Никто кроме Путина. Почему его признает российская «система» - Хардинг Люк - Страница 36

Когда я возвращаюсь в суд через несколько месяцев, мне везет больше. Я нахожу место внутри переполненного зала. Ходорковский сидит с Лебедевым в стеклянной клетке — он выглядит бледным, но бодрым. Его волосы очень коротко подстрижены, как у осужденных, его очки без оправы придают ему профессорский вид. Он переговаривается со своими адвокатами. На страже стоят семеро охранников с автоматами Калашникова. Но, кажется, олигарх вряд ли собирается убежать. В первом ряду сидят родители Ходорковского. Перед самым началом заседания к пожилому отцу Ходорковского подходит часовой и забирает его стул.

Все до боли очевидно. Суд — не более, чем яркая картина политической мести, устроенной, чтобы держать Ходорковского за решеткой до окончания его восьмилетнего срока. Дело против Ходорковского ничтожно и противоречиво до сюрреализма. Обвинение утверждает, что двое мужчин украли 350 миллионов тонн нефти стоимостью 25,4 миллиарда долларов и отмыли более 21,4 миллиарда. Сторона защиты настаивает, что обвинения являются абсурдными до непостижимости. Ходорковский якобы воровал всю нефть, которую производила его компания «Юкос». Настоящее преступление олигарха заключается в том, что он бросил вызов Путину и нарушил его неписаное соглашение — что-то похожее на «оферту» — о том, что бизнесмены, особенно богатые, должны держаться подальше от политики.

Американские дипломаты, которые пришли на суд над Ходорковским 28 апреля 2009 года, представляют собственную интересную версию. Они явно считают суд таким же монотонным и непонятным, каким считаю его я. Они пишут:

«В зале воцарилось оцепенение, когда обвинитель бубнил… Прокуроры часто колебались, запинались и имели трудности с зачитыванием собственных документов, как и с поиском необходимых им вещей… Когда обвинитель углубился в скучные подробности относительно конкретного пакета акций «Юганскнефть» после сложного перечня многочисленных дочерних компаний корпорации «Юкос», мы спросили зрителя, который сидел рядом с нами: «Вы следите за этим?».

Он ответил: «Нет, не слежу, как и тот, кто это читает»».

Американские чиновники отмечают, что суд над Ходорковским можно легко сравнить с показательными судами сталинской эпохи. Например, в 1938 году Бухарина и Ягоду после суда повели на расстрел. Защита Ходорковского в «Power Point» доступна в интернете, его сторонникам разрешено посещать слушания. В какой-то момент олигарх достает банку, наполненную сырой нефтью, и побуждает судью воскликнуть: «Как, черт побери, это сюда попало?».

Дело оставляет Кремлю немного пространства для маневрирования: каждое движение, которое утешит либералов, приведет в ярость консерваторов, и наоборот. Но, как заключают дипломаты после скучного дня в суде, «никто не верит, что судья примет решение независимо от влияния ПР [Правительства России]».

Они добавляют: «В результате мир наблюдает за делом, скорее чтобы узнать о политических намерениях ПР, чем о юридических намерениях судьи».

Это предсказание оказывается удручающе правильным. Суд над Ходорковским и Лебедевым продолжается в течение 16 месяцев. В день приговора судья Виктор Данилкин заходит в суд в сопровождении офицеров разведки. Он, как и ожидалось, объявляет обоих подсудимых виновными. Ходорковский будет находиться за решеткой до 2016 года. Он получает 14 лет, которые должен отбыть согласно своему первому приговору, затем их уменьшают на год. Через несколько недель судебный исполнитель Наталья Васильева признается, что за судью Данилкина приговор написал кто-то другой. Изначально он собирался приговорить к 10-ти, а не к 14-ти годам. Ранее Ходорковского удерживали в Чите, далеко в Сибири. На этот раз его отправляют в исправительное учреждение в Карелии, в край лесов и озер на северо-западе России, возле финской границы.

