Черный карлик - Скотт Вальтер - Страница 4

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая

Люди, имеющие в подобных делах некоторый опыт, единодушно утверждали, что если бы охотник, несмотря на клятвенные заверения гнома, последовал за ним, то он был бы или разорван на куски или заточен на многие годы в недрах какой-нибудь заколдованной горы.

Таково последнее и самое достоверное сообщение о появлении Черного Карлика.) старый пастух Боулди рассказал о нем столько всяких историй, что возбудил в слушателях живой интерес. Уже после третьей чаши пунша — но не раньше — оказалось, что скептицизм фермера был в значительной мере напускным: он должен был свидетельствовать о свободомыслии, о презрении к старинным суевериям, подобающим человеку, который платит триста фунтов арендной платы в год; на самом же деле где-то в тайниках своего сознания фермер продолжал верить в предания предков. По своему обыкновению, я впоследствии продолжал розыски среди лиц, имевших какое-либо отношение к тому глухому краю, где происходит действие предлагаемой читателю повести; мне удалось восстановить многие недостававшие в этой истории звенья, которые в той или иной степени объясняют, почему в простонародных преданиях многие ее обстоятельства в силу суеверия перерастали чуть ли не в чудеса.

В одном из самых отдаленных районов Южной Шотландии, там, где воображаемая линия, проведенная по вершинам высоких каменистых гор, отделяет эту страну от братского королевства, молодой человек по имени Хэлберт, или просто Хобби Элиот, зажиточный фермер, ведущий свою родословную от воспетого в пограничных сказаниях и балладах старого Мартина Элиота из Прикин-тауэра, возвращался как-то домой после охоты на косуль. Когда-то косули водились в изобилии в этих пустынных, малонаселенных краях, но сейчас от них осталось лишь несколько разрозненных стад, которые прятались в самых укромных, почти недоступных для человека местах, и охота на них стала делом не только утомительным, но и рискованным. Все же среди молодежи еще можно было найти многих любителей этого опасного и нелегкого развлечения. Со времени мирного объединения двух тронов в царствование короля Великобритании Иакова — то есть уже более ста лет — на границе не обнажался меч. Однако далеко не все следы прошлого стерлись окончательно и бесповоротно: на протяжении всего предыдущего столетия мирный труд местного населения беспрерывно нарушался распрями и междоусобицами, и народ здесь едва начал привыкать к ведению хозяйства; причем овцеводство еще не успело распространиться, и склоны гор и долин по-прежнему служили источником подножного корма для рогатого скота. Около своего дома фермер-арендатор, как и прежде, ухитрялся выращивать небольшой урожай овса или ячменя, чтобы прокормить свою семью, но и скотоводство и земледелие вместе взятые, — словом, все хозяйство, которое велось кое-как, спустя рукава, — оставляли фермеру и его домочадцам много свободного времени. Молодые люди тратили его на охоту и рыбную ловлю, и в том самозабвении, с которым они отдавались своим деревенским забавам, легко было обнаружить ту же жажду приключений, которая некогда приводила к набегам и вооруженным стычкам.

В то время, когда начинается наше повествование, многие из более одаренных и смелых молодых людей округи ждали — скорее с надеждой, нежели со страхом — возможности соревноваться со своими отцами в ратных подвигах, рассказы о которых составляли их главное времяпрепровождение в вечерние часы и в непогоду. Англия была встревожена тем, что шотландский парламент принял закон о безопасности; казалось, стоит только скончаться царствовавшей тогда королеве Анне, и страна снова распадется на два королевства. Годолфин, стоявший во главе английского правительства, видел, что единственное средство избежать новой гражданской войны — это заключить договор о полном слиянии обоих королевств. Из книг по истории читатель может узнать, как этот договор был заключен и как мало было надежд, по крайней мере в первое время, что он принесет те благодатные плоды, которыми мы пользуемся доныне. Для наших целей достаточно упомянуть, что вся Шотландия с гневным осуждением встретила условия, на которых ее законодательное собрание пожертвовало независимостью родины. Всеобщее негодование породило самые невообразимые союзы и самые нелепые замыслы. Камеронцы готовы были взяться за оружие ради восстановления на престоле Стюартов, которых они с полным основанием считали своими врагами и угнетателями, и на фоне возникших интриг можно было наблюдать такие картины, когда, руководимые общим для всех сознанием, что с их родиной обошлись несправедливо, паписты, прелатисты и пресвитериане сговаривались между собой чтобы совместно действовать против английского правительства. Возмущение охватило всю страну, и поскольку по Закону о безопасности шотландцев учили пользоваться оружием, они были неплохо подготовлены к войне и ждали лишь сигнала со стороны кого-нибудь из дворян, чтобы начать открытые военные действия. Вот в этот-то период всеобщего брожения и начинается наш рассказ.

