Джокертаунская комбинация - Милан Виктор - Страница 42

• Предыдущая
• 42/101
• Следующая

– Алхимия и колдовство были тогда настоящими, – нараспев произнес пингвин. Я чувствовал агонию людей, нахлынувшую на меня, неустанный, громоподобный, кричащий поток. Я хотел закрыть уши руками, чтоб прекратить его.

– Черти танцевали, инкубы и суккубы бродили в ночи, – продолжил пингвин. – Монстры скрывались в темных лесах.

– Как джокеры в городе, – пробормотал я, будто отвечая на какой-то проклятый церковный рефрен. И произнеся это, я видел своих людей в Джокертауне, перебегающих из тени в тень, словно злые духи. Губы их были окрашены синим цветом восторга. Натуралы отворачивались от них в страхе и ненависти.

– Мир Босха был миром для молодежи. Старость тогда начиналась в тридцать. К тому времени, как тебе исполнялось двенадцать, ты уже сам зарабатывал себе на жизнь. – Пингвин вращался в одном футе передо мной. – Только молодой человек может быть невинно жесток или непреднамеренно зол. Как ребенок. Босх смотрел на мир сквозь символы и образы, так же поступали и все другие. Когда ты надевал одеяние священника, ты становился церковью. Король был не просто правителем, он был страной.

– Я Рокс.

– Так ты говоришь, – ответил пингвин. – Не потому ли так много твоих джокеров смотрят на Блеза и Прайма как правителей Рокса? Не потому ли так много джокеров предлагают платить джамперам, чтобы переместиться в тело натурала? Ты теряешь его, толстый мальчик. Он все еще просачивается сквозь твои бесполезные маленькие пальцы. – Тон пингвина был так обиден, что я пришел в ярость, словно гигантская кобра, готовая всем своим весом прихлопнуть чертову птицу. Джокеры, катавшиеся на санках, закричали, когда я отбросил их словно хрупкие игрушки.

– Я здесь правитель! – кричал я. – Без меня нет никакого Рокса!

– Люди в мире Босха оказывались в плену пессимизма, безумия и зла. – Пингвин пожал плечами. – Босх заманил их в ловушку собственного видения и своего лихорадочного воображения и сделал их реальными. А ты можешь сделать реальными свои сны, толстяк?

– Да! – кричал я, но жар от манхэттенского пламени был удушающим и подобрался слишком близко: огонь, казалось, заглушал мой рев. Снег таял, лед под пингвином истончался, пока он смеялся надо мной. Жаба Блез прекратила мучить Тахиона и посмотрела на меня злым, оценивающим взглядом.

Вдруг со звуком разбившегося стекла лед водоема раскололся. Пингвин тихо исчез в глубокой черной воде. Он махнул мне, как всегда невозмутимо.

Я проснулся. Я был там же, где и всегда, с тех пор как пришел сюда, в холле. Здание было тихим и темным. Передо мной сгущалась еще большая темнота, по которой я узнал Искушение. Пространство веяло в лицо прохладой, хотя я чувствовал, что там уже ничего не осталось.

Мне стало любопытно, идет ли снаружи снег.

После сна с пингвином я снова заснул и проснулся несколько часов спустя. Я не был уверен, который сейчас час, но в зале все еще было темно, как в преисподней. Я знал, что это было ненормально, но мне казалось, что это еще один сон. Я не мог ущипнуть себя, чтобы проверить, сплю ли я.

Полагаю, я шучу потому, что не знаю, как говорить обо всем этом. Это все еще кажется таким нереальным… Так же странно, как кошмары, мучившие меня две недели. Но это было реально.

Я чувствовал слабые тычки в стену и первый шепот неизвестных разумов. Общая ненависть. Коллективный страх. Тотальное отвращение. Натуралы, все они.

Я обратил свое внимание к стене. Я не мог точно сказать, сколько их там было – может быть, пятьдесят или шестьдесят, если верить статьям в газетах, появившимся позже. Большинство умов, которые я чувствовал, были слишком напуганы, слишком боялись того, с чем собирались столкнуться, дрожа от того, что они слышали о моей Стене, джамперах, тузах-ренегатах и джокерах. Они слышали, что Рокс был адом на земле. В одиночку никто из них не сделал бы это. Моя Стена почувствовала бы их страх и использовала бы его как оружие против них. Стена скрутила бы их кишки от ужаса, заставила бы зубы стучать друг о дружку и обратила бы их в паническое бегство.

