Логика выбора - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 34

– Здравствуйте! – приблизившись, поздоровался летун. – Меня зовут Малдер Кир! У вас есть немного еды?

– Есть, – кивнул я. – Мы как раз собираемся обедать. Надо только развести костер и пожарить рыбу.

– Так я вам с удовольствием помогу! – обрадовался Малдер.

И действительно, он быстро насобирал дров, принес откуда-то глину и, пока я разводил костер, обмазал ею разделанную, но непочищенную рыбу: хозяйственные способности Клайды оказались ограниченными.

– Так будет лучше, – пояснил он. – Чешуя сама отойдет, не обгорит, и сочнее получится…

– Как я понял, у вас тут с едой проблемы? – поинтересовался я.

Малдер кивнул:

– Да, очень большие. С едой и женщинами.

Я так и думал: на выпотрошенную рыбу он бросал такие же голодные взгляды, как и на Клайду. Она сидела на камне и польщенно улыбалась, даже не думая прикрыть голые до бедер ноги. То ли ей безмерно нравилось внимание мужчин, то ли в силу анатомических особенностей ноги навоек вызывали совсем другие ассоциации, чем у земных женщин. Здесь они больше заботятся о том, чтобы прикрыть спину…

– Но почему вы не ловите рыбу? Почему не охотитесь?

Летун печально пожал плечами:

– Я ничего этого не умею. Да и ножей таких у нас нет…

– Как нет? Их же всем выдают на входе в зону!

– Не всем. Только временным гостям. А мы постоянные жители.

Я с сомнением осмотрел неказистую фигуру и старую одежду летуна. Странно… Он явно не был похож на богача. Да и самодеятельный фармацевт тоже…

– Откуда у вас деньги на отдых в Роганде?

Он печально улыбнулся, зарывая палкой «глиняную» рыбу в раскаленные угли.

– Какие деньги? Какой отдых? Я ничего не платил! Меня пустили, и я здесь живу… Вот, построил крылья, научился летать… Правда, надо прыгать со скалы и ловить теплые потоки, но я придумаю, как взлетать с земли…

– То есть вы тоже «из корма»?

– Что это значит?

– Так говорит старичок-травник. Знаете его?

– В таком колпаке? – Он провел ладонями от ушей и свел их над головой. – Он давно здесь живет, говорят, дольше всех. Он давал мне мазь, когда я вывихнул ногу, кстати, хорошо помогла… Только я ни с кем близко не схожусь.

Летун выкатил палкой запеченный глиняный комок, разбил его и положил передо мной. Потом повторил процедуру и угостил Клайду, третью порцию взял себе. Некоторое время мы молчали – обжигаясь, рвали на куски дымящееся белое мясо. Рыба хорошо пропарилась, вся чешуя осталась на глине, есть ее было удобно. Только соли не хватало.

Когда обед закончился, Малдер сразу потерял к нам интерес, наскоро поблагодарил и, прихватив свои крылья, скрылся в зарослях. Я освободил от глины еще одну рыбину и завернул ее в большой лист, похожий на лопух.

– Пойдем, отнесем старичку, – сказал я Клайде.

– Хорошо! – Клайда быстро натянула свои узкие брючки. – Дай мне копье, я буду смелым воином!

– Ух ты! – Я только головой покрутил. – Ну, ладно, бери! А я с твоим ножом буду прикрывать тыл…

Рубашка была мокрой, и я оставил ее сушиться, надев пиджак на голое тело. Конечно, в «Золотом вуноре» в таком виде не выйдешь к завтраку, но здесь дресс-кода не существует…

Клайда уверенно шла вперед, не боясь заблудиться – дом «лекаря» был недалеко, и к нему вела единственная, нигде не разделяющаяся тропинка. С копьем она выглядела еще забавней, чем с ножом. Правда, держала его, как флаг, и при нападении вряд ли сумела бы им воспользоваться. Но я шел в шаге за ней и успел бы среагировать.

«Фармацевт» по-прежнему что-то делал за своим столом, только сейчас он стоял к нам спиной. Халат и колпак были на нем, поэтому казалось, что он вершит какое-то очередное колдовство. Но я не верю в голодных чародеев.

– А, это вы, живущие у озера, – не оборачиваясь, сказал он. – Вы принесли еду. Сейчас, я только перелью готовое средство…

Он не спрашивал, а констатировал.

– У вас что, глаза на затылке?

