Новый человек в городе - Сименон Жорж - Страница 4

• Предыдущая
• 4/30
• Следующая

Как бы то ни было, он ошибся, хотя на его месте ошибся бы любой горожанин, не исключая Брукса: Кеннет знает людей в десять раз хуже Чарли. Его только на второй срок переизбрали шерифом, а ему уже под пятьдесят, и раньше он возглавлял артель лесорубов.

Правда, в ранней молодости Брукс провел пять лет в Провиденсе[3] — был служащим страховой компании, но этим и исчерпывается его знакомство с большими городами.

А Чарли в разгар «сухого закона»[4] работал, к примеру, в Чикаго в ночном клубе, где собирались чуть ли не все гангстеры, и ему случалось обслуживать самого Аль Капоне[5].

В Нью-Йорке, в одном из не слишком спокойных кварталов Бронкса, он принимал ставки для букмекера[6], и как-то ночью типа, которому он минутой раньше налил двойное виски, пришили прямо у выхода из бара.

В Детройте… Чарли мог бы часами рассказывать подобные истории в доказательство того, что разбирается в людях, особенно в людях известного сорта.

Собственником, а им он теперь был, не станешь без некоторого знания людей, и Чарли по-прежнему верил, что ошибся не так уж непростительно. Прежде всего, как удалось приезжему сразу же отыскать их квартал? Это не совсем обычный квартал, и даже подойдя к нему вплотную, нужен известный нюх, чтобы не проскочить мимо.

В этом смысле он похож на бар Чарли: тот тоже не имеет ничего общего с остальными барами.

Его посещают шериф и другие приличные люди: заведующий почтой, местные ремесленники, один адвокат-холостяк. Все, кого это интересует, знают, что здесь единственное место в городе, где принимают ставки во время скачек и бейсбольных чемпионатов. На выборах Чарли продает до двухсот голосов. Иногда, часам к десяти вечера, сюда заворачивают, мирно пропустить стаканчик и поболтать девочки вроде Мейбл и Авроры.

Это не проститутки. Проституток в городе вообще не водится, если не считать пожилой пьянчужки, живущей поблизости от кожевенного завода; по субботам к ней, сунув в карман плоскую бутылку виски, закатываются рабочие.

Мейбл и Аврора — маникюрши и живут на одной улице с Чарли, снимая меблированные комнаты в доме Элинор Адаме, вечно разглагольствующей о своих хворобах, слабом здоровье и потихоньку попивающей джин для поддержания сил.

Но что значат эти детали для постороннего человека?

Холм, Вязовая улица, квартал коттеджей, окруженных лужайками и кленами, — тут все понятно с первого взгляда. Любой сразу сообразит, что здесь живут «белые воротнички» — врачи, юристы, управляющие и заместители управляющих, многодетные семьи с прислугой, приходящей один или несколько раз в неделю.

Достаточно прочесть надписи на почтовых ящиках, чтобы знать, чьи фамилии упоминаются местной газетой в связи с балами, благотворительными базарами, свадебными торжествами.

А вот район кожевенного завода кишит людьми, понаехавшими отовсюду; это пять-шесть сотен мужчин и женщин, многие из которых говорят на никому не понятных языках.

Последние двадцать лет фермеры, коренные жители края, осевшие здесь, как правило, еще несколько поколений назад, добиваются, чтобы завод снесли; на каждых выборах этот вопрос обсуждается особенно оживленно.

Эти богатые фермеры редко появляются на людях, а уж в барах — почти никогда, предпочитая встречаться в своем клубе, каменном здании напротив городского сада. Зимой, когда их угодья покрыты снегом, они уезжают на солнце — во Флориду или Калифорнию.

На улице, где живет Чарли, находятся, во-первых, его бар, затем, прямо напротив, бильярдная — мрачный, не очень опрятный зал с почерневшими картинами на стенах; из-за них вид у помещения еще более сомнительный.

Через несколько домов — лавка старьевщика, ссужающего деньги под заклад. Он — один из немногих городских евреев. В одной витрине выставлены ружья и фотоаппараты с бору по сосенке, в другой — бижутерия; сама лавка завалена старыми чемоданами и саквояжами.

