Феномен Андропова. 30 лет из жизни Генерального секретаря ЦК КПСС - Хлобустов Олег Максимович - Страница 102

Интереснейший исторический парадокс: «царь — Освободитель» Александр II после отмены крепостного права, в условиях явного нарастания социальной напряженности в стране, с 1870 г. также отказался от ежегодных «всеподданнейших докладов» III Отделения о положении в стране.

Но этот отказ царя от ознакомления с объективными оценками происходящего в империи, завершился лишь его личной трагедией.

А упомянутая нами САИС «П», размещавшаяся на третьем этаже дома 1 на площади Дзержинского в Москве, неподалеку от кабинета председателя КГБ СССР, была демонтирована в начале сентября 1991 г.

Если вспомнить, кто являлся хозяином бывшего кабинета Андропова в то время, то станет ясным, кто похоронил один из новейших и необходимых инструментов государственного управления в масштабах страны.

На Пленуме 24 мая 1982 г. Юрий Владимирович Андропов был избран Секретарем ЦК КПСС.

На следующий день после Пленума, в ставшем очень привычным за проведенные здесь годы большом кабинете председателя КГБ собрались его заместители, помощники, руководители подразделений Центрального аппарата.

Первый заместитель Председателя КГБ СССР Георгий Карпович Цинев, сообщив присутствующим о решении Пленума, высказал теплые слова благодарности Юрию Владимировичу за совместную работу, высоко оценив его деятельность.

В ответном слове, тронутый поднесенным ему сослуживцами Адресом, Андропов взволновано сказал:

— Мы проработали вместе 15 лет. 15 лет — ведь это срок немалый. Мы с кем-то подсчитали — это почти треть активной трудовой жизни мы с вами были вместе. Всякое было. И трудно было, и неуспехи были, и неудачи, и ЧП, и хвалили мы кое-кого, ругались. По делу ругались. Для пользы дела.

Я просто хочу сказать, что не такие они простые, наши отношения.

Служба наша непростая, и отношения в ходе этой службы тоже очень непростые. Я хотел бы, чтобы эту мысль товарищи усвоили. Понимаете, мы иногда себя называем военной организацией, военно-политической организацией, хотя, по-моему, мы сложнее, потому что мы — чекистская организация. На поверхности — военная гимнастерка и военный мундир, а под поверхностью — там должно быть много такого, что просто в военные каноны не укладывается, а укладывается в более хитрые, в более тонкие построения, которые требуют очень большой партийности, очень большой закалки, очень больших требований, которые мы должны предъявлять друг к другу и каждый к себе, разумеется. Вот отсюда и такие, так сказать, перипетии в наших отношениях: сегодня хвалишь, завтра ругаешь, послезавтра еще как-то вопросы поворачиваются. Жизнь у нас непростая, жизнь сложная.

Мы боремся, мы же сами говорим, что мы — на передовой линии борьбы. А всякая борьба связана с тем, что приходится и наступать, и отступать, и всякие необходимые маневры делать, и при всем этом соблюдая такой вид, как будто мы ничего не делаем. Мы же в глазах других не выпячиваем свою деятельность. Мы стараемся показать, что ну есть вот здание на Лубянке, есть люди на Лубянке. Они трудятся. Что они там делают?

Нет-нет, кто-то из нас выступает с докладами о чекистской деятельности. Но, в общем, это не так уж часто и только по необходимости. А вообще я думаю, что если и дальше так держать курс, чтобы нам не шибко хвалиться тем, что мы делаем, без нужды (когда надо, ну тогда надо). — это было бы правильно.

Если говорить сейчас о моем состоянии, что я могу вам сказать по-честному? Я уже сказал: 15 лет — это 15 лет, поэтому их не вырвешь, не отрежешь и не выбросишь, они никуда не денутся, они всегда со мной, и, стало быть, вы всегда со мной.

С другой стороны, я понимаю, что значит доверие Пленума Центрального Комитета партии, и буду стараться это доверие оправдать там как можно лучше.