Когда сумерки стали сгущаться, Хобби Элиот уже был недалеко от дома, и каменистое ущелье, в которое он забрался, преследуя добычу, осталось далеко позади. Наступление ночи ничуть не смутило бы столь опытного охотника, как Хобби, ибо он мог и с завязанными глазами пройти свои родные вересковые пустоши в любом направлении, — но сумерки настигли его около открытого места, облюбованного, как говорили, всякого рода нечистой силой и пользовавшегося в местных преданиях особенно дурной славой. С раннего детства Хобби внимательно слушал такие истории, и, если во всей Шотландии не было уголка, породившего большее количество подобных легенд, то, пожалуй, во всей стране не было и человека, лучше знавшего их, чем Хобби из Хейфута, как окрестили нашего молодца, дабы не путать его с добрым десятком других Хобби Элиотов. Естественно, что нашему Хобби не нужно было напрягать память, чтобы вспомнить все ужасные рассказы, связанные с обширной пустошью, на которую только что ступила его нога. Наоборот, все они вспоминались ему так быстро и отчетливо, что ему даже стало как-то не по себе.

Это неприветливое место звалось Маклстоунской пустошью, то есть пустошью Большого Камня — благодаря огромной вертикальной глыбе неотесанного гранита, вздымавшей свою массивную главу над холмом около центра пустоши и установленной там или в память какого-нибудь кровопролитного сражения, или погребенного под ней великого покойника. Истинная причина появления здесь гранитной глыбы была давно забыта, а устные сказания, которые способствуют рождению небылиц ничуть не реже, чем помогают сохранению исторических фактов, связали с этим местом одно из преданий, которое теперь и возникло в памяти Хобби Элиота. Земля вокруг гранитного столпа была усеяна или, точнее, завалена крупными обломками такого же камня, как и вся глыба. Разбросанные повсюду, они получили название Серых Гусей Маклстоунской пустоши. Как название, так и само появление камней на пустоши предание объясняло историей гибели хорошо известной и весьма опасной ведьмы, которая в прежние времена часто бродила здесь по горам, заставляя коров и овец скидывать плод и принося все прочие беды, которые обычно приписываются нечистой силе.

На этой пустоши она справляла шабаш со своими косматыми подругами, и люди до сих пор показывали друг другу круги, на которых не росли ни трава, ни вереск, потому что некогда дерн здесь был вытоптан во время плясок раскаленными копытами ведьминых дружков.

Говорят, что как-то старая колдунья пересекала пустошь, гоня перед собою стадо гусей, которых она намеревалась с выгодой для себя продать на соседней ярмарке; ибо хорошо известно, что хотя враг рода человеческого щедро одаряет своих слуг возможностью причинить зло, однако самым недостойным образом заставляет их добывать себе пропитание тяжелым, повседневным сельским трудом. Час был уже не ранний, а хорошую цену за гусей старуха могла получить, только придя на базар первой. Но гуси, которые до сих пор чинно и мирно шествовали впереди нее, дойдя до обширной пустоши, сплошь покрытой болотцами и лужами, вдруг разбежались в разные стороны и принялись плескаться в своей любимой стихии. Колдунья, разъяренная упрямством гусей, не поддававшихся никаким ее попыткам собрать их воедино, запамятовала на минуту слова заклятья, принуждавшего сатану до поры до времени подчиняться ее приказам; вне себя от гнева она воскликнула:

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая