Шлюз № 1 - Сименон Жорж - Страница 10

• Предыдущая
• 10/24
• Следующая

Дом номер 33 оказался довольно старым трехэтажным зданием; двери его украшало множество медных табличек. Внутри все выглядело, как обычно выглядят конторы, разместившиеся в небольших особняках. Прямо перед комиссаром оказалась лестница, ведущая на второй этаж, и пока Мегрэ искал, к кому обратиться, наверху лестницы появился Дюкро.

— Сюда, пожалуйста.

Он провел комиссара в контору, некогда бывшую залой; в ней еще сохранился потолок с лепниной, зеркала, позолота; все уже давно отжило свой век и не вязалось со строгой мебелью светлого дерева.

— Вы прочли, что написано на медных табличках? — спросил Дюкро, жестом приглашая Мегрэ сесть. — Внизу помещается Общество Марнских карьеров. Здесь — отдел буксировки, а на третьем этаже — отдел водных перевозок. И все это вместе значит — Дюкро.

Однако в словах его не слышалось былой кичливости, словно все это потеряло значение. Он сел спиной к свету; на рукаве темно-синего тяжелого суконного пиджака Мегрэ увидел траурную повязку. Дюкро не побрился, и лицо его казалось дряблым.

Он молча вертел в руках погасшую трубку, и тут Мегрэ понял, что есть два Дюкро: заносчивый, властный, самодовольный богач, снова и снова с наслаждением играющий эту роль — даже без публики, даже наедине с собой, и совсем другой человек — довольно робкий, неловкий, вдруг позабывший о самолюбовании.

Впрочем, отказаться от привычной роли, видимо, было не так-то просто! Дюкро во что бы то ни стало нужно возвышаться над суетой обыденной жизни. И вот уже у него в глазах опять появился особый блеск, предвестник нового спектакля.

— В эту контору я захожу как можно реже, тут достаточно всякого сброда, чтобы и без меня делать, что полагается. А сегодня утром мне просто надо было куда-то скрыться.

Мегрэ молчал, и это злило Дюкро: без реплик партнера играть куда труднее.

— Знаете, где я провел ночь? В гостинице на улице Риволи. Дома, сами понимаете, все в трансе: жена, старуха теща, дочь, ее болван муж. А тут еще соседи! Такой балаган устроили! Вот я оттуда и удрал.

Голос звучал искренне, и в то же время Дюкро явственно смаковал слово «балаган».

— Я терпел-терпел, потом стало совсем невмоготу.

Вам не случалось испытывать такое?

И без всякого перехода он взял со стола и положил перед Мегрэ помятую газету, отчеркнув ногтем какую-то заметку.

— Читали?

«Как стало известно, дивизионный комиссар уголовной полиции Мегрэ, далеко не достигший предельного возраста, подал заявление об отставке, которое и было принято. Он оставляет свой пост на следующей неделе.

Его место, по всей вероятности, займет комиссар Ледан».

— Ну и что? — удивился Мегрэ.

— Значит, у вас остается еще шесть дней, так ведь?

Дюкро больше не сел. Ему нужно было выходиться.

Заложив большие пальцы за проймы жилета, он шагал взад и вперед, то поворачиваясь к окну, то уходя в глубину залы.

— Помните, вчера я спросил, сколько вам платят? А сегодня я вот что хочу сказать: я вас узнал куда лучше, чем вы думаете, и предлагаю вам с будущей недели перейти работать ко мне — за сто тысяч франков в год.

Только не отвечайте сразу.

Он раздраженно открыл одну из дверей и жестом подозвал комиссара. В светлом кабинете перед кучей папок, с длинным мундштуком во рту, сидел человек лет тридцати, уже начавший седеть, а за соседним столом машинистка ждала, когда он начнет диктовать.

— Управляющий буксирной службой, — объявил Дюкро. Представленный стремительно встал со стула, а Дюкро добавил, выделяя слово «господин»: — Не утруждайте себя, господин Жаспар. Да, кстати, напомните-ка мне, чем это вы занимаетесь по вечерам. Ведь вы, кажется, даже завоевали какое-то первенство?

— По кроссвордам.

— Да, да, совершенно верно. Прекрасно. Вы слышите, комиссар, господин Жаспар, управляющий буксирной службой, тридцати двух лет от роду, завоевал первенство по кроссвордам.

Теперь Дюкро подчеркивал каждое слово, а на последнем грубо захлопнул дверь, остановился перед Мегрэ и посмотрел ему в глаза.

