Гай Мэннеринг, или Астролог - Скотт Вальтер - Страница 68
- Предыдущая
- 68/125
- Следующая
- Тогда я тоже пойду в кабачок, - заявил наш старый приятель, Динмонт, - я ведь тоже приезжий, и у меня до него тоже серьезное дело.
- Ну да, - ответила служанка, - коли он джентльмена в этот день примет, так примет и простого человека. Только ради бога, не говорите, что это я вас туда послала!
- Право же, милашка, хоть человек я и простой, даром я его не заставлю на меня время тратить, - не без гордости заявил наш добрый фермер и уверенно зашагал вниз по лестнице. Полковник Мэннеринг и его провожатый последовали за ним. Мэннеринг не мог надивиться, с какой решимостью его новый знакомый протискивался сквозь толпу, расталкивая тяжелыми, напористыми движениями всех прохожих, и трезвых и пьяных.
- Видать, это тот баран из Тевиотдейла [c162], - сказал провожатый, - так напролом и прет. Только далеко ему все же не уйти, зададут ему здесь хорошую встрепку.
Но его мрачное предсказание все же не исполнилось, - прохожие, отлетавшие в сторону под мощным нажимом Динмонта, глядели на его рослую, сильную фигуру и, по-видимому, решали, что с такими крепкими мускулами лучше дела не иметь; таким образом, он спокойно продолжал свой путь.
Мэннеринг следовал за ним по проложенной дороге, пока фермер наконец не остановился и, взглянув на провожатого, не спросил:
- Верно, это то самое место?
- Да, да, - ответил Доналд, - точно, это оно. Динмонт уверенно спустился вниз, завернул в какой-то темный проход, потом поднялся по темной же лестнице и вошел в открытую дверь. В то время как он пронзительно свистел, вызывая слугу, как будто это была собака, Мэннеринг осмотрелся вокруг, удивляясь тому, как Плейдел, человек мало того что образованный, но даже светский, мог избрать себе подобное место для отдыха. Двери совершенно покосились, да и весь дом обветшал и наполовину развалился. Из коридора, где они ждали, в переулок выходило окно, через которое в дневные часы сюда проникал лишь скудный свет, но зато во всякое время дня и ночи, и особенно ближе к вечеру, доносилась смесь отвратительных запахов. По другую сторону коридора было еще одно окно, выходившее на кухню; других окон в кухне не было, свежий воздух туда совершенно не поступал, и в дневное время она освещалась только пробивавшимися из коридора узенькими полосками тусклого света. Теперь вся кухня была озарена ярким огнем печей. Это был настоящий пандемониум [c164], где полуобнаженные мужчины и женщины суетились возле плиты; они что-то пекли, варили, приготовляли устрицы и поджаривали на рашпере посыпанные перцем куски говядины. Хозяйка этого заведения в стоптанных туфлях, с выбившимися из-под круглой шапочки волосами, которые развевались во все стороны, как у Мегеры, бегала, суетилась, бранилась, получала от кого-то приказания и кому-то приказывала сама и была главной колдуньей в этом царстве огня и мрака.
Громкие взрывы смеха, беспрестанно доносившиеся из разных концов дома, доказывали, что труды хозяйки не пропадают даром, а всячески поощряются ее щедрыми посетителями. Мэннеринг и Динмонт попросили одного из слуг проводить их в комнату, где находился законовед, веселившийся на традиционной субботней пирушке. Зрелище, которое предстало их глазам, и особенно состояние и вид самого адвоката, главного действующего лица во всем спектакле, привели его будущих клиентов в немалое замешательство.
Мистер Плейдел был человеком необычайно подвижным, с профессиональной строгостью во взгляде и, пожалуй, даже с какой-то профессиональной церемонностью в обращении. Но все это вместе взятое, равно как и свой треххвостый парик и черный кафтан, он легко скидывал с себя в субботу вечером, стоило ему только очутиться среди своих шумных собутыльников и настроиться, как он говорил, на веселый лад. В этот день пиршество началось с четырех часов, и в конце концов, под предводительством одного из почтеннейших гуляк, которому за свою жизнь приходилось делить игры и забавы целых трех поколений, собравшаяся там веселая компания принялась за старую и давно уже забытую игру хайджинкс. В игру эту можно было играть по-разному. Чаще всего участники ее бросали кости, и те, кому выпадал жребий, должны были в течение определенного времени разыгрывать какую-нибудь роль или повторять в определенном порядке известное число непристойных стихов. Если же они нечаянно сбивались со своей роли или память им вдруг изменяла, они подвергались штрафу - должны были выпить лишний бокал вина или заплатить небольшой выкуп. Этой-то игрой и была занята вся веселая компания в ту минуту, когда Мэннеринг вошел в комнату, у.
Советник Плейдел, внешность которого мы уже описали, изображал монарха, восседая, как на троне, в кресле, водруженном на стол. Парик его съехал на сторону, голова была увенчана подставкою для бутылок, глаза блестели от веселья и от винных паров; окружавшая его свита хором повторяла шуточные стишки:
Герунто где? Поплыл он и пропал.
Не жди Герунто, к ракам он попал...
Так, о Фемида, забавлялись некогда сыны твои в Шотландии! Динмонт вошел первым. С минуту он простоял неподвижно, совсем оторопев, а потом вдруг воскликнул:
- Ну да, это он самый и есть! Черт его возьми, никогда я еще его таким не видывал!
Едва только услыхав слова: "Мистер Динмонт и полковник Мэннеринг желают говорить с вами, сэр", Плейдел обернулся. Вид и осанка полковника заставили его слегка покраснеть. Он, однако, последовал примеру Фальстафа [c165], сказавшего: "Вон отсюда, негодяи, не мешайте нам играть пьесу", благоразумно рассудив, что лучше всего будет не выказывать своего смущения.
- Где же наша стража? - вопросил новоявленный Юстиниан [c166]. - Вы что, не видите разве, что странствующий рыцарь прибыл из чужих земель в Холируд [c167], к нашему двору, вместе с Эндрю Динмонтом, нашим отважным иоменом [c168], который так зорко следит за королевскими стадами в Джедвудском лесу, где благодаря нашей царственной заботе и попечению барашки пасутся не хуже, чем в долине Файфа? Где же наши герольды и их помощники, наш Лайон, наш Марчмвня, наш Кэрик и наш Сноудаун [c169]? Пусть гостей усадят с нами за стол и угостят так, как подобает их достоинству. Сегодня у нас праздник, а завтра мы выслушаем их просьбы.
- Осмелюсь заметить, государь, что завтра воскресенье, - сказал один из придворных.
- Вот как, воскресенье? Если так, то мы не будем оскорблять святыни церкви, аудиенция будет дана в понедельник.
Мэннеринг, который вначале еще раздумывал, не лучше ли ему вообще удалиться, решил вдруг тоже войти в роль, в душе ругая, правда, Мак-Морлана за то, что тот направил его к этому чудаку. Он вышел вперед и, низко поклонившись три раза, попросил позволения повергнуть к стопам шотландского монарха свои верительные грамоты, чтобы его величество, когда сочтет возможным, ознакомился с ними. Серьезность, с которой он вошел в эту веселую игру и сначала низко поклонился и отказался от предложенного церемониймейстером стула, а потом с таким же поклоном согласился сесть, вызвала троекратно повторившийся взрыв рукоплесканий.
"Провалиться мне на этом месте, если они оба не тронулись! - подумал Динмонт, усаживаясь без особых церемоний на конце стола. - Или это у них святки раньше времени начались и тут одни ряженые?"
Мэннерингу поднесли большой бокал бордоского вина, и он тут же осушил его во здравие государя.
- Вы, без сомнения, знаменитый сэр Майлз Мэннеринг, столь прославившийся в войнах с Францией [c170], - сказал монарх, - и вы нам скажете, теряют ли госконские вина свой аромат у нас на севере.
- Предыдущая
- 68/125
- Следующая