– Нет, просто я давно здесь живу. Запах свежей еды не скроешь, а кроме вас принести мне ее некому…

Старичок повернулся. В правой руке он держал небольшую белую чашку с неизвестными мне иероглифами, нарисованными черной краской на ее выпуклом боку.

– Выпейте! Это снадобье, просветляющее ум и обостряющее чувства…

– О, это то, что я люблю. – Клайда взяла чашку, сделала несколько глотков, поморщилась и протянула мне. – Горькое… Хочешь?

– Нет, спасибо.

Лекарь сел за стол, развернул лопух и с жадностью набросился на рыбу.

– Огород у меня есть, там… – с набитым ртом он махнул рукой куда-то за свой домик. – И несколько плодовых деревьев. Только растительная пища надоедает и сил не дает…

– А с соседями вы дружите? Ну, хоть с этим, летающим?

Он покачал головой.

– Здесь каждый сам по себе. Они все какие-то нежизнеспособные… Стихи пишут, песни поют, пиявок режут, летают… А руками ничего не могут. Даже огородов не заводят… Живут, пока дают. А если не дают, не протестуют… Зато между собой спорят до хрипоты…

Утолив первый голод, он сделал перерыв, понюхал испачканные руки.

– Вкусно. И пахнет хорошо.

– А я тоже все запахи чую, – вмешалась Клайда. Она нагнулась и внимательно рассматривала что-то в высокой траве. – И звуки, каких раньше не слышала… Тут вот курли водятся…

– Сказал же: мое снадобье чувства обостряет, – довольно кивнул «лекарь». – А этих тварей тут полно, я их травлю, а они снова размножаются…

– Буду на них охотиться! – пригнувшись и раздвигая траву острием своего «копья», Клайда медленно двинулась по невидимому следу местных грызунов.

– Все охотятся друг на друга… Хотя бывает наоборот. Вот ты, например, кормишь свой корм…

Старичок снова принялся есть. Теперь не спеша, с чувством и толком.

– Что это значит?

– А то и значит. Вот представь – лупарам привезли скалера, чтобы они его сожрали. А лупар пришел и стал его кормить травкой да листиками…

– Готово! – крикнула Клайда, втыкая в траву копье и радостно вскидывая его над головой. Но тут же разочарованно охнула: на клинке кроме комка земли ничего не было. – Нет, не уйдешь! – азартно воскликнула она и бросилась дальше.

– Подождите, это я лупар? – удивленно переспросил я. – А вы скалер?

– Вроде того, – кивнул «фармацевт». – Нас ведь сюда для чего пустили? Для этих… Палачей. Они сюда за тем и приезжают, чтобы кровь пролить да душу злодейскую потешить. Друг за другом им, конечно, интересней охотиться, только других может и не быть, а мы всегда на месте. Вот, если нет других, тогда за нас и берутся. Что ж, ваша женщина и за курлями с радостью гоняется…

– Выходит, вы здесь дичь для охоты?! – изумился я.

– Выходит…

– А почему же вы согласились?

Окончательно насытившись, лекарь завернул голову, плавники и кости в зеленый лист и отодвинулся от стола.

– Да там ведь ничего нельзя… А они вначале особо и не рассказывают. Говорят: поедете туда, где все можно. И стихи писать, и летать, и лекарства изобретать. Только, мол, и другим там все можно, имейте это в виду… Ну, а что это значит, уже потом понимаешь. А некоторые так и не поймут, до последнего…

– А уйти отсюда вам можно?

– Можно. Только куда уходить? Внизу у нас ничего нет, только запреты. Ни тебе летать, ни зелье варить… Разве это жизнь?

«Поразительно! – подумал я. – Свобода смешивать снадобья в обмен на постоянную угрозу запрета жить! И их это устраивает?»

– А если бы можно было переселиться? Туда, где все хорошее делать можно, а плохое – нельзя?

Он поднял на меня удивленные глаза:

– А разве есть такие места?

– Есть.

– Ну, не знаю… Подумать хорошенько надо.

– А как же вы ухитрились здесь так долго прожить? – повинуясь внезапно пришедшей мысли, спросил я.

– Не знаю. Старики им не интересны. Да еще как-то двое возле моего дома померли. Эти, которые с ножами…

– От чего померли?

– Не знаю. Молва пошла, что от отравленных колючек. – «Фармацевт» опустил глаза и стал получше упаковывать объедки. – Только я ни про какие колючки не знаю. Но слухи мчатся быстро и далеко разлетаются. Вот ко мне и перестали приходить. К тому же меня и найти трудно – я когда ягоды и корешки собираю, часто в лесу ночую…