Коралловый остров - Баллантайн Роберт Майкл - Страница 3

• Предыдущая
• 3/20
• Следующая

– Это-то как раз у нас есть! – сказал Петеркин, роясь в карманах своих брюк, из которых он вскоре извлек небольшой перочинный ножик с одним сломанным лезвием.

– Ну, это все же лучше, чем ничего. А теперь двинемся! – сказал Джек, вставая. – Мы проводим слишком много времени в разговорах, вместо того чтобы приступить к действиям. Ты, кажется, уже достаточно оправился, Ральф, чтобы идти. Приступим к осмотру наших карманов, а затем взберемся на какую-нибудь гору, для того, чтобы исследовать окружающую нас местность; потому что плохим или хорошим, но на некоторое время этот остров должен служить нам убежищем!

Усевшись на скале, мы принялись за обследование имеющегося у нас имущества. Попав на берег после крушения, мои спутники сняли с себя значительную часть своей одежды и разложили ее на солнце для просушки. То же самое они сделали и с моим, насквозь промокшим, платьем. Теперь, когда все уже высохло, можно было приступить к осмотру наших карманов. Каждый из нас начал тщательно выкладывать их содержимое на специально выбранный для этой цели плоский камень. Когда все было собрано вместе, мы оказались обладателями следующих предметов: первое – маленький перочинный нож с одним сломанным лезвием, сильно заржавленный и, кроме того, с несколькими зазубринками по краям (Петеркин со свойственным ему юмором заявил, что этот нож имеет огромное преимущество перед нормальным ножом, так как может одновременно служить и пилой). Второе – старый серебряный футляр для карандаша. Третье – кусочек бечевки, длиной около шести ярдов. Четвертое – морская игла небольшого размера. Пятое – судовой телескоп, оказавшийся случайно во время крушения у меня в руках. Когда я уже лежал на берегу, Джек с трудом высвободил его из моих рук. Я не понимаю, почему я так судорожно ухватился за телескоп, хотя недаром говорят: «утопающий хватается за соломинку»; очевидно, телескоп показался мне именно этой спасительной соломинкой. Тем не менее мы были обрадованы, что сохранили его, хотя трудно было себе представить, чтобы он мог нам пригодиться, в особенности со сломанным вдребезги стеклом на одном из его концов. Шестым предметом было медное кольцо, которое Джек постоянно носил на мизинце. Я никогда не понимал, зачем он это делает. Петеркин сказал, что кольцо это подарено ему какой-то девушкой, оставшейся на родине, но так как Джек никогда ни с кем из нас об этой девушке не говорил, я склонен думать, что Петеркин ошибался. В добавление к этим предметам у нас еще был маленький кусочек фитиля и платье. Каждый из нас являлся обладателем пары толстых парусиновых брюк и непромокаемых морских башмаков. У Джека была красивая фланелевая рубашка, голубая кофта и красный колпак. Кроме этого, он имел пару носков и бумажный носовой платок. Петеркин был одет в полосатую фланелевую рубашку, которую он носил поверх брюк, подпоясывая ее широким кушаком. На голове у него красовалась круглая черная соломенная шляпа. У Петеркина также была пара белых бумажных носков и голубой носовой платок с разбросанными по нему белыми точками. Мой костюм состоял из голубой фланелевой рубашки, черной кепки и носков. Это все, что у нас было; нельзя сказать, чтобы такое количество вещей можно было бы назвать избытком роскоши. Но когда мы вспоминали об опасности, которую нам удалось избежать, сердца наши переполнялись благодарностью к милостивой судьбе.

Когда мы занимались разборкой наших вещей и обсуждали вопросы, касающиеся применения их к условиям новой жизни, Джек неожиданно вскочил и воскликнул:

– Весло! Мы забыли весло!

– Вот тоже, на что оно нам нужно? – сказал Петеркин. – Здесь достаточно дерева, чтобы сделать тысячу весел.

– Ах ты! – возразил Джек. – Да ведь на конце весла имеется кусочек железа, который может нам очень пригодиться.

– Правильно! – согласился я. – Пойдем за ним.

Мы все поднялись и поспешили сойти вниз на берег. Я все еще чувствовал некоторую слабость, которая являлась следствием большой потери крови, и вскоре начал отставать от своих товарищей. Но Джек заметил это и со свойственной ему добротой вернулся, чтобы помочь мне. Теперь только, впервые оглядевшись, я посмотрел на остров, на котором мы находились. Густой кустарник до сих пор мешал мне разглядеть окружающую обстановку. Картина, представившаяся моим глазам, была поистине прекрасна. Ветер стих. Солнце ярко освещало зеленые деревья, названия которых я не знал. Кроме кокосовой пальмы, которую я сразу узнал по виденным мною картинкам, я не мог определить ни одного растения. Море, гладкое, как зеркало, переливало тысячью цветов. Берег весь был усыпан отшлифованными камушками.

Сердце мое было полно восхищения, и, чтобы выразить его, у меня не хватало слов. По выражению лица Джека я. понял, что он тоже потрясен замечательным зрелищем. В то время: как мы наслаждались окружающей нас природой, раздался оглушительный крик Петеркина.

– Вот оно! Ура! Идите сюда! Первоклассное!

Подойдя ближе, мы увидели, что Петеркин тщетно пытается вытащить топор из весла, в которое его так неудачно всадил Джек. К счастью для нас, топор глубоко вонзился в дерево, и даже сейчас Петеркин, несмотря на все приложенные старания, не мог с ним справиться.

– Вот это здорово! – воскликнул Джек, с силой дернув за топор и вытаскивая его наружу. – Это называется повезло, да он пригодится больше, чем сотня ножей. А края-то у него новенькие, остренькие.

– Я отвечаю за крепость топорища! – заявил Петеркин. – Чуть руки не оторвал. А посмотри, вот и железо. – Он показал на тоненькую железную полоску, прибитую маленькими гвоздиками к краю весла.

– Теперь, ребята, – сказал Джек, – я предлагаю отправиться на другой конец острова, приблизительно к тому месту, где ударилось судно, и посмотреть, не найдем ли мы там еще чего-нибудь.

Мы, конечно, немедленно согласились с Джеком, который пользовался у нас большим авторитетом.

– Как хочется пить! – сказал Петеркин. – Но это, кажется, безнадежное дело. Воды, что ли, морской выпить?

– Далеко не безнадежное! – уверенно ответил Джек. – Посмотри, видишь кокосовую пальму? Подойди к ней, ухватись вон за ту ветку с не вполне созревшими плодами и сорви тот крайний зеленый орех.

Петеркин удивленно взглянул на Джека, но, видя, что тот вполне серьезен, послушался.

– Возьми свой знаменитый перочинный нож, прорежь в орехе небольшую дырочку и приложи губы к отверстию.

Петеркин в точности выполнил приказание, и через минуту мы громко смеялись, гладя на перемену, происшедшую в выражении его лица. Не успел он приложить орех ко рту и опрокинуть голову, как глаза его начали расширяться от удивления, и он стал с поспешностью что-то глотать. Наконец он остановился и, переведя дыхание, воскликнул:

– Нектар! Настоящий нектар! Послушай, Джек, да ты самый замечательный парень, которого я когда-либо встречал в жизни. Ты попробуй! – сказал он, обращаясь ко мне и протягивая орех.

Я попробовал и действительно был удивлен изумительным вкусом жидкости, в изобилии потекшей в мой рот. Прохладная, кисло-сладкая, очень похожая на лимонад. Я передал орех Джеку, который, выпив остаток жидкости, обратился к Петеркину:

– Ну, Петеркин, теперь ты будешь мне верить. Я никогда до сих пор не пробовал кокосовых орехов в таком виде, но когда-то читал в книге, что зеленые орехи содержат в себе приятную, освежающую жидкость. Видишь, это оказалось правдой.

– А что же содержат в себе зрелые орехи? – спросил Петеркин.

– Они наполнены более густой жидкостью, которая не столько утоляет жажду, сколько насыщает.

– Вот это здорово! На одном и том же дереве еда и питье! – воскликнул Петеркин, перекувыркнувшись через голову. – Дорогие друзья, мы здесь останемся на всю жизнь. Это место, должно быть, много тысяч лет тому назад было раем. Остаемся здесь, решено, ура! – заорал Петеркин, высоко подбросив в воздух свою соломенную шляпу.

• Предыдущая
• 3/20
• Следующая