Если бы юность знала... - Скулер Кэндес - Страница 14

• Предыдущая
• 14/24
• Следующая

– Извинения? – в испуге переспросила Ариэль. Он что, после стольких лет решил извиняться? – За что?

– За то небольшое представление за ужином. Это дурной вкус, особенно в присутствии собственной дочери.

Ариэль сделала маленький глоток, стараясь спрятать разочарование.

– Да, именно так.

– Но ты сама довела меня до безумия, – продолжал Зик, – делая вид, что тогда у нас ничего не было.

– По большому счету, ничего и не было.

– Но у нас появилась Кэмерон!

– Ты прав, – после небольшого молчания согласилась она. – И я прошу прощения. Не следовало пытаться преуменьшать то, что было. Бесчестно по отношению к нашей дочери показывать, что она зачата не в любви.

Они долго смотрели друг на друга, балансируя на грани… чего-то. Какого-то потрясающего открытия или пугающего признания…

– Любовь была, не так ли? – произнес Зик, и его темные глаза требовали ответа.

Ариэль взглянула на свой бокал, не давая воли внезапно подступившим слезам.

– Тогда я думала так.

– И я. – Зик вздохнул и повторил с жаром:

– Да, черт возьми, и я.

Он залпом опрокинул в себя остаток бренди и со стуком поставил бокал на стол. Ариэль испуганно смотрела на него и ждала, что будет дальше. Зик протянул через стол руку, ладонью вверх.

– Ради нашей дочери и прежней любви. Мир?

Ариэль колебалась. Затем и она отставила бренди и протянула руку.

– Мир.

Они сидели молча, крепко держась за руки и разглядывая друг друга. Словно встретились в первый раз. И все же – не совсем как в первый раз.

Она больше не невинность с широко распахнутыми глазами.

Он больше не задиристый молодой герой-любовник.

Сейчас они взрослые, их юношеская страсть умерена опытом и сердечной болью. Но притяжение между ними действует – оба почувствовали это, как удар тока, как искру, пробежавшую между ними и вызвавшую неистовый, быстро воспламенившийся пожар. Оба увидели это в разгорающихся маяках двух пар глаз – в небесно-голубых и карих. Обоих заполнило невысказанное желание, неослабевающая жажда и страсть, не угасшая за двадцать пять лет.

Ариэль попыталась спастись бегством, вырвать свою руку. Пальцы Зика сжались.

– Ариэль, – с болью прошептал он, и голос его звучал мягче и соблазнительнее, чем когда бы то ни было.

– Нет, – сказала она, но слово не более чем движение губ – ее рука по-прежнему послушно лежала в его руке.

– Ариэль, – произнес Зик громче и потянул к себе ее руку.

– О нет, – прошептала она, но, как марионетка, которую хозяин дернул за ниточки, подошла к нему.

– О Боже, Ариэль!.. – простонал он, заключая ее в объятия.

Она прильнула к нему, неосознанно ища тепла, и он крепко прижал ее к себе. Она начала гладить широкую спину Зика, испытывая невыразимое блаженство от его сильного, мужского тела, прижатого к ее мягкому, женскому. Их не мучили никакие воспоминания, сожаления. Все было здесь и сейчас. Жажда и страсть, неукротимый, переполняющий обоих жар.

Он приподнял руками ее голову для поцелуя, но она уже сама тянулась к нему, подставляя губы. Они попробовали друг друга хищным, открытым ртом, а потом их губы, влажные и жаркие одновременно, слились в жадном поцелуе. Ариэль застонала и приподнялась на цыпочки, чтобы крепче прижаться к нему губами.

Руки Зика скользнули по спине и подхватили ее под ягодицы, чтобы приподнять ее тело.

Ариэль вздрогнула, физически ощутив его возбуждение, и в панике уперлась руками в его грудь и оттолкнулась.

– Зик. Зик, стой…

Он же хотел продолжить поцелуй.

Она изогнулась, стараясь выскользнуть из его объятий, но Зик лишь крепче сжал руки. Прошло несколько мгновений, прежде чем он поднял голову.

– Ариэль?

– Пусти меня, Зик. Пожалуйста.

Он скользнул руками по ее талии и ослабил захват.

– Что случилось? – спросил он, уже зная ответ.

