Сильмариллион - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 18

• Предыдущая
• 18/84
• Следующая

И все же большинство нолдоров уцелело, и, когда буря кончилась, они двинулись прежним путем, кто по морю, кто по земле; но путь был долог, и чем дальше, тем становился труднее. Долго шли они в непроглядной ночи, покуда не пришли наконец к северным пределам Благословенного Края — холодным гористым пустошам Арамана. Там они увидели темную фигуру на высокой скале, что нависала над берегом. Говорят, что то был сам Мандос, посланный Манвэ. И услыхали нолдоры громкий голос, мрачный и устрашающий, что велел им остановиться и слушать. Все застыли — и над воинством нолдоров из конца в конец разнеслись тяжкие слова проклятия и приговора, названного позднее Пророчеством Севера и Проклятием нолдоров. Многое было предсказано в туманных речах, коих нолдоры не понимали, пока беды не настигли их; но все услышали проклятье, наложенное на тех, кто не остановится и не обратится за прощением к валарам.

«Слезы бессчетные прольете вы; и валары оградят от вас Валинор, исторгнут вас, дабы даже эхо ваших рыданий не перешло гор. Гнев валаров лежит на доме Феанора, и ляжет он на всех, кто последует за ним, и настигнет их, на западе ли, на востоке. Клятва поведет их — и предаст, и вырвет у них из рук сокровище, добыть которое они поклялись. Все начатое в добре завершится лихом; брат будет предавать брата и сам страшиться измены. Изгоями станут они навек.

Несправедливо пролили вы кровь своих братьев и запятнали землю Амана. За кровь вы заплатите кровью и будете жить вне Амана под тенью Смерти. Ибо, хотя промыслом Эру вам не суждено умирать в Эа и никакой болезни не одолеть вас, вы можете быть сражены и сражены будете — оружием, муками и скорбью; и ваши бесприютные души придут тогда к Мандосу. Долго вам жить там, и тосковать по телам, и не найти сочувствия, хотя бы все, кого вы погубили, просили за вас. Те же, кто останется в Средиземье и не придет к Мандосу, устанут от Мира, как от тяжкого бремени, истомятся и станут скорбными тенями печали для юного народа, что придет позже.

Таково слово валаров».

Многие устрашились; но Феанор ожесточил свое сердце и молвил:

— Мы поклялись, и не шутя. Клятву мы эту сдержим. Нам сулят многие беды и предательство — в первую голову; об одном лишь сказано не было: что нас погубит страх, трусость или боязнь трусости. Потому говорю я, что мы пойдем вперед, и предрекаю: дела, свершенные нами, будут воспеты в песнях — и не забудутся до последних дней Арды.

Но Финарфин в тот час презрел поход и возвратился назад, исполнясь печалью и гневом на дом Феанора, ибо был в родстве с Ольвэ Альквалондским; и многие из его народа шли с ним, в скорби повернув вспять, покуда не узрели вновь на Туне дальний луч Миндона, все еще горевшего в ночи, и не вернулись в Валинор. Они получили прощение валаров, и Финарфину было доверено править остатками нолдоров в Благословенном Краю. Но сыновья его не пошли с ним, ибо не хотели покинуть сыновей Финголфина; и все Финголфиново воинство по–прежнему двигалось вперед, влекомое узами родства, волей Феанора и страхом встретиться лицом к лицу с валарами; ибо не все они невинными вышли из Резни. К тому же Фингон и Тургон были отважны и пламенны душой и не хотели отказываться от начатого, решив идти до конца, пусть горького — если ему суждено быть горьким. Так что воинство шло и шло — и вскоре предсказанное лихо начало сбываться.

К тому времени нолдоры зашли далеко на север Арды: увидев первые глыбы льда, плававшие в море, они поняли, что приблизились к Хелкараксэ. Ибо между Аманом, что на севере изгибался к востоку, и Эндором (что значит «Средиземье») был узкий пролив, в котором сливались стылые воды Окружающего Моря и волны Бе?легаера, там висели густые туманы и смертнохолодная мгла, а в море сталкивались обломки льда и ледовые горы. Таков был Хелкараксэ; и до сих пор никто, кроме валаров и Унголианты, не осмеливался им пройти.