На той же улице располагаются меблированные комнаты Элинор Адаме и в самом конце, чуть в глубине, кинотеатрик, тоже не такой, как обычно: невзрачный, с соблазнительными афишами неизменно сексуального содержания. Чарли в него не ходит. Есть там еще склад похоронного бюро, столярная мастерская и павильон аттракционов, набитый автоматами; за несколько никелей можно загнать полдюжины шаров в лунки, пострелять из пулемета по картонным кораблям, сыграть партию в автоматический бейсбол или записать свой голос на пластинку.

Так вот, приезжий разобрался во всем этом. Заранее знал, что он здесь найдет, и пришел прямо сюда, не задерживаясь на Главной улице и ни у кого не спрашивая дорогу.

Накануне Чарли, может быть, и ошибся. Слишком поторопился. Поддался общему настроению. Тем не менее он готов поставить десять против одного, что приезжий все равно остановится у мамаши Адаме.

Зато подробности того, что произошло у шерифа, Чарли узнал только в одиннадцать утра. Звонить Бруксу он не стал — был слишком обижен, но тот в конце концов сам вошел в бар через черный ход, когда хозяин, выстроив бутылки на стойке, принялся наводить блеск на зеркальные полки.

Кеннет Брукс — мужчина шести футов росту и соответственной комплекции, любит ходить в расстегнутом пиджаке, выставляя напоказ серебряную звезду[7], приколотую зимой к жилету, летом — к рубашке, и не снимает с пояса револьвер самого крупного калибра. Жена у него болеет, и живется ему нелегко. Когда Брукс не в настроении, он заворачивает к Чарли пропустить стаканчик — преимущественно по утрам: в это время в баре либо вообще никого, либо одни завсегдатаи.

Сегодня они дуются друг на друга, и Брукс, сдвинув шляпу на затылок, лишь ворчливо бросает:

— Привет!

— Привет! — отвечает Чарли, который в нормальной обстановке, по давно заведенному обычаю, придвинул бы шерифу стакан — пусть нальет себе выпить, хотя по закону бар еще должен быть закрыт.

Кеннет с минуту расхаживает вдоль стойки, потом принимается вертеть бутылки и вздыхает:

— Ну и ночку ты мне устроил, Чарли! Век не забуду.

— А ты мне — рекламу что надо! Прикатил с включенной сиреной и револьвером наизготовку, как в гангстерском фильме.

— Будь это убийца, дело могло бы стать опасным.

— А он оказался безобидным честным парнем, так, что ли?

— Почем я знаю, кто он?

Откровенно говоря, обоим было малость стыдно, и они украдкой сконфуженно поглядывают друг на друга.

Да и впоследствии они постараются пореже вспоминать о сегодняшнем разговоре. До того, как заглянуть в бар, Брукс приготовил завтрак жене — она опять слегла, что отнюдь не улучшило его настроения. Потом он прибрался. Они живут над офисом шерифа, и как раз под их спальней расположены две арестантские, забранные черными решетками и обычно пустующие.

— Во всяком случае, личность он не из приятных, и я буду рад, если он обоснуется не у нас.

— Он что, собирается осесть в городе?

— Не знаю. Спросил у меня только адрес какой-нибудь меблирашки в этом квартале, словно заранее был уверен, что такая существует.

— Ты послал его к Элинор?

— Да, к ней.

Итак, Чарли не ошибся. Это было ему приятно, и он пододвинул к шерифу стакан.

— Кто он?

— Не знаю. Я спросил, как его зовут: он ответил — Джастин Уорд; а когда я стал добиваться, настоящее ли это имя, он сказал, что имеет право называть себя, как ему вздумается.

Я попробовал выспросить, откуда он приехал; он ответил, что, будучи гражданином Соединенных Штатов, по Конституции не обязан отчитываться в своих передвижениях.

— Вызвать адвоката не потребовал?

— Ему адвокат не нужен: он знает законы получше, чем я, да и любой в нашем городе. Не успел войти ко мне в офис, как сразу заявил, что последовал за мной добровольно и — опять-таки добровольно — ответит на те вопросы, какие сочтет уместными. Потом попросил стакан воды и устроился в кресле. Как назло, жена несколько раз стучала в потолок, и мне приходилось подниматься к ней — то дай ей попить, то одеяло поправь, то окно приоткрой — словом, обычная история.

• Предыдущая
• 4/30
• Следующая