Необыкновенные приключения Карика и Вали (илл. А. Андреева) - Ларри Ян Леопольдович - Страница 53

• Предыдущая
• 53/59
• Следующая

Карик поднял руку вверх.

— Внимание!

Команда следила за своим капитаном, не спуская с него глаз.

— Зюйд-вест! Полный вперёд, тысяча чертей и одна ведьма!

— Есть, капитан! — гаркнул Иван Гермогенович, весело подмигнув Вале.

Ветер заполоскал паруса.

«Карабус» дрогнул, качнулся, точно раздумывая, плыть ему или остаться в гавани, и тихо отошёл от берега.

— Полный вперёд! — крикнул бравый капитан.

…Дул ветер. По воде бежали белые барашки. Корабль качало, подбрасывало на волнах. Тёплые брызги летели в лицо мореплавателям. Славный корабль мчался, черпая бортами воду.

Вокруг «Карабуса» шныряли огромные водяные чудовища. Они обгоняли корабль, выпрыгивали из воды, резвились, точно дельфины. Одно животное, похожее на кролика с рогами оленя, но совершенно прозрачное, долго плыло рядом, не отставая от корабля путешественников. У этого причудливого спутника «Карабуса» можно было разглядеть сквозь прозрачную оболочку все его внутренности.

— Кто это? — спросила Валя.

— Самая обыкновенная водяная блоха, — ответил профессор.

Валя стукнула её по голове палкой. Блоха исчезла.

Мимо, обгоняя корабль, промчалось что-то, очень похожее на подводную лодку. Животное плыло под водой, а на поверхности был виден только пенящийся след. Это животное чуть было не налетело на «Карабус», но в самую последнюю минуту круто свернуло вправо и быстро исчезло под водой.

— Кто это? — прошептала испуганная Валя.

— А это, — ответил спокойно Иван Гермогенович, — самая обыкновенная улитка-прудовик.

— Водяная улитка?

— Угу!

— Как же она передвигается?

— Вот этот вопрос, — сказал улыбнувшись Иван Гермогенович, — был самым трудным для всех учёных, однако и он разрешён блестяще. Водяная улитка-прудовик путешествует, как это ни странно, вниз головой. Вытянув свою единственную ногу, она выделяет на поверхность воды слизь, прикрепляется этой слизью к плёнке воды и скользит по ней, как по льду.

— Но она же, в таком случае, не видит.

— Прекрасно видит. Ведь её глаза находятся на ноге.

— Вот это здорово! — удивился Карик.

— Н-да! — промычал Иван Гермогенович, — Что ж тут удивительного? Мы уже встречали хищных животных, у которых нет рта, и животных, которые слушают ногами. Если вы увидите когда-нибудь самого обыкновенного сверчка, обратите внимание на колени его передних ног. Белый диск на ногах сверчка — это ухо, которым он слушает. Такие же уши вы найдёте у кузнечиков и термитов. Но если можно слушать ногами, то почему ноги не могут видеть? Водяная улитка глядит на мир ногами и видит все преотлично. Впрочем, в этом удивительном мире можно встретить ещё более странные существа. И это не чудовища из сказок Андерсена и Гримма. Все они живут рядом с нами, в самой замечательной сказке, которая называется «жизнь». О, я мог бы рассказать вам такие чудесные истории об этих животных, которые занимательнее, чудеснее любой сказки. Однако я так часто читаю лекции о жизни насекомых, что боюсь, как бы вы не подумали, будто я разыскал вас не для того, чтобы вместе с вами вернуться домой, а для того лишь, чтобы читать вам лекции. — Профессор откашлялся. — А не спеть ли нам, друзья, песню юнги? Про весёлый ветер! Про моря и голубые просторы!

И он запел хрипло:

— Смотрите, смотрите! — торопливо закричала Валя, прижимая к ушам ладошки, потому что Иван Гермогенович пел все песни на один мотив, да и не пел даже, а выл таким голосом, каким, наверное, и ногами петь было бы неприлично. — Смотрите, плывёт что-то полосатое. Видите? На самом дне? Под «Карабусом»?

Профессор взглянул через борт. «Карабус» мчался над полосатыми глыбами. Они лежали на дне водоёма, словно затонувшие корабли.