Я слышал, как все голоса перемешались друг с другом:

Дети знают, когда что-то случается с папой, даже самые маленькие. Господи, я надеюсь, Нэнси сумеет уложить их этой ночью.

Я слышал, будто залив полон скелетов, вся вода вокруг острова. Люди, которым не удалось пройти сквозь Стену. Они убивают их, джокеры, посылают их на корм рыбам.

Они просто дети. Да у меня у самого ребенок не старше. Лейтенант может сказать «стреляй на поражение» – это все, чего он хочет, но я не знаю, смогу ли выстрелить в какого-нибудь прыщавого подростка вроде моего Кевина.

Да. Я смеялся. Всех их я мог бы повернуть, если б они атаковали Стену поодиночке.

Но они были не одни. В этом и заключалась проблема. Вот что заставило меня усомниться, на самом деле заставило. Там была большая группа, все они пришли одновременно, может быть, в девяти-десяти лодках и двух-трех вертолетах, таранящих мою Стену со всех сторон одновременно.

Они предприняли еще одну меру предосторожности. В каждой лодке, на каждом вертолете был по крайней мере один, разозленный настолько, настолько одержимый, так, мать его, целеустремленный надрать задницу какому-нибудь джокеру, что я чувствовал, как Стена тянется и истончается словно резиновая лента.

Чертов сын Эми был там, в этом банке, когда они прыгнули в женщину. Они застрелили моего родного племянника. Я с удовольствием расплачусь за это.

Никакой проклятый джокер не остановит меня. Я покажу им свою дикую карту сорок пятого калибра. Запихну ее прямо в их грязное джокерское горло.

Хочешь решить проблемы дикой карты, просто вычисти их всех до одного. Куда уж проще. Просто, мать вашу, возьмите целую, мать их, партию и похороните.

Я прохрипел имя Кафки. Я чувствовал, что разум джокера содрогается от его собственных снов. Он спросил, видел ли я снова кошмар. Я просто сказал ему:

– Они идут.

Кафка не ответил, но он понял. Он щелкнул пальцами на мою охрану, убедившись, что та настороже, затем убежал прочь. Несколько секунд спустя я услышал низкий вой сирены, установленной на крыше здания. Вой отдавался пульсацией в балках и стенах. Я чувствовал, как он дрожит в моем теле, словно воющая банши.

В темноте я попытался оттолкнуть их моей Стеной, попытался взять ее под сознательный контроль и сфокусировать ее мощь там, где пытались пройти сквозь нее. Я думаю, что это тоже почти сработало.

Но я уже совершил ошибку. Я просто не знал этого. Это похоже на то, что сказал бы мне Лэтхем, но… Я никогда раньше не командовал битвой, разве что когда играл в ДнД. Может быть, мне следовало подготовиться лучше.

Но я просто мальчишка.

Может быть, я смог бы справиться сам. Я все еще думаю об этом. Это же была просто группа копов и рейнджеров. Их не готовили к подобному, они никогда не работали вместе. Они даже не ненавидели нас по-настоящему, они делали то, что им приказали. Пойдите прочистите джокерские кварталы и выкиньте несовершеннолетних преступников с острова Эллис.

Возможно, я мог бы послать их обратно. Да. Черт возьми, они были просто людьми, как мой папа, или дядя Джордж, или мистер Нейман, наш сосед в Бруклине.

Я знаю из новостей, что две лодки и один из вертолетов действительно бросились наутек. По крайней мере это я сделал. Но кто бы ими ни командовал, он был отчасти умен. Они строили планы, как им пробраться через Стену. Пилоты были выбраны с сильным чувством долга и сильным предубеждением против джокеров, те, которые приходили в бешенство от того, как Рокс вмешивался в дела нормального мира. Пилоты были ограждены, так что если бы кто-то из копов и рейнджеров запаниковал, они не могли бы силой заставить их вернуться. Ни у кого не было на руках оружия. Его должны были раздать только после того, как Стена будет преодолена.

• Предыдущая
• 42/101
• Следующая