Цыганка. Кровавая невеста - Руссо Виктория - Страница 16

• Предыдущая
• 16/36
• Следующая

Кузьмич бросился на Гожы и повалил ее на стол. После того, как Баба Анна отправилась за провизией, девушка сразу занялась шитьем, не убрав хлеб и пустую крынку после завтрака. Голыми ягодицами юная цыганка ощущала, как впиваются подсохшие крошки в ее кожу. Она зарыдала, но на воспылавшего страстью мужчину слезы не производили никакого впечатления. Он сдернул веревку, и словно по волшебству его штаны свалились на прохудившиеся сапоги. Раскрасневшись и пыхтя, он с трудом раздвинул ноги сопротивляющейся цыганке, предвкушая неземное наслаждение (с такими молоденькими красавицами он никогда дел не имел). Но маску удовольствия сменило удивление, лицо его вытянулось, челюсть отвисла, а глаза начали стекленеть. Рядом с крынкой лежал проржавелый старый нож. Им баба Анна не пользовалась – хлеб отламывала руками, но всегда доставала по старой привычке. Тело Кузьмича громко рухнуло на деревянный пол. Гожы поправила юбку, и устало соскользнула с поверхности стола. Мужчина был мертв.

Баба Анна сразу почувствовала неладное, как только вошла в избу. Темнело, на полу лежал мужчина со спущенными штанами, а рядом с ним сидела Гожы. Она была ни жива, ни мертва и не знала, что делать с телом. Старуха сразу все поняла. Оставив у дверей дары леса, она подошла к девушке и обняла ее. Юная цыганка зарыдала так громко, что, казалось, задрожали стены.

– Ничего, ничего, моя деточка! Сколько их еще будет – обидчиков. Ты главное близко к сердцу не принимай, – приговаривала Анна Матвеевна, сочувственно гладя Гожы по голове. – Бог ему судья, этому стервятнику!

Ночью женщины перекопали весь огород, чтобы не выдать место захоронения Кузьмича. Никто не подумал бы искать его у Матвевны. Вся деревня знала, что он кобель и все решат, что любящий женскую ласку мужчина, загулял в одной из соседних деревень. Давно ходили слухи, что в нескольких километрах от дома у него появилась зазноба – вдова с четырьмя детьми, которая его приваживала. Кузьмич частенько пропадал на пару дней, а жена его лишь отмахивалась рукой и в ответ на пересуды произносила:

– Ничо! Набегается, да домой вернется! Еще будет ластиться, да хвостом вилять! Знаю я его!

– Там ему и место! Рядом с говном! – грозно произнесла старуха, пригрозив земле лопатой, когда трудоемкий процесс был окончен. На месте, где покоился развратник Кузьмич, была сложена поленница дров.

Баба Анна и Гожы прощались на рассвете. Обе еле стояли на ногах от усталости. Руки ныли от ночной работы, и хотелось спать, но оставаться никак нельзя было.

– Как чувствовала! – тихо произнесла Гожы, облачаясь в ушитый мужской костюм. Баба Анна помогла ей утянуть грудь и теперь выпуклости совсем не выдавали ее.

– Волосы свои зря обрезала, девочка, – с грустью произнесла старуха, глядя на неаккуратные огрызки, выглядывающие из-под кепки.

– Отрастут еще, – вздохнув, произнесла цыганка, сдерживая слезы. Она кинулась целовать руки доброй женщиной, которая стала ей за это время ближе всех на свете, а затем, взяв маленький узелок с куском хлеба и луковицей, Гожы направилась, куда глаза глядят – в сторону большого города. Ей не было страшно. После того, что молодая цыганка пережила, она понимала, что самое отвратительное, с чем ей придется сталкиваться – неконтролируемая мужская похоть. Она была уверена, что найдет способы укрощать этого дикого зверя, как та самая Кармен из рассказа бабы Анны.

– Ты что собрался сделать? – удивленно произнес Василий, глядя на Елизарова. Выглядел он весьма глупо в своем кресле, Святослав и не думал, что известия о намерении жениться могут произвести подобный эффект. Мужчины сидели в кабинете и после того, как рабочие моменты были утрясены, писатель объявил о том, что обручился.

– Мне почти сорок. У меня есть все, кроме любимой женщины. Почему мне не жениться?! – счастливо воскликнул мужчина, представляя, как каждое утро будет просыпаться рядом с Кармен.

