Сочинения - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 100
- Предыдущая
- 100/162
- Следующая
Изменить размер шрифта:
100
II. * * *
Жил-был один чудак,
Он как-то раз, весной,
Сказал чуть-чуть не так —
И стал невыездной.
А может, что-то спел не то
По молодости лет,
А может, выпил два по сто
С кем выпивать не след.
Письмо не отправлял
Простым и заказным,
И не подозревал,
Что стал невыездным.
Да и не собирался он
На выезд никуда —
К друзьям лишь ездил на поклон
В другие города.
На сплетни он махнул
Свободною рукой, —
Сидел и в ус не дул
Чудак невыездной.
С ним вежливы — на вы! — везде
Без спущенных забрал,
Подписку о невыезде
Никто с него не брал.
Он в карточной игре
Зря гнался за игрой —
Всегда без козырей
И вечно «без одной».
И жил он по пословице:
Хоть эта масть не та —
Все скоро обеззлобится
И встанет на места.
И он пером скрипел —
То злее, то добрей, —
Писал себе и пел
Про всяческих зверей:
Что, мол, приплыл гиппопотам
С Египта в Сомали —
Хотел обосноваться там,
Но высох на мели.
И строки те прочлись
Кому-то поутру —
И, видимо, пришлись
С утра не по нутру.
Должно быть, между строк прочли,
Что бегемот — не тот,
Что Сомали — не Сомали,
Что все наоборот.
Прочли, от сих до всех
Разрыв и перерыв,
Закрыли это в сейф,
И все — на перерыв.
Чудак пил кофе натощак —
Такой же заводной, —
Но для кого-то был чудак
Уже невыездной.
Пришла пора — а то
Он век бы не узнал,
Что он — совсем не то,
За что себя считал.
И после нескольких атак,
В июльский летний зной
Ему сказали: "Ты, чудак,
Давно невыездной!"
Другой бы, может, и запил,
А он — махнул рукой!
Что я? Когда и Пушкин был
Всю жизнь невыездной!
III. Пятна на солнце
Шар огненный все просквозил,
Все перепек, перепалил —
И, как груженый лимузин,
За полдень он перевалил.
Но где-то там — в зените был.
Он для того и плыл туда,
Другие головы кружил,
Сжигал другие города.
Еще асфальт не растопило
И не позолотило крыш,
Еще светило солнце лишь
В одну худую светосилу,
Еще стыдились нищеты
Поля без всходов, лес без тени,
Еще тумана лоскуты
Ложились сыростью в колени,
Но диск на тонкую черту
От горизонта отделило.
Меня же фраза посетила:
Не ясен свет, пока светило
Лишь набирает высоту!
Пока гигант еще на взлете,
Пока лишь начат марафон,
Пока он только устремлен
К зениту, к пику, к верхней ноте,
Но вряд ли астроном-старик
Определит: «На солнце — буря»,
Мы можем всласть глазеть на лик,
Разинув рты и глаз не щуря.
И нам, разиням, на потребу
Уверенно восходит он —
Зачем спешить к зениту Фебу,
Ведь он один бежит по небу —
Без конкурентов марафон.
Но вот — зенит: глядеть противно
И больно, и нельзя без слез,
Но мы — очки себе на нос,
И смотрим, смотрим неотрывно,
Задравши головы, как псы,
Все больше жмурясь, скаля зубы,
И нам мерещатся усы.
И мы пугаемся — грозу бы!
Должно быть, древний гунн — Аттила
Был тоже солнышком палим,
И вот при взгляде на светило
Его внезапно осенило,
И он избрал похожий грим.
Всем нам известные уроды
(Уродам имя — легион)
С доисторических времен
Уроки брали у природы.
Им апогеи не претили,
И, глядя вверх, до слепоты
Они искали на светиле
Себе подобные черты.
И если б ведало светило,
Кому в пример встает оно,
Оно б затмилось и застыло,
Оно бы бег остановило
Внезапно, как стоп-кадр в кино.
Вон, наблюдая втихомолку
Сквозь закопченное стекло,
Когда особо припекло,
Один узрел на лике челку.
А там — другой пустился в пляс,
На солнечном кровоподтеке
Увидев щели узких глаз
И никотиновые щеки…
Взошла луна — вы крепко спите.