Феанор остановился, и нолдоры стали думать, как им идти дальше. Но они жестоко страдали от холодов и липких туманов, которых не могли пронзить лучи звезд; многие — особенно среди воинства Финголфина — пожалели, что вышли в путь, и начали роптать, проклиная Феанора и называя его причиной всех бед эльдаров. А Феанор, зная все это, посоветовался со своими сыновьями; лишь два способа нашли они, чтоб уйти из Арамана и попасть в Эндор: по льду или на судах. Но Хелкараксэ считали непроходимым, а кораблей было слишком мало. Много их погибло в долгом походе, а оставшихся не хватило бы, чтобы перевезти все воинства сразу; однако никто не хотел дожидаться на западном берегу, пока другие будут переправляться: страх предательства уже жил среди нолдоров.

И вот Феанор и его сыновья замыслили захватить все корабли и отплыть внезапно, ибо они командовали флотом со дня битвы в Гавани и на судах были лишь те, кто бился там и был предан Феанору. И, словно повинуясь его желанию, задул ветер с северо–запада — и Феанор с теми, кого считал верными себе, тайно взошел на корабль и вышел в море, оставив Финголфина в Арамане. Держа на восток и чуть–чуть на юг, он пересек узкий пролив без потерь и первым из нолдоров вновь ступил на берега Средиземья; высадился же Феанор в устье залива Дренгист, что глубоко врезался в Дор–Ло?мин.

Когда они высадились, Маэдрос — старший его сын и в былые дни, прежде чем ложь Мелькора разделила их, друг Фингона, — спросил Феанора:

— Кого из гребцов и на каких судах пошлешь ты теперь назад, и кого им перевезти первыми? Фингона Отважного?

Тут захохотал Феанор, как безумный.

— Никого и ничего! — вскричал он. — То, что бросил я, не потеря — ненужный груз в пути, не более. Пусть те, кто проклинал мое имя, клянут его и впредь, пусть возвращаются в тенета валаров. Пусть горят корабли!

Тогда Маэдрос отошел поодаль и стоял там один. А Феанор велел поджечь корабли тэлери. Так в месте, называвшемся Ло?сгар, при входе в залив Дренгист, погибли прекраснейшие из судов, когда–либо бороздивших моря, — их поглотило яростное пламя. А Финголфин и его спутники увидали издалека на небе алое зарево, отблеск огня — и поняли, что преданы. Таковы были первые плоды Проклятия Нолдоров.

Тут Финголфин, видя, что Феанор бросил его погибать в Арамане либо со стыдом возвращаться в Валинор, исполнился горечи; но теперь, как никогда прежде, хотелось ему любым путем достигнуть Средиземья и вновь встретиться с Феанором. И вот долго он и. его народ шли, терпя нужду, — но чем труднее был путь, тем храбрей и выносливей становились они, ибо были могучим племенем — старшие, бессмертные дети Эру Илуватара, вышедшие из Благословенного Края и не познавшие еще земной усталости. Огонь их сердец был юн, и, ведомые Финголфином, его сыновьями, Финродом и Галадриэлью, они отважились идти по жестокому Северу и, не найдя иного пути, ступили на вздыбленный лед Хелкараксэ. Немногие деянья нолдоров в грядущем превзошли в тягостях и скорби этот отчаянный переход. Там погибли жена Тургона, Эленвэ, и многие другие эльфы; и когда Финголфин ступил на Внешние Земли, воинство его истаяло. Мало любви питали к Феанору те, кто шел за его братом и чьи трубы услышало Средиземье при первом всходе Луны.

Как уже говорилось, власть Эльвэ и Мелиан упрочилась в Средиземье, и все эльфы Белерианда, от мореходов Кирдана до бродячих охотников с Синих Гор за рекой Гелион, признавали Эльвэ своим владыкой; Элу Тинголом звался он, что значит Король Серебряный Плащ. А народ его звался си?ндарами, Сумеречными Эльфами озаренного звездами Белерианда; и хотя были они мориквенди, под владычеством Тингола, учась у Мелиан, они стали прекраснейшим и самым мудрым и умелым народом Средиземья. В конце первого века Пленения Мелькора, когда земля жила в мире и благость Валинора была в расцвете, в мир пришла Лютиэн, единственное дитя Тингола и Мелиан. Хотя большая часть Средиземья дремала во Сне Йаванны, в Белерианде, под властью Мелиан, царили жизнь и радость, и ясные звезды пылали, подобно серебряным кострам; там, в рощах Нелдорета, родилась Лютиэн, и белые цветы ни?фредиля взошли ей навстречу, как звезды земли.

• Предыдущая
• 18/84
• Следующая