/58
• Следующая

Он переместился в метро с Киевского вокзала на Павелецкий, а там его остановили милиционеры, чтобы проверить документы. А Лаптев, как назло, не успел в связи с возрастом поменять фотографию. Он полгода назад это должен был сделать, но слишком был занят работой и мыслями о Конягиной. Он стал объяснять это милиционерам, а они повели его в пикет вымогать деньги. Всем нужны деньги, горько подумал Лаптев, но они мне и самому нужны. И по пути он вдруг рванулся и побежал. Он бежал очень быстро, а милиционеры скоро устали, потому что привыкли к малоподвижной работе.

Но вот беда: Лаптев подвернул ногу.

Страдая и охая, он снял из-под рубашки футболку, забинтовал ногу и потащился к вокзалу, стараясь быть незаметным.

Наконец он сел на электричку и поехал.

Он проехал три станции, но тут вошла слепая старуха и пошла по вагону с протянутой рукой. Кто-то отвернулся, воспользовавшись, что старуха не видит, а кто-то дал на всякий случай. Лаптев бы и рад, но лишних не было. Но тут вдруг старухе стало плохо и она стала сгибаться и причитать, чтобы ее вывели и довели до станции, где у нее сноха. Тут все отвернулись, а Лаптев не выдержал, вывел старуху, довел до станции, а поезд в это время ушел. При этом снохи не оказалось, и Лаптеву пришлось вызывать «Скорую помощь», ждать ее и утешать старуху, потому что она кричала, что сейчас умрет. «Скорая помощь» приехала и сказала, что у нее сердечный приступ и могла бы действительно умереть, впрочем, давно пора.

А Лаптев дождался следующей электрички и поехал опять к Конягиной.

Он доехал через полтора часа и стал еще ждать автобуса. Автобус пришел, Лаптев влез, поехал, но через минут сорок автобус сломался посреди дороги.

Лаптев оценил степень поломки и пошел дальше пешком, потому что осталось всего семь километров. Правда, с вывихнутой ногой шлось трудно.

Но он все-таки дошел.

Уже смеркалось.

Он шел мимо дома, где во дворе была злая собака. Она увидела, что Лаптев идет тяжело и подумала, что он что-то несет. А ее учили на воров, поэтому она зарычала, залаяла, бросилась на Лаптева и укусила его.

Лаптев берег здоровье больше, чем внешний вид. Поэтому оторвал рукав от рубашки и перевязал рану.

В девять часов вечера он позвонил в квартиру Конягиной.

Открыла ее мама и сказала, что Конягина ушла к соседу Мутину.

Лаптев пошел к соседу Мутину.

Мутин пил с друзьями. На вопрос о Конягиной он возмутился и полез на Лаптева, обозвав Конягину грязными словами. Лаптеву пришлось ударить Мутина. Но его друзья накинулись на него, схватили и бросили с балкона третьего этажа.

Лаптев остался жив, но сломал вторую ногу. Он привязал к ней колышек и обмотал вторым рукавом рубахи.

И кое-как пошел опять к дому Конягиной.

Там он сказал ее маме, что ее у Мутина нет.

Ох, сказала мама, я забыла, она пошла к подруге Ситиной вышивать мулине.

Тогда Лаптев пошел к Ситиной.

Но Ситина сидела одна и не вышивала мулине, а, наоборот, смотрела телевизор и ничего не делала. Она пригласила Лаптева присоединиться. Но он ушел и пошел опять к маме Конягиной.

Ох, сказала мама, совсем я старая дура, оказывается, моя дочь все время была в ванной, а я и не знала!

Тут вышла и сама Конягина, вся чистая, розовая, прекрасная и сказала: милый Лаптев, наконец-то.

Но Лаптев сказал: нет, Конягина, послушай. Ты мне надоела, я тебя больше видеть не хочу, и перестань меня преследовать.

Исполнив свой долг честного человека и мужчины, Лаптев удалился.

Он берег силы: ему предстоял еще долгий путь на родину.

24-го декабря 2003-го года Ассов проснулся вдруг в пять часов утра и понял, что ему нужно купить пальто.

Он очень удивился.

Он ведь собирался купить куртку. На меху. Удобно. Практично. Тепло. Недорого. Все сейчас в куртках ходят.

Ему и жена советовала: куртку. Практично. Недорого. Тепло. И сейчас все в куртках ходят.