Она передумала, хотя он бы предпочел обратное. Мысли только мешают в такой ситуации.

– Это не должно было случиться, – проговорила Ариэль, подтверждая его худшие подозрения.

– Но случилось, – произнес он с неопровержимой мужской логикой.

– Это не должно было, случиться, – повторила она более резко. – И мы оба знаем, как все это глупо и неправильно.

Зик улыбнулся и попытался обнять ее крепче, инстинктивно прибегая к чарам и лести.

– Ну почему ж неправильно? – промурлыкал он.

– Ах, я и забыла, что для тебя нет ничего неправильного, когда доходит до секса! – Ее голос звенел, как колючие льдинки. – Но некоторые из нас более разборчивы. Так что пусти меня!

Уязвленный ее холодностью, Зик подчинился.

– Ты никогда не была такой ледяной, – дрожащим голосом проговорил он.

– Я никогда не была много чем. – Она скрестила на груди руки, поеживаясь, словно от холода. – Но это было до того, как я нашла мужчину, который клялся мне в любви, в постели с другой женщиной.

Ариэль стояла у окна своей затемненной спальни, пылающая, дрожащая, ее взгляд был прикован к Зику, застывшему у бассейна. Он не последовал за ней, когда она развернулась и ушла в дом, хотя в душе она надеялась на это. Он даже не попытался остановить ее.

Как в прошлый раз.

Ничего не отрицая. И не извиняясь.

Он просто выглядел… страдающим от боли, подумала Ариэль, словно она несправедливо обвинила его в каком-то гнусном преступлении. Не будь свидетельства у нее перед глазами, не поймай его лично в момент измены, она бы действительно поверила в его оскорбленную невинность.

Но она поймала его. С окровавленными руками. В момент совершения преступления. Ну хорошо, признала она, не в самый момент. Однако той ужасной ночью ей довелось убедиться, насколько была права ее мать относительно Зика: ему нельзя доверять, особенно если речь идет о женщинах. А она не может жить с человеком, которому не доверяет. Здесь даже неважно, насколько сильно она его любит.

Сердце Ариэль подпрыгнуло, когда Зик неожиданно повернулся и посмотрел на окна ее спальни. Он не отводил глаз, и ей показалось, что он видит ее, стоящую и смотрящую на него, за длинными атласными шторами, закрывающими стеклянную дверь. Ариэль затаила дыхание и ждала… ждала. Но его широкие плечи приподнялись во вздохе, рука скользнула по волосам, и он отвернулся и исчез в темноте за бассейном. Он ушел. Снова. Не попытавшись увидеть ее или объясниться. Ощущение сокрушительного поражения прокатилось по всему телу Ариэль, стоявшей и смотревшей ему вслед.

Да, иммунитет на Зика у нее так и не выработался за эти двадцать пять лет. Один взгляд, одно прикосновение, один поцелуй – и она вернулась туда, откуда начинала… Женщина для одного мужчины – она безнадежно, отчаянно, бесповоротно влюбилась в мужчину, который никогда не удовлетворялся единственной женщиной. Это она понимала уже тогда, восемнадцатилетней девочкой, когда колебалась, принимать у него кольцо или нет.

Зик был возбужден и взвинчен, назначая ей свидание на тот вечер. А кто не был взвинчен? Рано утром они отсняли последнюю сцену «Диких сердец», и Ханс Остфилд заперся вместе с монтажером в одной из каморок студии, чтобы побыстрее смонтировать фильм. О нем уже шла молва в Голливуде. Знающие люди предсказывали, что «Дикие сердца» принесут деньги и успешную карьеру молодым актерам.

Особенно удачную карьеру пророчили Зику Блэкстоуну.

Чтобы отпраздновать этот факт, Зик решил устроить пикник. Для этого он закупил в местной закусочной сандвичи, картофельный салат, шампанское, а также бумажные салфетки, пластиковые вилки и две небольших свечи в голубых подсвечниках. Выезд на пикник планировался в стареньком фургоне Эрика Шаннона, который Зик взял напрокат.

Когда они прибыли в нем в безлюдный парк у подножия горы Санта-Моника со спальным мешком, свечами, шампанским и розой, Зик торопливо открыл шампанское, наполнил им пластиковые стаканчики и, театрально подняв вверх свой, торжественно произнес:

• Предыдущая
• 14/24
• Следующая