История Трейси Бикер - Уилсон Жаклин - Страница 13
- Предыдущая
- 13/25
- Следующая
Видите, какая бесхарактерная? Специально же ко мне приехала! Мы заранее договорились о встрече, все по-деловому. Нет бы прогнать Жюстину и остальных! Питер пускай остается, он не мешает. А эти! Считай, все утро насмарку. Она им разрешила возиться с магнитофоном, потом мелкие захотели еще порисовать ее шариковой ручкой с Микки-Маусом, а потом Дженни принесла кофе для Кэм, а для нас кока-колу, и получился как будто праздник. Только у меня настроение было совсем не праздничное. Опять меня отодвинули.
Я постояла-постояла и отошла в сторонку. Все оглядывалась через плечо – думала, Кэм не заметила даже. И тут она подходит бочком, на одной руке держит малышку Бекки, а Уэйн ее ногу обхватил, прицепился как пиявка. Кэм меня в спину тычет своей шариковой ручкой с Микки-Маусом.
– Эй! – говорит тихонько. – Ну что, Трейси, начнем интервью?
– Да у тебя и так хватает с кем общаться. Зачем на меня время тратить? – отвечаю кислым тоном. – Правда, мы с тобой специально договаривались – да какая разница? Поду-маешь!
– Знаешь что? Пойдем к тебе в комнату. Поговорим вдвоем, давай?
– Ну ладно. Если хочешь… – Я зевнула и пожала плечами. – Вообще-то мне уже расхотелось, но если тебе очень нужно… Пойдем на минуточку.
Пока она отцепляла от себя малышку Бекки и Уэйна, все наши столпились вокруг и стали ныть, что так нечестно. И знаете, что она тогда сделала? Разрешила им записывать свои интервью на магнитофон, а главной назначила Жюстину!
– Кэм, ты с ума сошла? Они тебе магнитофон сломают – оглянуться не успеешь!
– Не сломают. Жюстина будет включать и выключать, и каждый может говорить ровно две минуты. Сначала назовите себя, а дальше говорите что хотите. А ты, Питер, не бойся – если не хочешь, говорить не обязательно.
– Совсем ненормальная! – говорю я. – Если кому и быть главным, так мне! Я одна умею с магнитофоном обращаться.
– Так покажи Жюстине, – говорит Кэм. – Тогда она тоже научится.
– Не буду я ей ничего показывать!
В конце концов я все-таки показала. Конечно, тупая Жюстина долго не понимала, а я вздыхала и закатывала глаза, а она разозлилась и хотела меня пихнуть, а я на нее замахнулась кулаком, но тут Кэм влезла между нами:
– Давайте я покажу. Смотри, Жюстина, вот это кнопка записи…
И Жюстина наконец-то сообразила что к чему. Тоже мне, Литтлвуд… Ей бы больше подошла фамилия Недотепа.
А потом мы с Кэм их всех оставили и пошли ко мне в комнату.
Я сказала:
– Придумала хитрость, как нас с Жюстиной помирить? Ха-ха, ничего не вышло, ага? Мы на всю жизнь останемся заклятыми врагами.
Кэм засмеялась. И над плакатиком у меня на двери она тоже посмеялась.
– Ты входи, тебе можно. Ты же у меня в гостях.
И я открыла дверь.
В комнате у меня вообще-то был небольшой беспорядок. Я так и не собралась застелить постель, а на полу валялись носки, пижама, огрызки печенья и стружки от карандашей, но Кэм не стала ругаться, просто аккуратно через все это переступила. Потом рассмотрела фотографии на стене и улыбнулась:
– Это твоя мама?
– Красивая, правда? Скажи, прямо как киноактриса? Может, она сейчас на самом деле снимается в кино. В Голливуде. Скоро она прилетит меня навестить. Может, увезет меня к себе и я тоже стану кинозвездой. Трейси Бикер, чудо-вундеркинд! Вот здорово будет, правда?
Я покружилась, улыбаясь до ушей, и сделала реверанс. Кэм сразу включилась в игру: захлопала в ладоши, как восторженная фанатка.
А потом сказала:
– Надеюсь, что ты и писательницей все-таки тоже будешь. Ты еще что-нибудь написала про Гоблинду?
– До того ли мне? Я же над автобиографией работала.
– А твою автобиографию можно почитать или это слишком личное? – спрашивает Кэм.
– Конечно личное!