И мама советовала: куртку. Тепло. Практично. Недорого. И в куртках все ходят сейчас.

И даже теща советовала: куртку. Недорого. Практично. Тепло. И ходят сейчас в куртках все.

И вдруг — это радостное пробуждение в пять часов утра с радостным убеждением, что ему нужно пальто.

Почему? Зачем? Ведь дорого. Непрактично. Не очень тепло. И никто не ходит в пальто сейчас.

Ассов не стал отдавать себе отчета.

Он объявил о своем желании проснувшимся родственникам.

Они — отговаривать.

Дорого, сказала жена.

Не очень тепло, сказала мама.

И никто не ходит в пальто сейчас, сказала теща.

Ассов непробиваемо улыбался.

Жена даже поскандалила, мама поплакала, а теща что-то прошипела.

Ассов улыбался.

С этой странной улыбкой он пошел да и купил в самом деле себе пальто. Так себе пальтишко, надо сказать, драп-поплин, серенькое, три пуговички, ничего особенного.

Но Ассов продолжал улыбаться.

Все удивлялись: чего это он улыбается, как дурак? Ну, купил пальто, тоже, событие! Тем более, в пальто сейчас никто не ходит. Что случилось вообще?

И один лишь Ассов знал, что случилось: он стал другим человеком.

Богатый человек Сулицын в ночь на Рождество выиграл в казино 3 547 (три тысячи пятьсот сорок семь) долларов США.

Выйдя из казино, он услышал, как грязный бомж поздравил его:

— С наступающим вас!

— Праздник, что ли? — спросил Сулицын.

— А как же! Рождество!

Сулицын, человек религиозный, хоть и не верующий, умилился и дал ему 10 (десять) рублей.

— Откупаешься мелочью! — сказал бомж, но не тот бомж который поздравил его с праздником, а другой, тоже грязный — и очень беззубый. — Откупаешься от совести десяткой! — повторил бомж.

Сулицын дал и ему 10 (десять) рублей.

Бомж принял, но усмехнулся и сказал еще тверже:

— Откупаешься? Не откупишься!

— Ты так считаешь? — иронично спросил Сулицын. И дал ему 100 (сто) рублей. — Ну? И теперь — откупаюсь?

— Откупаешься! — сидя стоял на своем беззубый бомж.

— Так, — нахмурился Сулицын. — Ладно!

И дал бессовестному нищему все русские деньги, бывшие при нем: 17666 (семнадцать тысяч шестьсот шестьдесят шесть) рублей.

Он ждал, что нищий бросится целовать ему руки и ноги и закричит, что нет, не откупаются такими серьезными суммами, отец родной, голубиная душа, благодетель!

Но не услышал он ни про родного отца, ни про голубиную душу, ни про благодетеля. Нищий небрежно сунул деньги за пазуху и цыкнул плевком на асфальт.

— Откупаешься!

Тогда Сулицын дал ему все валютные деньги вместе с выигрышем: 8 457 (восемь тысяч четыреста пятьдесят семь) долларов США.

— Откупаюсь? — спросил он после этого.

— Откупаешься!

Тогда Сулицын схватил его за руку и повел.

Он отдал ему «мерседес» стоимостью 55 000 (пятьдесят пять тысяч долларов).

— Откупаюсь?

— Откупаешься!

— Ладно!

И Сулицын начал отдавать ему: квартиру, дом в пригороде Москвы, дом в Калифорнии, все акции, катер, самолет, все деньги и даже жену свою, неземную женщину с кларнетово-чистым рисунчатым именем Кларисса отдал ему.

Он все ему отдал, на сумму (исключая бесценную Клариссу, достоинство которой не может быть выражено в купюрах) 24 765 803 (двадцать четыре миллиона семьсот шестьдесят пять тысяч восемьсот три) доллара США.

— И теперь откупаюсь? — закричал он в отчаянии.

— Конечно, — спокойно ответил нищий, кладя одну руку на руль «мерседеса», а другую на плечо Клариссы.

Тогда Сулицын, рыча, крича и рыдая, начал стягивать с себя последнюю одежду.

Но тут он случайно глянул на календарь и увидел, что Рождество уже прошло.

Поднял глаза: а нищего нет. И «мерседеса» нет, и миллионов нет, и жены нет. Ничегошеньки нет. Понял он, что хитрый нищий обманул его, присвоил все себе и скрылся.

• Предыдущая
• 50/58
• Следующая