Решение Васильевой выступить довольно смелое. Она рассказывает независимому телеканалу «Дождь»: «В отношении Ходорковского и Лебедева, я не думаю, что они должны находиться в тюрьме. Я их не жалею, но сочувствую им. Я понимаю, что им просто не повезло, и они попали в такую мясорубку».

К 2010 году аналогии, которые используют для описания Медведева, стали даже более пренебрежительными. На одном семинаре в Лондоне я слышу, как эксперт называет модель управления России не тандемом, а «велосипедом с детским сиденьем спереди». Другие комментаторы сравнивают Медведева с тенью Путина — или даже с его шнурками. Критики отмечают, что на протяжении четырех лет его президентства гнет усилился. Приняли новые законы, в которых членов оппозиции называют «экстремистами», возросло количество политических заключенных. Распространено впечатление, что Медведев — безвольный человек.

Кое-кто убежден, что внутри российского чиновничества существует команда Медведева, к которой принадлежат демократически настроенные гражданские служащие, которые не ладят с бывшими кагебистами. Однако в одной известной шутке говорится о том, что есть серьезные сомнения в том, принадлежит ли собственно Медведев к лагерю Медведева. По мнению американцев, Медведев при наличии у него добрых намерений, рискует быть уволенным как «нагреватель места для премьер-министра» или «временно угодный Путину».

Посольство США сообщает еще один жестокий анекдот, который ходит по Москве:

«Сидит Медведев на водительском месте новой машины, изучает внутреннюю часть, панель приборов и педали. Смотрит вокруг и обнаруживает, что не хватает руля.

Поворачивается к Путину и спрашивает: «Владимир Владимирович, а где руль?».

Путин достает из кармана пульт дистанционного управления и говорит: «Рулить буду я»».

Летом 2010 года единственным политическим вопросом является то, позволят ли Медведеву остаться на еще один президентский срок, или, что кажется более вероятным, Путин вернет себе свою прежнюю должность в Кремле? Аналитики перестали искать в кофейной гуще знаки борьбы между слабым президентом и сильным премьер-министром России. Зато добились более циничного консенсуса: Медведев — это просто экспортная версия путинизма. Его разговоры о реформах и модернизации одобряются тем, что Гарри Каспаров называет «группой западного успокоения», — такими западноевропейскими странами как Германия, Франция и Италия, которые поддерживают дружеские отношения с Кремлем, несмотря на проблемы с соблюдением прав человека.

Из депеш в Вашингтон понятно, что посольство США убеждено: Путин сам примет решение относительно кандидата на президентские выборы в России 2012 года. Это не обязательно означает, что Путин снова станет президентом, хотя все знаки указывают на это, но решение примет именно он. Дипломат Сьюзен Эллиот предполагает, что российский «двуглавый формат управления» вряд ли продлится долго, учитывая историю России и «текущую динамику тандема». Она заключает, что «Медведев и Путин хорошо работают вместе, но большую и лучшую часть карт в тандеме держит Путин. Его возвращение в Кремль не является неизбежным, но, если все будет стабильно, Путин сможет выбирать среди себя, Медведева и другого человека, кто станет следующим президентом России».

Возвращение Путина делают возможным несколько факторов. Кремль — престижнее чем Белый дом и предоставляет Путину международную платформу. Но более важным является то, что, будучи президентом, Путин сможет осуществлять полный контроль. Один мой знакомый говорит американцам, что Путину нужно обеспечить для себя возможность «уничтожить любого, кто мог бы инициировать депутинизацию или намекать, что Путин был причастен к отвратительным действиям, таким как убийство журналистов или взрывы жилых домов в 1999 году». Еще один вспоминает о тайных активах Путина. Путин будет решать, кто станет президентом в зависимости от своего ощущения возможности контролировать политически-экономическую систему России и защищать свои финансовые интересы. В таком случае похоже, что тандем выдыхается.

Подтверждение мучительной смерти тандема поступает в сентябре 2011 года на ежегодном конгрессе партии «Единая Россия». Медведев объявляет, что следующим кандидатом от партии на пост президента будет… Владимир Путин! Два лидера России меняются местами. Медведев стоит в стороне. Как утешение, Медведев получит предыдущую должность Путина — место премьер-министра.