– Но кто она? Одна из тех, кто, признав тебя богом литературы, еще не сиганула в окно? – Василий высмеивал своего приятеля, не веря в то, что вольнолюбивый жеребец в состоянии остепениться. «Вероятнее всего это просто очередная блажь! Из серии: со мной этого не случалась и я должен это попробовать!» – размышлял президент ведущего регионального издательства. Он тяжело вздохнул, поправляя любимый бархатный халат, и вслух произнес:

– Твои дела идут слишком хорошо, Свят, и ты просто заскучал – согласись! Тебе не хватает драмы?

– Нет, это другое… Я встретил женщину, которая завладела моей душой, моим сердцем!

– Фу, как пошло звучит! Вот уж от кого не ожидал пресных лирических брызг! И ты бы мог против нее поставить все, что у тебя есть? – лукаво уточнил Василий, все же не веря в столь сильные чувства приятеля, будучи уверенным, что он на них попросту не способен. Святослав кивнул и приготовился петь дифирамбы возлюбленной, как вдруг вошла тетя Глаша с подносом, на котором дымились румяные пирожки и ароматный кофе.

– Мы теряем нашего Свята! – трагическим голосом воскликнул хозяин дома. – Он покидает ряды холостяков.

– Батюшки мои! Да как же это может быть?! – радостно воскликнула грушеообразная женщина и торопливо поставила поднос. Ее теплые руки схватили лицо любимца и через мгновение его щеки были мокрые от слюны радостной женщины, которая расцеловала его, услышав приятную новость.

– А скольких дам ты лишишь надежды, Свят?! Ты только подумай, как отрицательно это может сказаться на твоем имидже! Сейчас ты завидный холостяк и твои рейтинги шкалят, а женившись, ты начнешь терять позиции! Моего благословения тебе не видать, – притворно грозно воскликнул издатель, пригрозив указательным пальцем. – Тем более, что в моем доме живет невеста, которой ты уже обещал руку и сердце. Да, тетя Глаша?

Наделенная природным румянцем женщина густо покраснела и, потрепав Василия по щеке, с любовью произнесла: «болтун», после чего поспешила вернуться в мир сериалов.

– И кто она? Наконец сними завесу тайны! – дразнил писателя хозяин дома. Елизаров опасался данного разговора и не был к нему готов, потому что понятия не имел, как отреагирует друг на информацию о том, что желанная дама, которую он отвез в гостиницу и оставил в номере в компании лобстера, теперь делит постель с его соперником.

– Она… – чудесная женщина! – нехотя делился Святослав.

– Ты ее уже вздрючил? Хороша она в постели?

Писатель поморщился от такой формулировки.

К его Кармен это слово никак не шло. Впервые за большое количество времени Елизаров не принимал участие в половом акте, как это бывало раньше, а занимался любовью. Каждое соитие являлось для него откровением. Чувственная сторона секса по-новому открылась для мужчины, в недавнем прошлом пренебрегающим долгими отношениями.

– Ты должен ее мне представить, Свят! Мы все вместе поужинаем завтра! Возьму с собой Ольгу. И никаких отговорок! – Василий торопливо предотвратил возмущение писателя. – Настало время покончить со старой надоевшей историей и встретиться лицом к лицу за круглым столом. Забудем, Свят, прошлое, пора жить настоящим!

Эти слова понравились Елизарову, он довольно кивнул. Коль уж назначено всеобщее собрание при участии супруги, то, стало быть, и бояться нечего. За свою горькую оплошность популярный автор заплатил с лихвой и теперь настало время двигаться дальше, рука об руку с прекрасной Кармен.

– Ты – такой сексуальный во фраке! – произнесла Кармен, стоя в проеме двери своего номера. Она была в нижнем белье и нарочно провоцировала мужчину.

– Мы опоздаем, – с улыбкой выдохнул Елизаров, когда ее полуобнаженное тело прижалось к нему.

– Скажи стоп и я перестану, – шептала Кармен.

Святослав не мог ей противостоять. Она была, как природная стихия, тягаться с которой робкому человеческому существу было почти бессмысленно. Они занялись любовью неистово и страстно. Горячая цыганка извивалась и стонала так, что Елизаров чувствовал себя настоящим суперменом.

• Предыдущая
• 16/36
• Следующая