Казнь без злого умысла - Маринина Александра Борисовна - Страница 92

• Предыдущая
• 92/93
• Следующая

Баев прикрыл глаза, чтобы боль не выплеснулась наружу. Что Петька может добавить? Какую еще гадость он сделал? Догадка отозвалась еще одним всплеском тупой боли где-то в груди.

– Я сам добавлю, – едва шевеля губами, проговорил Игорь Валерьевич. – Ты Лорика покрывал, чтобы в нужное время все выплыло и ударило по Косте. Ты берег этот козырь до того момента, когда наступят выборы. Чтобы уж наверняка.

Он говорил совсем не то, что хотел сказать. Не то, о чем догадался. Но произнести это вслух не было сил. Может, промолчать? Как будто это спасет! Невысказанное знание о факте не отменит сам факт.

Баев поднялся. Ему больше нечего здесь делать. Ворожец не встал, чтобы проводить гостя, только смотрел на него насмешливо и выжидающе.

– Значит, ужинать не останешься? Убийцы у нас теперь такие гордые, что с подонками за один стол не сядут? Ранг не тот?

Шагнувший было к двери полковник обернулся.

– Ты, Петька, тоже убийца. Не прибедняйся. Это ведь ты Димку?.. Конечно, ты. Ты боялся, что он все-таки что-то помнит и может кому-нибудь сказать. А когда увидел эту коробочку несчастную, сразу понял, что даже если Димка кому-то что-то и рассказал, то коробочкой всегда можно будет прикрыть задницу. Только хорошо бы, чтобы виновный был уже мертв. Что ты ему дал? Сердечный препарат? Так что я, Петька, конечно, убийца, но и ты не лучше.

Ну вот, он все-таки сказал. Но легче не стало. Навалилась тяжелая безысходность. Точно такая же, как тогда, когда он задремал в кабинете у отца Николая и видел тот странный сон. Зачем он убил птицу? Нет ответа…

– Я же тебе говорил, что я сообразительный, – ухмыльнулся Петр Сергеевич. – Но и ты не хуже. Иди, обрадуй Костика, что он может больше не бояться ликвидации фермы. Уж с ним-то ты не побрезгуешь выпить-закусить за одним столом.

Он протянул руку к телефону, лежащему на столе, одним движением выбрал нужный номер.

– Инна, проводите Игоря Валерьевича, он уходит.

Минут через пять после ухода начальника УВД Петр Сергеевич Ворожец спустился в столовую ужинать. Инну он пригласил составить ему компанию, но помощница от горячего отказалась и пила чай, сидя у противоположного края стола.

– Как кондиционер в кабинете? – спросила она. – Все в порядке? Работает? Мастер сказал, что проблем быть не должно, он все почистил, фильтр поменял, жидкость залил.

– Нормально. Кстати, я его, кажется, не выключил.

Инна немедленно встала.

– Я выключу, не беспокойтесь.

Она поднялась в кабинет, нашла на столе пульт и выключила кондиционер, который и в самом деле оказался включенным. Подняла спрятанный на полу за диваном мобильник, полученный накануне от Короткова, посмотрела на индикатор заряда батареи, на котором дрожала тоненькая красная полоска, нажала кнопку «отбой» и сунула его в карман. Хорошо, что начальник УВД приехал не слишком поздно. Ей удалось включить и оставить телефон заранее, когда хозяин предупредил, что ждет Баева. Зарядки едва-едва хватило. Если бы Баев приехал хотя бы на полчаса позже – могло и не хватить.

На протяжении всего перелета от Вербицка до Москвы Настя Каменская крепко спала, положив голову на плечо Короткова. Всю минувшую ночь ее терзали мысли о том, что делать с полученной информацией. Если не сносить здания зверофермы, то вся эта информация – не более чем пустой звук. Тридцать пять лет назад четыре парня, ушедших в запой длиною в месяц, убили четырех человек. Начали с Юлии Ульянцевой, бросившей Костю Смелкова и собравшейся в Москву «поступать в артистки», перехватив ее, по-видимому, в тот момент, когда она с чемоданчиком добиралась до вокзала. Ее семья пребывала в полной уверенности, что девушка уехала в столицу и там «загуляла». Ее никто не искал. Потом убили еще троих, имена которых неизвестны. Их, скорее всего, тоже выбирали с умом: из бомжей или проституток с трассы, то есть тех, на исчезновение кого внимания особого не обратят. Лидер компании Петя Ворожец подкинул идею «повязать всех кровью», парни пошли на поводу, ничего не соображая в алкогольном отупении. А спустя много лет начали убивать тех, кто мог поспособствовать раскрытию тайны, скрепившей их многолетнюю дружбу. Только выяснилось, что тайна не связала их, как казалось вначале, не объединила, а разделила. И что с этим делать? Не доказав тех, первых, убийств, невозможно доказать причастность к убийствам нынешним. Оставить все как есть? Никому ничего не говорить? А как же справедливость? Идеи возмездия? Наказание виновных, преступивших закон?

Она до рассвета мучилась этими мыслями и горьким чувством беспомощности. И успокоилась только с первыми лучами солнца. «Вспомни, сколько раз убийца, в виновности которого ты была уверена на сто процентов, уходил от ответственности, потому что не хватало доказательств, – сказала она себе. – Это нормально. Это происходит во всем мире. И дело не в том, что ты живешь в насквозь коррумпированной стране. Просто так устроен этот мир. Так устроена жизнь. Ты не можешь раскрыть все преступления. Ты не можешь помочь всем. Ты не можешь всех пожалеть. Ты вообще можешь очень мало. Прими это и смирись».

Она не спеша и тщательно собрала и упаковала вещи, в восемь утра разбудила Короткова, они в последний раз позавтракали в гостиничном ресторане и уехали в аэропорт.

Летели на запад, поэтому прибыли в Москву почти в то же время, что и вылетели из Вербицка: в двенадцать десять. Александр Каменский позаботился о том, чтобы сестра и Коротков шли через ВИП-зал, и уже через несколько минут после выхода из самолета Настю крепко обнимал Чистяков, а на Короткове повисла визжащая от восторга Анютка, которую привезла Ирина.

– Ты неважно выглядишь, – заметил Леша, разглядывая жену. – Осунулась, под глазами круги. Даже, кажется, похудела. Это потому, что болела? Или просто устала?

– Устала. – Настя счастливо улыбнулась. – И по тебе скучала. Сильно-сильно.

– Вот же врушка! – рассмеялся Чистяков.

В сентябре в Вербицке стало совсем холодно, и Нина Ляшенко, увидев на лавочке возле подъезда своего мужа, читающего газету, в первый момент испугалась, не слишком ли легко он оделся. Не дай бог, простудится! Реабилитационный санаторий оказался очень хорошим, теперь муж мог не только спуститься вниз, но даже дойти до ближайшего магазина и купить продукты. Только тяжести он пока носить не мог, но зато взял за правило, пока жена на работе, выходить за покупками три раза. За три похода он как раз и приносил все необходимое.

– Посиди со мной, – улыбнулся муж, когда Нина подошла к нему. – День такой хороший, солнечный.

– Холодно, – заметила она. – Ты бы не простыл.

– Ничего, я тепло оделся. Вот жду тебя, газетки почитываю.

Нина уселась рядом, положив сумку на колени, прижалась к мужу.

– И что пишут? – вяло поинтересовалась она, наслаждаясь тем, что любимый муж рядом с ней, поправляется, и теперь можно верить, что все будет хорошо. Очень хорошо!

– Да ты и сама знаешь. Небось, вся ваша контора с утра гудит.

– У нас ревизия со вчерашнего дня, мы головы не поднимаем, какие уж тут новости. А что? Инопланетяне прилетели?

– Ты что, правда, ничего не слышала?

Муж слегка отодвинулся, чтобы заглянуть ей в лицо.

– Начальник нашего УВД Баев застрелился. А наш мэр Смелков снял свою кандидатуру с выборов.

– Да ты что! – ахнула Нина. – А почему? Что случилось?

– Никто ничего толком не знает, но предполагают, что это как-то связано с владельцем нашего химкомбината. Он же в бега ударился еще в прошлом месяце.

– Ну да, – кивнула она, – это я как раз помню. А какая может быть связь?

– Да бог его знает, – вздохнул муж. – Разве нам, простым людям, скажут правду?

– Жалко… – протянула Нина. – При Смелкове хоть квартплату не поднимали. Теперь новый мэр придет – обязательно поднимут. Ну, пойдем домой, мой хороший.

• Предыдущая
• 92/93
• Следующая