Краткая История Тьмы - Веркин Эдуард - Страница 30

• Предыдущая
• 30/87
• Следующая

— Не знаю… Посмотрим. Сейчас кости только кину. Раз, два, три, елочка зажгись.

Зимин вытянул ладонь над стеклом и разжал пальцы.

Кости упали, отскочили, стукнулись друг о друга и снова вернулись на стол и замерли.

— Так, — поморщился Евсеев. — Так–так…

— И что это означает? — поинтересовался Зимин.

Кости встали на ребра. Друг напротив друга.

— Трудно сказать, — Евсеев почесал подбородок. — Если честно, я такого никогда не видел.

Он ткнул кость, она упала на стол. Другая тоже. Евсеев взял кости, посмотрел, выбросил на стол. Кости исправно показали «три», Евсеев хмыкнул.

— Может, еще попробуете? — предложил он.

Зимин согласился. Ему стало интересно. В кости он не играл, и выпавший результат его заинтересовал, он взял кубики, хорошенько их потряс и выпустил на стол еще раз.

И во второй раз кости, отпрыгав положенное количество, встали на грани.

— Это шутка? — спросил Зимин. — Вы что то сделали с кубиками?

— Нет… — Евсеев ошарашенно помотал головой. — Ничего я не делал… Как это вообще сделать?

— Ну, вы то можете.

Зимин взял кубики. Кубики как кубики, совсем обычные, ну, только из серебра, ну, только с изумрудами.

— Конечно, не определить, — он задумчиво оглядел на кубики. — Вы, Евсеев, весельчак.

— Клянусь! — Евсеев заволновался. — Я вам клянусь, я к этому никакого… Ну, вы дома попробуйте, если хотите!

Правдиво, подумал Зимин. Или актер хороший, или на самом деле. Хотя человек такой профессии наверняка прекрасный актер.

— Попробую, попробую. Ну ка…

Зимин размахнулся и швырнул кости подальше. Они прогремели по полу, ударились об стену, выскочили на лестницу и запрыгали по ступенькам.

— Широко, — кивнул Евсеев. — Давайте искать.

Зимин поспешил к лестнице, Евсеев за ним.

Лестница была старинная, железная, с широкими гулкими ступенями, ковров на ней не лежало уже лет сто, и теперь ступени стерлись и поблескивали, Зимин направился в правый рукав лестницы, Евсеев в левый.

Зимин почти сразу нашел кубики — их трудно было не заметить, они блестели лунным электрическим светом на фоне темной лестницы. Зимин наклонился, протянул руку и тут же ее отдернул.

Потому что увидел — кубики не лежали на ступенях, кубики висели над ними. На одинаковом уровне, примерно в трех сантиметрах от металла. Висели.

— Нашли? — спросил Евсеев.

— Да. Вроде бы…

Он смотрел на висящие кубики и не понимал. Пытался как то это объяснить. Конечно, кости были не простые, Евсеев запихал в них что то, то ли магнит, то ли намагниченную ртуть. И вероятно, эта ртуть вошла в какое то взаимодействие с грозовым электричеством, в результате чего она теперь отражалась от железных ступеней лестницы. Благодаря чему кости и висели.

Кубики продолжали висеть.

Зимин протер глаза. На всякий случай, чтобы окончательно исключить возможность оптического эффекта.

Нет, все так и было.

— Что там? — спросил Евсеев. — Опять на ребра встали?

— Да…

Кубики висели над ступенями, нарушая все физические законы. Зимин попробовал вспомнить. Кажется, сие было возможно только при сверхнизких температурах. Или со сверхпроводниками. Одним словом, на лестнице областной библиотеки для детей и юношества игральные кости, пусть хоть и из серебра с изумрудами, висеть не могли никак.

— Я же говорил, — сказал Евсеев издали. — Все так и есть. Феномен.

Не видит, понял Зимин. Если бы видел…

Наверное, заинтересовался бы еще больше.

— И что дальше? — осторожно поинтересовался Зимин.

Он протянул палец к кубику.

Из острой грани выскочила острая белая молния, она клюнула Зимина между пальцев, причем достаточно болезненно, Зимин почувствовал, как электричество воткнулось в руку и пробежало практически до локтя. Он едва не вскрикнул, сжал зубы. Сам кубик упал на лестницу, а за ним упал и другой.

— Так что же дальше? — спросил Зимин.

— Пока не знаю, пока я в эту сторону не думал. Но мне кажется, нам стоит поддерживать отношения.

— Вы считаете?