Тут Георгий Карпович упоминал в Адресе и в выступлении роль Леонида Ильича и Центрального Комитета партии в деле становления органов.

Я вам прямо скажу: у меня такое впечатление, что был какой-то момент в нашей деятельности, в начале 1967 года, когда обстановка складывалась таким образом: всякого рода диссиденты и т. д. под влиянием нелепых мыслей и действий Хрущева активизировались, вышли на площади, а у нас в арсенале, понимаете, одна мера — арест. И больше ничего нет. А теперь вы знаете (не обо мне речь, а просто повод, видимо, и в связи со мной), говорят, что КГБ в своем арсенале имеет и другие меры для того, чтобы и врагов разгромить, и диссидентов вразумить.

Так вот я хочу сказать, что этот переломный момент прямо связан с тем вниманием, которое оказал нам, органам, Центральный Комитет партии и лично Леонид Ильич.

Когда мы говорим, что роль органов поднята, она поднята, конечно, усилиями всей нашей партии, всего нашего Центрального Комитета. Без них, как бы ни старались, мы бы ничего не сделали. Только благодаря тому, что была такая поддержка мощная, благожелательная, мы восстановились, восстановились в другом качестве, и главное — мы стали ближе народу. Мы должны вместе с народом защищать свое Отечество. Вот в чем заключается главный принцип нашей работы. Поэтому служить верно, самоотверженно Отечеству и народу своему — это первейшая задача чекистов, и нам надо весь чекистский коллектив воспитывать в этом духе. (Аплодисменты).

Центральный Комитет утвердил новым председателем Комитета Виталия Васильевича, хорошо вам известного. Я даже не сказал Федорчука, поскольку вы знаете, о ком идет речь. Я рад, что выбор пал на него. Это со всех сторон хорошо. Он поработал в военной контрразведке, поработал здесь, в Центральном аппарате, по-моему, 12 лет поработал на Украине. Так что знает другую работу. Это — основание к тому, чтобы ему здесь продуктивно еще поработать. Конечно, я думаю, товарищи, что весь коллектив наш окажется вполне на высоте в том плане, чтобы помощь Виталию Васильевичу была обеспечена. Это очень важно.

Поэтому расстаемся мы так: с одной стороны — грустно, с другой стороны — надо, но все-таки для коммунистов всегда на первом месте было «надо». Так и будем поступать.

В печати подчас высказывается мнение, о том, что Ю.В. Андропов был интриганом, рвущимся к власти. По нашему мнению, эти безосновательные суждения, являются неосознанными отголосками операции по дискредитации и компрометации Андропова перед Л.И. Брежневым, проводившейся зарубежными геополитическими игроками — вряд ли им был угоден сильный лидер во главе одной из двух СВЕРХДЕРЖАВ мира.

Действительно, и кто сейчас помнит, что еще в марте 1976 г. Москву посетила группа из 9 эмиссаров зарубежных антисоветских центров (в которую, между прочим, входили два конгрессмена США), которая поставила перед «лидерами» советских «диссидентов» прямой вопрос о том, кто станет преемником Брежнева на посту генерального секретаря ЦК КПСС?

«Лидеры» обещали подумать над этим вопросом. И лишь на четвертый день объявили свой верикт.

Андропов!

Сама по себе постановка этого вопроса была обусловлена тем, что ЦРУ получило информацию об очередном ухудшении состояния здоровья Л.И. Брежнева.

Точно также ЦРУ США в мае 1996 г. отреагировало на получение информации о прогрессирующем ухудшении здоровья президента России Б.Н. Ельцина, и поставило вопрос о выявлении его вероятного преемника.

Как памятно, от российских граждан информация об ухудшении состояния здоровья Ельцина с весны 1996 г. в преддверии президентских выборов скрывалась, а была предана огласке только 4 ноября в сообщении о проведении президенту России серьезной кардиологической операции.

Однако, высказанный «авторитетными диссидентскими экспертами» прогноз об Андропове как преемнике дряхлевшего генсека, по-видимому, не особенно устраивал заокеанских «кремленологов» и их работодателей.