Кто вы? - Петрович Николай Тимофеевич - Страница 42

Но нам пора кончать. Мы уже давно бродим по нашей табличке, по далекому прошлому нашей планеты. Исторический туризм, как и всякий другой, требует отдыха. Вернемся в наш привычный XX век, в его комфортабельную вторую половину. Ведь впереди еще разговор о современном человеке. Что он такое есть? И можно ли его сущность легко и просто сообщить радиограммой обитателям игрек-цивилизации?

Что же следует из нашего путешествия и какие выводы можно сделать?

Давайте их вместе сформулируем.

Во-первых, мы ощутили, сколь сложен и долог путь образования живой материи. На это требуются миллионы и миллиарды лет. Краткого пути, по-видимому, принципиально нет (если исключить возможность переноса жизни с других планет). Некий подобный путь должен быть, вероятно, на любой планете, где зародилась жизнь.

Во-вторых, основные законы развития живого — естественный отбор и мутации — действуют, видимо, не только на нашей планете. Как и законы физики, они имеют всеобщий характер. В каждой цивилизации рано или поздно рождается свой Дарвин и устанавливает их.

В-третьих, путь к разуму лежит только через активную борьбу за существование и труд, труд, труд. Более легкого — «царственного» пути, по-видимому, быть не может. Для труда нужны специальные органы. Они неизбежно должны быть в том или ином виде у обитателей иных разумных сообществ.

В-четвертых, становление разума в непрерывной борьбе и труде закладывает в его носителе неугасаемое стремление к прогрессу, к познанию нового, к подчинению себе могучих сил природы.

Это и вселяет надежду на наличие сверхцивилизаций во вселенной. Надежду на приход их радиокораблей, плотно набитых информацией, в нашу земную глушь.

Я наивно считал, что найти ответ на вопрос «Что такое человек?» дело пустяковое. Надо лишь взять на себя труд заглянуть в копилку мудрости людской — в книги, в энциклопедии, толковые словари, древние манускрипты. Заглянул. Шли дни, недели. Чем выше становилась пирамида просмотренного, тем слабее становилась надежда. Определений было много, и разных. Но все они охватывали часто очень существенные, но лишь отдельные стороны человека. Более того, они предназначались для внутреннего, земного пользования. А на Земле и так все прекрасно знают, что есть человек. И нет, казалось бы, необходимости тщательно разжевывать эту тему.

Но ведь наш потенциальный радиокорреспондент из игрек-цивилизации и одним глазом не видел ни толпу человеческую, ни даже один-одинешенький экземпляр землянина. Как ему, например, объяснишь такую двойственность человека: с одной стороны, род человеческий слагается из почти одинаковых человеческих существ, которые объединяются в большие коллективы (государства) и в основном живут по установленным в данном коллективе обычаям и законам, а с другой — каждый отдельно взятый человек исключительно индивидуален, и нет на Земле двух одинаково прожитых жизней.

Можно ли описать улыбку землянина, которая в один миг делает его лицо красивым и добрым, ласковым и веселым.

В конце концов я понял безнадежность затеи найти сегодня всеобъемлющее определение человека, годное для «внешнего пользования», для посылки его в космос. Оно еще не найдено землянами. Оставался единственный путь: как-то объединить лучшие из высказываний человека о самом себе, стараясь охватить возможно полнее всю его многогранность. Этот материал с некоторыми комментариями и приводится ниже.

Одно из самых древних определений принадлежит Аристотелю: «Человек есть общественное животное, инстинктивно стремящееся к совместному сожительству…»

Но ведь человек отнюдь не единственное такое общественное животное на Земле. Муравьи, например, в этом смысле еще больше проникнуты духом совместной жизни. Каждая особь буквально не задумываясь жертвует собой для блага своего сообщества. Достаточно вспомнить строительство живого моста из миллионов погибающих особей через водную преграду, по которому без сострадания проходит основная муравьиная гвардия.

Этот акт самопожертвования для общего блага есть, безусловно, и у людей. Но диктуется он уже не столько инстинктом, сколько сознанием (при этом находятся особи, у которых и сознание и инстинкт помалкивают).

Кстати, отметим, что «цивилизации» общественных насекомых — все те же муравьи, пчелы, осы, термиты — существуют уже десятки и сотни миллионов лет. Удивительно, что они мало изменились за это время. Внешне мы находим у них много элементов, характерных для нашей цивилизации: трудолюбие, вошедшее в поговорку, строительство грандиозных, архитектурно сложных жилищ, своеобразное земледелие и скотоводство, сбор и запасание пищи впрок, даже войны и рабство.

Казалось бы, все подготовлено к решающему шагу. Но этот шаг к разуму так и не сделан. Эволюция у них почти застыла или идет чрезвычайно медленно вот уже десятки и сотни миллионов лет. Может, все уперлось в слишком малые геометрические размеры насекомых? Нет вместилища для развитого мозга? Но мы знаем из предыдущего раздела, что эволюция может и укрупнять особи.

Тайну этого застоя в развитии еще предстоит открыть науке.

Может быть, этот шаг, не сделанный у нас, был сделан на других планетах, в других условиях? И это привело, говоря на нашем языке, к «разумной цивилизации насекомых»?

Но вернемся к определению Аристотеля. Оно охватывает только одну, но весьма существенную черту, свойственную человеку и, как мы видели, ряду других животных.

Из этого определения уже следует, что понять и определить сущность человека невозможно вне общественных отношений, в которых он формировался и живет.

Бенджамена Франклина большинство знает как смелого исследователя молний. Но не все знают его краткое и глубокое определение: «Человек — животное, создающее орудия труда». Обратите внимание на слово «создающее».

Наблюдения показывают, что иногда и обезьяна может усилить свои действия, используя палку или камень. Но это случайные природные орудия, которые по ненадобности тут же бросаются и забываются.

Человек же сознательно создает эти орудия труда. Начав с той же случайной палки и камня, он пошел дальше, стал выбирать подходящую их форму и размеры, изменять их, усложнять.

И этот процесс совершенствования орудий труда, начатый около миллиона лет назад нашим знакомым дриопитеком, непрерывно продолжается и сегодня. И все люди участвуют в этом неотвратимом процессе, являющемся их потребностью. Создание все более совершенных орудий труда, конечно, не самоцель. Оно лишь средство для воздействия на окружающую природу. Какая пружина движет этот процесс? Почему не остановиться на достигнутом? Не отдохнуть?

Это было бы противно человеческой природе. Длинный жестокий путь борьбы за существование привил человеку необходимость и потребность в непрерывном движении вперед. А это в первую очередь совершенствование своих орудий труда, расширение своих знаний, проникновение в тайны неизведанного…

Чем активнее та или иная «особь» рода человеческого участвует в этом процессе, тем сильнее в ней пульсирует эта человеческая сущность.

Будем надеяться, что Б. Франклин не обидится на нас, если мы этот дух усовершенствования введем в его определение:

«Человек — животное, не только создающее орудия труда, но и непрерывно их совершенствующее».

Да не подумают обитатели иных миров, что это и есть единственное отличие человека от животного. Дело в том, что, совершенствуя орудия труда, их творец или производитель неизбежно меняет и себя.

Чем совершеннее создавались орудия, тем большей становилась пропасть между человеком и животным. В этом смысле и надо понимать слова Ф. Энгельса: «Труд создал самого человека». Так мы приходим к типичной системе с обратной связью, которую наглядно демонстрирует рука человека. По меткому замечанию Ф. Энгельса: она не только орган труда, но и его продукт. Не будь труда, она осталась бы лапой с когтями.