Для вас светило тоже спит.
Но где-нибудь оно — в зените.
(Круговорот, как ни пляшите!)
И там палит, и там слепит…
IV. Сказочная история
Как во городе во главном,
Как известно — златоглавом,
В белокаменных палатах,
Знаменитых на весь свет,
Воплотители эпохи,
Лицедеи-скоморохи, —
У кого дела не плохи, —
Собирались на банкет.
Для веселья есть причина:
Ну, во-первых — дармовщина,
Во-вторых — любой мужчина
Может даму пригласить,
И, потискав даму ону,
По салону весть к балкону
И без денег — по талону —
Напоить… и закусить.
И стоят в дверном проеме
На великом том приеме
На дежурстве и на стреме
Тридцать три богатыря.
Им потеха — где шумиха,
Там ребята эти лихо
Крутят рученьки, но — тихо,
Ничего не говоря.
Но ханыга, прощелыга,
Забулдыга и сквалыга
От монгольского от ига
К нам в наследство перешли,
И они входящим — в спину
Хором, враз: "Даешь Мазину!
Дармовую лососину!
И Мишеля Пиколи!"
…В кабаке старинном «Каме»
Парень кушал с мужиками.
Все ворочали мозгами —
Кто хорош, а кто и плох.
А когда кабак закрыли,
Все решили: не допили.
И трезвейшего снабдили,
Чтоб чего-то приволок.
Парень этот для начала
Чуть пошастал у вокзала, —
Там милиция терзала
Сердобольных шоферов,
Он рванул тогда накатом
К белокаменным палатам
Прямо в лапы к тем ребятам —
По мосту, что через ров.
Под дверьми все непролазней
(Как у Лобного на казни,
И толпа все безобразней —
Вся колышется, гудет…),
Не прорвешься, хоть ты тресни!
Но узнал один ровесник:
"Это тот, который песни…
Пропустите, пусть идет!"
"Не толкайте, не подвинусь, —
Думал он, — а вдруг на вынос
Не дадут, вот будет минус!.."
Ах! Красотка на пути! —
Но Ивану не до крали, —
Лишь бы только торговали,
Лишь бы дали, лишь бы дали!
Время — два без десяти.
У буфета все нехитро:
"Пять «четверок», два пол-литра!
Эй! Мамаша! Что сердита?
Сдачи можешь не давать!.."
Повернулся, а средь зала
Краля эта танцевала!
Вся блестела, вся сияла,
Как звезда — ни дать, ни взять!
И упали из подмышек
Две больших и пять малышек
(Жалко, жалко ребятишек,
Очень жаждущих в беде),
И осколки, как из улья,
Разлетелись — и под стулья…
А пред ним мелькала тулья
Золотая на звезде.
Он за воздухом к балконам —
Поздно! Вырвались со звоном
И из сердца по салонам
Покатились клапана…
И назло другим принцессам,
Та — взглянула с интересом,
Хоть она, — писала пресса, —
Хороша, но холодна.
Одуревшие от рвенья,
Рвались к месту преступленья
Люди плотного сложенья,
Засучивши рукава.
Но не сделалось скандала,
Все вокруг затанцевало, —
Знать, скандала не желала
Предрассветная Москва.
И заморские ехидны
Говорили: "Ах, как стыдно!
Это просто несолидно,
Глупо так себя держать!.."
Только негр на эту новость
Укусил себя за ноготь, —
В Конго принято, должно быть,
Так восторги выражать.
…Оказал ему услугу
И оркестр с перепугу,
И толкнуло их друг к другу —
Говорят, что сквозняком,
И ушли они, не тронув
Любопытных микрофонов,
Так как не было талонов
Спрыснуть встречу коньяком.
Говорят, живут же люди
В этом самом Голливуде
И в Париже… Но — не будем,
Пусть болтают куркули!
Кстати, те, с кем был я в «Каме»,
Оказались мужиками —
Не махали кулаками,
Улыбнулись и ушли.
…И пошли летать в столице
Нежилые небылицы —
Молодицы, не девицы —
Словно деньгами сорят;
В подворотнях, где потише,
И в мансардах, возле крыши,
И в местах еще повыше
Разговоры говорят.
100
- Предыдущая
- 100/162
- Следующая
Перейти на страницу:
