Властелин времени - Скобелев Эдуард Мартинович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/78
- Следующая
— Позволь-позволь, что ты мелешь? Выходит, ты сам бесстыжий человек! Ради выгоды готов поступиться интересами сородичей, так?
— Забери их всех злой дух, надоели! Разве плохо — получить отдельную пещеру? Чтоб всегда сухо, чтоб огонь и чтоб похлебка из вареных хлебных зерен. Как подумаю, душа тает.
— Ну, брат, теперь я вижу, что ты продажная шкура… Можешь идти доносить старейшине, но и я расскажу, что знаю и слышал. Пусть рассудят люди! В конце концов, боги благоволят к нам, пока мы творим добро для сородичей!
Возмущенный общинник пошел прочь. Но не ступил он и шага, как второй бросился за ним — в темноте завязалась драка.
«Мерзавец убьет честного человека…»
— Остановитесь, заклинаю вас! — вскричал Иосиф, выбегая на дорогу.
Сильный удар камнем в грудь опрокинул его на мокрую от снега землю. Вероятно, негодяй целил в голову, но промахнулся.
Упав, Иосиф откатился подальше и вскочил, готовый к обороне.
Страшный, предсмертный вопль раздался между тем в глухом пространстве.
Не думая о себе, Иосиф кинулся к раненому.
— Держись, человече!.. Что, что с тобою?..
Раненый не отвечал. Его голова была залита кровью, — Иосиф ощупал ее пальцами.
Подняв с земли не подававшего признаков жизни человека, Иосиф потащил его к пещере.
Человек был очень тяжел. Иосиф задыхался, но не останавливался, боясь только, что собьется с дороги и упадет, причинив раненому новые страдания: он помнил, что тропинка возле пещеры обрывалась круто к ручью.
До цели было еще далеко, когда впереди внезапно вспыхнули десятки огней. Через мгновение его окружила возбужденная толпа — с факелами, копьями и боевыми топорами.
Иосиф увидел, что стоит у самого обрыва. С благодарностью глядя на людей и еще не понимая смысла происходящего, он опустил раненого на снег, — тот слабо застонал.
— Смотрите, у него руки в крови! — завопил кто-то (Иосиф узнал голос негодяя, затеявшего драку). — Он собирался скрыть преступление, сбросив убитого в овраг!..
«Вот кто поднял по тревоге людей, вот отчего они тотчас схватились за оружие…»
— Выслушайте меня, — растерянно воскликнул Иосиф. — Ваш соплеменник был ранен, я нес его в пещеру, чтобы при свете огня оказать помощь!
Вперед вышел старейшина. Он наклонился над раненым, тронул его за нос и, выпрямившись, сказал:
— Мертв!
Крики проклятья пронеслись по толпе. В искаженных от прыгавшего света лицах Иосиф увидел ярость.
«Что же они не хотят выслушать меня? Старейшина лжет, что человек мертв!..»
Старейшина поднял руку — толпа затихла.
Иосиф воспользовался этим.
— Выслушайте меня! Я скажу правду!..
— Он убил нашего соплеменника, — грозно перебил старейшина.
«Смерть ему, смерть!..»
Старейшина вновь жестом потребовал тишины.
— Голос духа, покровителя нашего рода, только что сказал: «Я давно подозревал этого чужака. Он лазутчик и намерен привести своих, чтобы затеять войну. Не слушайте его, свяжите и отправляйтесь спать. А в полдень свершите волю большинства, которое требует смерти!»
Раздался дружный вопль согласия. Иосиф похолодел: «Неужто возобладает обман?» Он хорошо знал, что повсюду среди людей существует нерушимое правило — выслушивать обвиняемого. «Как же так?..»
Между тем двое дюжих мужчин больно заломили Иосифу руки, связали их кожаной веревкой. В рот сунули смердящий клок волчьей шкуры.
Задыхаясь, Иосиф уступил. В отчаянии он уже не соображал, что выкрикивали в толпе, следовавшей по пятам. Заметил только, что снегопад кончился и небо начало прочищаться, — замигали в бездонной выси голубые звезды.
Иосифа втолкнули в узкую яму, вырытую у стены пещеры, накрыли решеткой из тяжелых кольев, и вскоре люди — как по команде — угомонились, продолжив прерванный сон.
Иосифу было не до сна. Он кусал губы, с тоской думая, как неодолимы чаще всего коварство и подлость.
В пещеру задувал ледяной ветер: как и предрекал колдун, брался крепкий мороз.
«Как же так? Как же люди позволяют топтать обычаи, которые ограждают их интересы? Не воля героя защищает справедливость, а незыблемые, обязательные для всех установления, порядки, которые поощряют добро и препятствуют злу… Как же не понимают люди, что их подталкивают к кабале и несчастьям, выкорчевывая крупицы правды, с трудом и муками добытыми для них дальновиднейшими из предков?..»
Еще до зари ушли за добычей охотники, с рассветом женщины и дети отправились пополнять запасы хвороста и сучьев, потому что ударивший мороз грозил продержаться довольно долго.
Оставшиеся в пещере подходили к яме, глядели сквозь решетку на свернувшегося калачиком Иосифа и проклинали его.
В полдень ученик колдуна, мужчина щуплый и мелкий, поднял решетку и, достав кляп, подал Иосифу воды.
Напившись, измученный Иосиф благодарно кивнул. Надежда все еще не оставляла его.
— Почему никто не хочет знать правду? — спросил он, видя, что поблизости нет других людей.
— Правда нужна людям, когда они осознают общие интересы, — ответил мужчина. — Если большинство думает только о себе, место правды заступают расчет и выгода. Подлый старейшина подкупил многих сородичей. Они забыли о своем долге — служить общине, а не человеку, закону, а не власти.
— Как самочувствие бедняги, которого один из ваших ударил камнем, чтобы предотвратить разоблачение старейшины?
— Он умер еще ночью, — тихо сказал ученик колдуна. — Его задушили.
— Значит, тебе известна правда?
— Мне — да. Но эта правда не нужна другим. Они не хотят ни ссор, ни выяснений. Они слишком устали от всей своей жизни, потому что еда и питье милее им чести и мужества.
— Старейшина хотел убить меня, чтобы завладеть моей одеждой. Подговоренные им люди должны были исполнить его волю, но один воспротивился…
— Жадные, себялюбивые типы заведут всех в бездну нескончаемых страданий, — сказал ученик колдуна. — Если не поставить предел жадности человека, пользующейся изворотливым умом, погибнут все. Не будет ни мира, ни счастья. Ни в душе человека, ни вне ее… Негодяи повсюду внушают, что повторение заповедей предков не изменяет жизни к лучшему. И люди соблазняются, если в них пробудилась жажда выгод. Ничтожные не знают, что желание лучшего отрицает хорошее… Совершенное — не значит «приятное для одного», это «полезное для всех»… Повторяются день и ночь, повторяются зима и лето — что здесь плохого? Если бы не было повторений, жизнь прекратила бы свое течение. И разве сами мы не повторяемся, требуя питья и пищи, сна и размышления о прекрасном?..
- Предыдущая
- 12/78
- Следующая