— Видели этого придурка? Внизу на третьем этаже таких тоже полно; все хорошо одеты, вежливы, словом, как говорится, преданные делу труженики. И заметьте, сейчас господин Жаспар расстроен и старается понять, чем мне не угодил. Машинистка разнесет сие происшествие по конторе, и дней десять все будут мусолить его, как леденец. Я дал ему звание управляющего, и он воображает, что на самом деле чем-то управляет. Хотите сигару?

На камине стоял ящичек с «гаванами», но комиссар предпочел набить трубку.

— Вам я не предлагаю никаких званий. Вы уже имеете кое-какое представление о моем деле: с одной стороны — перевозки, с другой — буксирная служба; потом еще карьеры и все прочее. Причем это «прочее» очень Растяжимо. Я распоряжусь, чтобы мои службы вас не беспокоили. Приходите и уходите, когда сочтете нужным. И суйте нос во все щели.

Перед глазами Мегрэ снова на мгновение появились длинные, обсаженные деревьями каналы, кумушки в черных соломенных шляпках и вагонетки, сбегающиеся из карьеров к баржам. Дюкро нажал кнопку звонка. Вошла секретарша с блокнотом.

— Пишите: «Мы, нижеподписавшиеся, Эмиль Дюкро и Мегрэ… — а как вас зовут? — и Жозеф Мегрэ, заключили нижеследующее соглашение. Начиная с 18 марта г-н Жозеф Мегрэ поступает на службу…» — Дюкро взглянул на комиссара, нахмурился и бросил секретарше: — Можете идти.

И снова заходил по комнате, только на этот раз заложив руки за спину, то и дело бросая на собеседника беспокойный взгляд. А тот все молчал.

— Ну так что? — наконец решился прервать молчание Дюкро.

— Ничего.

— Сто пятьдесят тысяч? Нет, не то.

Он открыл окно, и в комнату ворвался городской шум. Дюкро вспотел. Вынув изо рта сигару, он швырнул ее вниз.

— Почему вы уходите из полиции?

Попыхивая трубкой, Мегрэ усмехнулся.

— Признайтесь, вы ведь не из тех, кто любит сидеть сложа руки.

Он был обижен, раздражен, зол, однако смотрел на Мегрэ с уважением и вполне доброжелательно.

— Дело не в деньгах.

Комиссар взглянул на дверь соседнего кабинета, на потолок и пол и медленно, вполголоса сказал:

— Возможно, у меня те же причины, что и у вас.

— Значит, у вас тоже хватает придурков?

— Я этого не говорил.

Комиссар чувствовал себя отлично: он был самим собой и в ударе, том особом состоянии, когда обостряется восприятие и мысль легко следует за мыслями собеседника, а то и опережает их.

Но Дюкро не собирался отступать, хотя самоуверенности и жесткости в нем поубавилось, а лицо стало напряженным, и было видно, с каким усилием он держит себя в руках.

— Держу пари, вы считаете, что все еще должны исполнять свои обязанности, — зло буркнул он. И тут же с новой энергией продолжал: — Ну, да, вам может показаться, будто я вас подкупаю. А если я задам вам тот же вопрос через неделю?

Зазвонил телефон. Дюкро сорвал трубку.

— Да, я… Ну а дальше что? Похоронное бюро? Плевать я на него хотел. Если будете ко мне лезть, не приеду на похороны.

И все же Дюкро побледнел.

— Что за дурацкое кривлянье, — вздохнул он и положил трубку. — Так и вьются вокруг малыша. А он, если бы мог, выкинул бы их за дверь! Знаете, вам ни за что не угадать, где я провел эту ночь. Скажи я кому, я тут же прослыву выродком. А ведь мне больше негде выреветься, кроме как у девок в бардаке. Они там решили, что я в дым пьян, и перерыли весь мой бумажник.

Дюкро сел, растопыренными пальцами взъерошил волосы и оперся локтями на стол. Он пытался восстановить ход своих мыслей и смотрел на Мегрэ невидящим взглядом.

А комиссар, дав ему короткую передышку, тихо спросил наконец:

— Вам известно, что в Шарантоне нашли еще одного повешенного?

Дюкро поднял тяжелые веки, ожидая продолжения.

— Вы должны его знать, это один из помощников смотрителя.

— Бебер?

— Имя мне еще не сообщили. Его нашли утром на верхних воротах.

Дюкро устало вздохнул.

— Вам нечего заявить в этой связи?

• Предыдущая
• 10/24
• Следующая