Стриптиз - Сименон Жорж - Страница 26

• Предыдущая
• 26/40
• Следующая

Не сговариваясь, все трое выбрали в своем гардеробе одежду поскромнее, попроще и почти не наложили косметики. Если посмотреть на них, тихо стоящих в саду, то кажется, что это девушки, вышедшие из церкви после мессы.

Наташа пришла раньше всех и подождала остальных на небольшой узкой улочке, ведущей вниз. «Понтиак» мсье Леона стоял там позади длинной и низкой ярко-красной спортивной машины хирурга.

Когда подошли ее подруги, вопросительно посмотрели на нее, Наташа сказала:

— Началось это четверть часа назад. Мы вроде бы сможем подождать в саду, но если не произойдет какого-нибудь несчастья, мы все равно ничего существенного не узнаем сегодня.

Они находились в Эстерельской клинике, расположенной в тихом старинном квартале, где только собаки и кошки бродили по улицам, резко поделенным на теневую и солнечную сторону, и виноторговцы мыли свои бутылки.

В саду с аллеями, усыпанными светлым гравием, было много тени от деревьев, чья листва поражала разнообразием оттенков зеленого цвета, а в глубине у самой стены кудахтали куры, отгороженные мелкой решеткой.

Редко девушкам доводилось бывать где-либо в такое время, и к тому же всем вместе, ибо еще не наступил полдень и они почти не спали. Большинство окон клиники были открыты, и больные, мужчины и женщины, в халатах из хлопчатобумажной материи с тонкими синими полосами, высовывались поочередно, чтобы посмотреть на девушек.

Из них троих Селита была самая бледная и выглядела наиболее взволнованной. В течение десяти дней, пока мадам Флоранс находилась в клинике и ее обследовали, брали анализы и делали рентгеновские снимки, она приходила сюда каждый день в часы посещений, и места ей были уже хорошо знакомы.

Селита знала, что на первом этаже располагалось родильное отделение. Два дня назад она видела, как везли по коридору женщину из шестой палаты, а следом шла медсестра с пятнами крови на переднике и несла в руках новорожденного.

Занавеска на окне иногда раздувалась от ветра и немного сдвигалась, так что взорам открывались кровать, неподвижная и ослабевшая мать, белые гвоздики на ночном столике, а в глубине поблескивала колыбель ребенка.

Этажом выше, прямо над шестой палатой, были матовые стекла, там, за этими стеклами, и оперировали сейчас хозяйку.

Наташе тоже было не по себе.

— Говорят, что в последний момент, когда за ней пришли с носилками, она приподнялась в своей кровати и стала кричать, что не хочет, что отказывается от операции и предпочитает спокойно умереть. Она так билась и кричала, что пришлось ей делать уколы.

Небо было ярко-синим, в воздухе разливались тепло и спокойствие, на деревьях щебетали птицы, какой-то совсем не пугливый дрозд прыгал по лужайке, вызывающе, с наглым видом поглядывая на трех девушек.

— А где сейчас хозяин? — спросила Селита.

— Насколько мне известно, там наверху есть небольшая комната, рядом с операционной, специально для родственников, которые ожидают. Я его не видела. Когда я пришла, его машина уже была здесь.

Они услышали шаги по гравию и увидели спешащую Франсину, одетую в синий костюм, с белой шляпой на золотистых волосах.

— Сегодня четверг, — объяснила она. — У Пьеро нет занятий. А я никого не могла найти посидеть с ним. Не приводить же его сюда.

— Куда же ты его дела?

— Он играет на улице, где совсем не бывает автомобилей, Торговка из молочной лавки обещала мне посматривать за ним через витрину.

Франсина тоже бросила взгляд на матовые стекла.

— Ну и как?

Ей не ответили, она поняла, что ничего еще не известно, нужно ждать. Чуть позже она спросила Наташу:

— Что слышно о Кетти?

— Ничего нового. Кроме того, что ее якобы видели в Ницце. Поскольку мне уже» третий человек об этом говорит, значит, должно быть, это так и есть.

Неожиданно для всех именно Кетти стала первой жертвой Мадо. Это случилось до того, как мадам Флоранс попала в клинику. Она тогда еще часть ночи занималась кассой в «Монико». Примирилась ли хозяйка к этому времени со своей участью? Уже видно было, что она очень больна. Всех потрясло, что так внезапно с ней это приключилось и к тому же совпало с появлением Мадо.

Селита знала, что внезапность была чистой видимостью, в чем ей призналась в больнице Флоранс.

— Я уже давно жду, что со мной это произойдет в один прекрасный день, доверительно сообщила она грустным голосом. — Вот почему я упорно избегала врачей. Дело в том, что боли в животе у меня появились очень давно. А в последние месяцы я уже не могла больше выносить отношений с Леоном, мне они причиняли боль.

Меньше двух недель понадобилось, чтобы превратить ее не только в больную, но в изможденное, жалкое существо без возраста, с обвисшей кожей, с огромными, воспаленными глазами, в которых читался ужасный вопрос, когда она смотрела пристально на собеседника.

— Они мне не говорят, что со мной, но, судя по тем тестам, которым они меня подвергли, я знаю, что это рак и что я уже не поднимусь… Бедный Леон!

Она жалела его. Не сердилась на него, а горевала о том, что ее не будет здесь, чтобы защищать его.

— И надо же, что именно в такой момент появляется эта девица!.. Он не знает что делать… Ему стыдно. Он едва осмеливается смотреть мне в глаза, но у него не хватит духу избавиться от нее…

Она часто прерывалась, делала долгие паузы, во время которых устремляла глаза к потолку.

— В глубине души он слабый человек.

Чуть позже она добавила:

— Как все мужчины! Если со мной что случится, он будет ужасно несчастен, его всю жизнь будет мучить мысль, что это произошло по его вине…

Может быть, это и было верно, но, скорее, относилось к будущему, потому что в настоящем, по глубокому убеждению Селиты, Леон не станет особенно огорчаться, если его жена исчезнет. Он сам себе в этом не признается и, должно быть, отбрасывает подобную мысль, когда она ему приходит в голову. И тем не менее это многое упрощает.

Он старался преодолевать трудности своего положения, и вопреки тому, что можно было предположить, его несчастья не оттолкнули его от Мадо, а, напротив, сблизили с ней. Кто знает? Может быть, и сейчас там, наверху, ожидая результатов операции, он думает о ней.

• Предыдущая
• 26/40
• Следующая