А потом я подумала: даже Илень-Мигрень в мой дневник заглядывала. И Луиз, и Недотепа. И Хлюпику Питеру я кусочек давала почитать – чтобы увидел, как много я уже написала. Почему и Кэм не показать? Мы вроде как подружились.
Ну, я ей разрешила посмотреть несколько страничек. Все подряд нельзя было, я же о ней самой кое-что написала, не слишком лестное. А она случайно прочла, как я ее описываю, и совсем не обиделась. Наоборот, хохотала как не знаю кто.
– И правда, Трейси, статью про ваш детский дом надо было тебе поручить, а не мне! У тебя гораздо лучше получится.
– Да, а ты уже начала статью?
Тут она заерзала:
– Не совсем… Есть сложности. Понимаешь, редактор журнала хочет сентиментальный рассказ о бедных милых беззащитных детках, чтобы все читательницы схватились за носовые пла-точки.
– Правильно, так и надо!
– Да ну, Трейси, что ты говоришь? Вы здесь все совсем не милые и не беззащитные. Вы решительные, сильные и упрямые. Я хочу написать о вас настоящих, но это будет совсем не то, что нужно редактору.
– И мне такого не нужно! Кэм, напиши, что я милая! Иначе никто не захочет взять меня в семью. А я и так уже залежалый товар. Старше пяти-шести лет почти никого не берут. Начинается трудный возраст, и ты уже не очаровательный карапуз. А я еще и некрасивая. Не такая, когда люди, как увидят, сразу начинают сюсюкать. И потом еще, меня нельзя удочерить насовсем, а люди хотят собственную дочку.
– Тебя нельзя удочерить, потому что у тебя есть родная мама?
– Вот-вот. Я же говорю, она скоро за мной приедет, но все-таки до тех пор хочется жить в нормальном доме, а не тут, на свалке. А то я скоро совсем институализируюсь.
У Кэм брови поползли вверх.
– Да знаю я, что это значит! Слышала, как Илень и другие соцработники об этом распространялись. Это когда привыкаешь жить в госучреждении, вот вроде нашего детского дома, и потом уже не можешь научиться жить самостоятельно. Восемнадцать исполнится, а ты ни в магазин сходить не умеешь, ни готовить – ничего. Хотя я думаю, у меня с этим трудностей не будет. Я хоть сейчас могу жить самостоятельно. Дайте только денежек – я мигом побегу по магазинам, оторвусь по полной!
– Не сомневаюсь, – сказала Кэм.
Тут в дверь поскребся Макси. Я ему крикнула, чтобы отвалил, у нас тут с Кэм деловой разговор, а он не уходит:
– Мисс, мисс! Так нечестно, большие девочки не разрешают мне на магнитофон говорить! Я тоже хочу попробовать, скажите им, мисс! Они там играют, что они поп-звезды, а я тоже хочу!
Кэм улыбнулась, вздохнула и посмотрела на часы:
– Сейчас спущусь. Мне все равно уже скоро уходить.
– Ой, так нечестно! Останься! Можешь с нами пообедать, Дженни разрешит! По субботам у нас гамбургеры.
– Не могу, мы с одной знакомой договорились вместе пообедать в городе.
– А-а… А что вы будете есть?
– Наверное, напиток какой-нибудь и по салатику. Моя подруга бережет фигуру.
– Кому это надо – какой-то нудный салат… Я бы лучше пошла в «Макдоналдс», взяла биг-мак, и картошку фри, и молочный коктейль с запахом клубники. Вот видишь, какая я самостоятельная?
– Так ты бывала раньше в «Макдоналдсе»?
– Сто раз! Ну, то есть внутри не была. У меня приемные родители были такие зануды, Тед и Жюли, я их просила-просила, а они говорят, что там еда вредная. Я говорю – это ваша нудная фасоль и слякотные тушеные овощи вредные, у них и вид такой, как будто их кто-то уже съел и его вырвало. А они… В общем, не повели они меня в «Макдоналдс».
– Могу себе представить, – усмехнулась Кэм.
– Знаешь, а нам разрешают в город ходить поесть.
– Правда?
– Угу. Хоть каждый день. И пожалуй, я тебе правда могу помочь со статьей, вот прямо сейчас начну, а через неделю тебе покажу, что получилось. Обсудим за обедом. В «Макдоналдсе». Это я так намекаю.
Кэм хлопнула себя по лбу, как будто ее вдруг осенило:
– Слушай, Трейси! Не хочешь на той неделе сходить со мной в «Макдоналдс»?
- Предыдущая
- 13/25
- Следующая
