Три банана, или Пётр на сказочной планете - Слабый Зденек - Страница 25

• Предыдущая
• 25/30
• Следующая

Петр вздрогнул. Во-первых, ему было действительно холодно, а во-вторых, он почувствовал озноб при одной мысли о том, что ему придется остаться здесь, среди снега и льда. Он быстро натянул рукавичку на самокат и превратил его в тёплую шубу, которую надел на себя. Потом он снова поклонился Сребровласке и Снеговику.

– Что тебе здесь надо? – забеспокоился Снеговик. – Тебе не следовало сюда приходить. Ты не такой, как мы, ты скоро захочешь уйти, и Сребровласке тогда станет ещё грустнее.

– Вы правы, пан Снеговик, – согласился Пётр. – Я не смогу у вас остаться. Но я пришёл для того, чтобы развеселить Сребровласку.

– Ну, говори, – нахмурился Снеговик, а Сребровласка с нетерпением ждала, что же будет дальше. – Если ты её не развеселись, я подую на тебя, и ты обледенеешь.

– Сейчас скажу, – пообещал мальчик. – Сейчас я вам всё скажу. Но вы тоже дайте мне обещание.

– Какое обещание?

– Что я получу три серебряных волоса Сребровласки, если мне удастся её развеселить. Снеговик задумался:

– Три серебряных волоса Сребровласки? А почему бы и нет? Все разно они не принесут тебе никакой пользы, если у тебя кет трёх золотых волос Златовласки.

– А если бы у меня были три золотых волоса Златовласки?

– Тогда бы ты мог... – Тут завыл сильный ветер, едва не поваливший Петра. Пётр не расслышал следующих слов, а переспросить уже не мог: Снеговик требовал, чтобы он скорее развеселил Сребровласку.

– Но вы оба должны мне помочь, – сказал Пётр.

– Да, да, – захлопала Сребровласка белыми ладошками. – Мы с радостью сделаем всё, что ты скажешь.

– Мне нужно несколько больших снежных шаров, несколько маленьких и несколько самых маленьких, – сказал Пётр и начал сам катать первый шар.

Снеговик и Сребровласка минуту смотрели, а потом стали помогать.

– Теперь мне нужны четыре морковки и несколько угольков, – продолжал Пётр, когда работа была окончена. – И четыре старые кастрюли.

Снеговик ему всё принёс.

Пётр поставил по три шара один на другой – большой, меньший и самый маленький, – на самых маленьких при помощи морковки и угольков сделал носы и глаза, надел на головы кастрюли, приделал руки – и четыре снеговика были готовы.

Каждому он на минуту надел рукавичку, сказав при этом:

И снеговички начали прыгать вокруг Сребровласки. Сребровласка громко засмеялась. И мрачный Снеговик тоже повеселел. Но он стал торговаться:

– А может быть, ты хочешь в награду ореховое мороженое?

– Не хочу, – покачал головой Пётр.

– Или шоколадного мишку?

– Тоже нет.

– Тогда я дам тебе торт из мороженого.

– Я хочу три серебряных волоса Сребровласки.

– Ну ладно, выдерни, – сдался Снеговик. – Только побыстрее, чтоб никто не заметил.

Петр подскочил к Сребровласке – и... дзинь – первый волосок, динь – второй, дон – третий. Он крепко зажал их в руке.

– Внимание! – вдруг предостерегающе крикнул Снеговик. – Видите чёрную тучу на горизонте? Сюда летит Чёрная дама... Прячьтесь! – обратился он к Петру. – А остальные – ни звука!

Петр снова надел рукавичку и превратился в маленького снеговичка.

Через минуту налетела стая воронов и грачей, тянувшая лёгкую воздушную колесницу, в которой сидела Чёрная дама. Её лицо было бледным как мел.

Голос её свистел, как северный ветер, предвещающий мокрый снег:

– Что у вас здесь за компания?

– Несколько снеговиков, госпожа.

– И больше никого здесь не было?

– Ни живой души, госпожа, – ответил Снеговик.

– Будьте бдительны и сторожите как зеницу ока волосы моей Сребровласки. Если кто-нибудь завладеет ими, вам будет плохо.

– Мы сторожим, госпожа.

– Сюда приближается флотилия кораблей с контрабандистами и пиратами. Об этом мне сообщила Лиловая лилия. Я окружу корабли туманом, и они потеряют курс. Не успела я избавиться от Перта, а новые заботы тут как тут.