— О! — сказал он и небрежно махнул рукой. — Эти не плывут и вообще не плавают. Это — обыкновенные ракушки. Бывшая пища человека. Когда-то, очень давно, ракушки были для людей тем же самым, чем сейчас является для нас хлеб. Но теперь мы смотрим на этот бывший хлеб с брезгливостью.

— Не думаю, — сказал Карик, — что ракушки вкуснее хлеба.

— Ты прав, — согласился Иван Гермогенович, — но всё-таки жаль, что такое огромное количество пищи пропадает напрасно. Ведь эти ракушки можно было бы собирать миллионами центнеров.

— Но для чего же, если их не едят?

— В Германии, например, их собирают, варят в больших котлах и…

— Неужели едят?

— Нет!.. Ими кормят свиней… От такой пищи свиньи быстро жиреют и мясо у них становится исключительно нежным и вкусным.

На некоторое время разговор смолкал, но лишь только ребята слышали угрожающее покашливание, а это значило, что профессор собирается запеть, они торопливо задавали ему какой-нибудь вопрос.

Так прошло несколько часов.

«Карабус» мчался на всех парусах. Но вот солнце поднялось высоко и ветер стих.

Теперь корабль лениво тащился по мёртвой зыби, еле-еле покачиваясь. Паруса обвисли. Капитан приуныл.

Путешественники сели у борта, свесили в прохладную воду ноги.

В колеблющейся воде резвились водяные животные. Они сновали среди зелёных подводных лесов, которые поднимались с тёмного дна, лениво покачиваясь из стороны в сторону.

Подводные леса, над которыми плыл «Карабус», остались позади. Теперь сквозь толщу воды можно было видеть холмистое, серое дно.

По склонам подводных холмов ползали, извиваясь и сплетаясь друг с другом, огромные красные змеи. Их было так много, что в некоторых местах они покрывали дно словно красным живым ковром.

— Смотрите, сколько тут водяных змей! — закричала Валя.

Профессор добродушно усмехнулся:

— Да какие же это змеи? Самые обыкновенные кулициды хирономус… А попросту, по-русски, личинки комара-дергуна… Любимая пища мелкой рыбёшки.

— Но как их много!

— А это хорошо, что много. Чем больше таких личинок в прудах, озёрах и реках, тем больше в них рыбы. Ведь это единственный для многих рыб корм. Не будь в воде личинок дергуна — не было бы у нас плотвы, окуней, ершей, язей, лещей, голавлей.

— Смешное какое название — дергуны. Почему их так зовут?

— Да потому, что они неустанно сучат, дёргают ногами, словно стараются стряхнуть что-то с ног.

— А я и не знала, что комаров называют дергунами.

— Нет, — сказал Иван Гермогенович, — так называют только один вид комаров. У других комаров — другие названия.

— Как? — удивился Карик. — Разве комары бывают разные? Я думал, все комары на один лад.

— О нет, их сотни видов. В одном только нашем районе есть комары-дергуны, комары-толкунчики, бородатые комарики, комары-долгоносики, малярийные комары, комары перистоусые, комары земноводные, комары обыкновенные. У нас есть даже снежный комарик.

— Белый?

— Нет! Снежным он называется потому, что живёт на снегу.

— Разве и зимой комары живут?

— Жизнь не прекращается ни летом, ни зимой, — ответил Иван Гермогенович. — Летом ползают, прыгают и летают одни насекомые, зимой — другие. Например, у нас на снегу можно встретить снеговых блох, снежных червей, снежных паучков, ледничников, бескрылых комариков и ещё много-много других живых существ.

— А комары все кусаются? — спросила Валя, боязливо поглядывая на личинку дергуна.

— Личинка не кусается, да и взрослый дергун не трогает ни человека, ни других животных. А вообще-то что такое, в сущности, укус нашего комарика? Так! Чепуха! Пустяки! — Иван Гермогенович погладил бороду и улыбаясь сказал: — Вот на острове Барбадосе комары кусают, так это действительно, я вам скажу, кусают!

— А что? Очень больно? — прошептала Валя.

— Чувствительно… Там, между прочим, был такой случай. В городе Веракруце какая-то женщина заснула летаргическим сном. Её родственники решили, что она умерла, потому что лицо у неё было восковое, а сама она холодная как лёд. Ну, её, понятно, положили в гроб, а гроб вынесли на веранду.

• Предыдущая
• 53/59
• Следующая