Зимин взял кубики. Они были совершенно ледяными, точно их на секунду погрузили в жидкий азот. И тяжелыми.

— Безусловно, — кивнул Евсеев. — Кто знает, как все обернется. А потом…

Евсеев поглядел в потолок.

— А потом, мне кажется, что скоро что то случится. Погода с каждым днем все хуже и хуже. Штормовое предупреждение, однако.

 Здравствуй, дорогой дневник!

А мы не умерли, так получилось, это удивительно.

Не убили друг друга арматурой, не сожрали, озверев от голода, не задохнулись, не перевешались от отчаянья, все, как ни странно, обошлось почти без потерь.

Даже Клык не умер. Остался жив, мы отнесли его Клаве, и та, ругаясь неприличными словами, заштопала Клыку бок в двух местах красными нитками. Сурово так получилось, стал Клык выглядеть совсем как разбойник, к шрамам добавились еще и швы.

Клава ему и капельницу еще поставила, и укол от столбняка, и антибиотики, и еще витамины какие то, так что Клык почти сразу покрылся крупными аллергическими волдырями и стал храпеть.

Сама Клава несильно пострадала при ударе, на нее упал канделябр, который она сама же и вылепила из гипса. Удар канделябром лишил Клавдию последнего сознания, и пока мы там боролись за жизнь, она валялась на полу и храпела, наверняка храпела. На лбу у Клавы образовалась тройная шишка, которая, как ни странно, ей удивительно шла, с этой шишкой Клава выглядела солиднее.

А спас нас Дрюпин.

Молодец.

Я разбила кулаки почти до костей и немного успокоилась. Металл двери был перепачкан моей кровью, она засохла и выглядела безобразно и тошнотворно, я вернулась к Клыку, который валялся без сознания. Живой.

— Дрюпин, — позвала я. — Ты думаешь?

Дрюпин кивнул.

— Думай скорее.

Дрюпин зарычал, сорвал покрывало с дивана и стал обматывать голову. Обматывал, обматывал, так что в конце получился такой большой тюрбан, закрывающий и лицо. После чего Дрюпин улегся на пол и замер.

Я не знала, что делать. Разболелись руки, было ясно, что поступила я глупо, кулаки никогда ломать не стоит. А вдруг все это воспалится? Атмосфера у нас тут влажная, загноятся кулаки, ничего хорошего.

Дрюпин лежал на полу и дрыгал ногами. Не знаю, наверное, это у него так мыслительный процесс продвигался, смотреть неприятно, точно Дрюпина било электричеством. К тому же руки у Дрюпина в покое тоже не оставались, пальцы складывались в фигуры разной степени замысловатости, по большей части в яростные фиги.

Я тоже села на пол, в угол возле двери, вытянула ноги.

Потрогала волосы, дернула и снова вытянула почти горсть. Чуть не заплакала. Все таки это безобразие, я не хочу быть лысой…

— Так, — сказал Дрюпин.

Он сел и некоторое время вертел головой, стараясь понять, где находится. Потом вспомнил про тюрбан и снял его.

— Придумал вроде, — Дрюпин потер нос. — Не знаю, получится ли…

Дюпин достал из кармана плоскогубцы.

— Это все, что есть? — спросила я. — Из инструментов?

— Да. Но, по идее, этого должно хватить.

Дрюпин пощелкал плоскогубцами.

— Придется разгромить ванную комнату, — сказал Дрюпин. — Ты как?

— Як ней ужасно привязана.

Дрюпин уставился на меня.

— Нет, серьезно…

Дрюпин направился в ванную и сразу принялся греметь железом. Я заглянула. Дрюпин выламывал трубы.

Мне редко удавалось наблюдать Дрюпина за работой, и каждый раз я отмечала, что Дрюпин, конечно, мастер. Работа в его руках попросту горела. Вот и сейчас. Наверное, я эти трубы смогла разломать бы дня через два, Дрюпин справился за полчаса. Он знал, куда надо надавить, где согнуть и как Дернуть. Первым делом он оторвал тонкую трубу, по которой подавалась холодная вода, и использовал ее вместо рычага. Этим рычагом он орудовал как ломом, быстро оторвал еще несколько труб и приступил к двум самым толстым, чугунным, сливным.

С этими трубами Дрюпин провозился дольше. Он отделил от ванны тяжелую железную ножку и принялся долбить ею по переходнику, нанося удары в одну точку, так что через несколько минут переходник раскололся надвое и верхний кусок трубы освободился. Дрюпин повис на нем и выворотил трубу окончательно.

• Предыдущая
• 30/87
• Следующая