Как только отзвучали последние слова, стая воронов и грачей закаркала и улетела.

Маленький снеговичок снова превратился в Петра.

– Знаете что, – обратился к нему Снеговик, – верните мне три серебряных волоска. Не то узнает Чёрная дама...

– Не бойтесь, пан Снеговик, – крикнул Пётр. – И будьте здоровы!

Он махнул рукавичкой, превратил свою шубу в маленький самолёт и полетел к следующему острову.

Островок, где приземлился Пётр, был совсем маленький. Весь он был покрыт мягким песком, в который была воткнута палка с надписью:

Возле таблички сидел Краб и плакал навзрыд.

– Что с тобой? Почему ты плачешь? – с участием спросил у Краба Пётр.

Краб удивлённо посмотрел на Петра:

– Ты серьёзно хочешь это знать? – и продолжал плакать.

– Хочу, – кивнул головой Пётр.

Краб недоверчиво посмотрел на мальчика:

– Я плачу вот уже триста тридцать три тысячи лет, и ещё никто никогда не спрашивал меня, почему я плачу, – и слёзы катились из его глаз и стекали по песку в море.

– Но я серьёзно тебя спрашиваю. Краб горестно развёл клешнями:

– Но я не понимаю тебя. Зачем ты спрашиваешь?

– А может быть, я смогу тебе помочь?

– В чём помочь? – удивился Краб и начал понемногу успокаиваться.

– Чтобы ты больше не плакал.

– А допустим, я хочу плакать.

– Допустим, что ты не хочешь.

– А я как раз сейчас хочу плакать, – упрямо возражал Краб.

– Но ведь никто не может хотеть плакать ни с того ни с сего, – возразил Пётр.

– Я плачу с того и с сего, – похвастался Краб.

– Но ведь ты плачешь так триста тридцать три тысячи лет? Не слишком ли это долго? Вся вода вокруг, наверное, уже стала пересоленной.

– Что правда, то правда! – загордился Краб.

– Ну и хватит, – предложил ему Пётр. Но Краб уже снова пустил слезу:

– А если я не могу?

– Почему ты не можешь?

– Потому что я должен плакать.

– А почему должен?

– Потому что я очень несчастный.

– А почему ты несчастный?

– Потому... потому… – Краб вдруг запнулся. – Знаешь, я уже за эти годы забыл, почему я несчастный. Но я действительно несчастный – и ещё как!

– У тебя что-нибудь болит?

– Болит.

– Что?

– Глаза – от слёз.

– Так не реви, – сказал Пётр. – И не будешь несчастным.

– Но как же это сделать? – растерянно спросил Краб. Пётр вспомнил о своих музыкальных часах.

– Знаешь что? – улыбнулся он Крабу. – Я дам тебе часы.

– Зачем? У меня есть песочные.

– Ты только послушай.

Пётр завёл часы, и они начали играть красивую песенку. Краб немножко послушал, потом сам стал напевать мелодию и наконец чуть ли не пустился в пляс.

– Послушай, – обратился он к Петру, – ты насовсем мне их даёшь?

– Они твои, – просто сказал Пётр.

– Очень мило с твоей стороны, – сказал растроганный Краб. – А что дать тебе взамен?

– Мне ничего не нужно.

– Серьёзно?

– Серьёзно.

Краб осмотрелся вокруг:

– У меня здесь вообще-то ничего нет. Только песочные часы. И табличка с буквой О. Хочешь букву О?

– А на что она годится?

– Это очень хорошая буква, – похвалился Краб. – Её можно повесить на шею и стать невидимым. Если тебе надо стать невидимым, я могу тебе дать это О.

– Если оно тебе не нужно... Краб подпрыгнул от радости:

– Возьми, конечно.

– А вдруг придёт Чёрная дама и спросит, где буква?

– Пустяки, – махнул Краб клешнёй, – я скажу, что она растворилась в соли. Чёрная дама всё время требует, чтобы я охранял. Как будто сюда кто-нибудь может пробраться мимо китов, Лиловой лилии, Огнеуса и Снеговика? Ведь сюда никогда не попадёт тот, кому здесь не следует быть. Тебе здесь следует быть, правда?

– Ещё бы! – засмеялся Пётр. – Но лучше не говори обо мне с Чёрной дамой, хорошо?

• Предыдущая
• 25/30
• Следующая