Цепная реакция - Лагздынь Виктор Оттович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая

— Ничего, ничего!

Дронис по-прежнему разглядывал с некоторым удивлением странных гостей, которые в такое неподходящее для визитов время неожиданно возникли из чащи и теперь стояли под ярким светом лампы, мокрые до костей, невообразимо грязные, со свежими царапинами и ссадинами на ногах. Интересно, зачем они в такую пору пожаловали сюда из самих Межерманов? Уж наверняка не для своего удовольствия.

Чтобы дать ребятам возможность справиться со смущением, Дронис вернулся к бумагам и сделал вид, что целиком поглощён ими. Однако он прислушивался к разговору гостей со своим сыном.

Вилис прежде всего передал сообщение, которое пришло по цепочке, мимоходом пожаловался Гунару на непоседливую Маруту, которую никогда не застать дома. Затем вкратце, но красочно стал рассказывать, как выглядит Клеверка и прибрежные луга. Когда же он дошёл до переправы, Ивар не выдержал, вмешался в разговор и с гордостью поведал о своём участии в этом приключении. Увы! Ведь теперь они с Вилисом были не одни, и Ивар горько пожалел о своей опрометчивости. Вилис тут же принялся в обычном для него насмешливом тоне описывать пронзительный визг, раздавшийся с середины реки. Потом он проехался насчёт печального происшествия с велосипедом и панического бегства от мирной кабаньей семьи…

С горящими от стыда ушами, не зная, куда деть глаза, Ивар стоял посреди комнаты. Он готов был откусить себе язык за то, что сам вызвал на себя весь этот град насмешек. Таким он выглядел несчастным, что и Гунар, и его отец ни разу даже не улыбнулись. Вилис тут же перестроился и стал рассказывай, о происшествии с Ритой, очень коротко, так коротко, что Дронис втихомолку удивился своеобразной манере мальчика выражаться где полусловом, где жестом, где намёком, в общем, не очень понятно. Тем не менее его сын, как видно, прекрасно понимал своего друга, и помощник лесничего сделал вывод, что неясности в подобных случаях могут возникнуть лишь у взрослых. Наверное, их образ мышления несколько иной. На другую волну настроен, что ли.

Звук незнакомого голоса привлёк из кухни и мать Гунара. Сын в двух словах объяснил ей причину внезапного появления в конторе двух насквозь промокших мальчиков и добавил, что теперь и ему, в свою очередь, придётся идти в Ки?нты, к Гаральду.

Дронис произнёс деловым, будничным тоном:

— Что ж, идти так идти. Собирайся поживее! Велосипед возьми, быстрее обернёшься.

— А как же ужин? — спросила мать. — Сейчас всё будет готово.

— Нет, мама, — покачал головой Гунар. — Потом.

Отец поддержал его:

— Поздно уже, не стоит задерживаться. Вернётся — тогда и поест спокойно.

Никто из них, ни отец, ни сын, не знали, что это решение, вроде бы совсем незначительное — идти до ужина или после, какая, собственно, разница? — сыграет роковую роль в судьбе некоего третьего…

— Ну ладно, — согласилась мать. — Три километра на велосипеде не бог весть какая даль.

Гунар убрал со стола книгу. Пристегнул булавками концы брючин, чтобы их не затянула велосипедная цепь. Мать направилась было на кухню, но тут же вернулась снова.

— Одно только непонятно. Вчера на автобусной остановке я встретила вашу пионервожатую. Она собиралась в район, семинар там какой-то. Ну, а если её нет в школе — кто же тогда собирает пионеров?

— Мало ли что! — пожал плечами отец. — Может, она уже вернулась. Да и в школе могут и без неё обойтись. Субботник, например, или ещё что… Только вот сообщают поздновато — темно совсем… Давай, давай поскорее! — поторопил он Гунара.

— Всё-таки странно… И завтра в такую рань… Не лучше ли позвонить в школу? — предложила мать. — Вдруг кто-то что-то напутал?

— Попробуй дозвонись! — Отец посмотрел на телефон. — Линия повреждена… Что ж, ребята, счастливого пути, всем троим. — Он, улыбаясь, проводил мальчику до веранды. — Ещё дождит, скажи пожалуйста!..

Вилис и Ивар попрощались и вместе с Гунаром вышли в тёмный сад.

— Как домой пойдёте? — спросил Гунар.

Вилис ответил не сразу, подумал.

— Видно, придётся кругом, по бетонному мосту. — Он сплюнул, сунул руки в карманы. — Кусочек — будь здоров!

— Да, километров шесть. — Гунар смотрел с сочувствием на Ивара.

— Если не больше, — проворчал Вилис.

— Ну, я поехал. Возьму велосипед в сарае, что-нибудь на себя накину. Кстати, вам не надо? Могу удружить.

Вилис махнул рукой:

— Теперь всё равно… Словом, чао!

— До завтра! Утром в школе…

Уже за оградой они услышали, как скрипнула тяжёлая дверь сарая, как зазвенела велосипедная цепь.

Дорога была сплошь усеяна лужами. В прежнем порядке — Вилис впереди, Ивар позади — ребята побрели по грязи.

Очень скоро Гунар убедился, что приятной прогулки на велосипеде сегодня не получится.

Дорога, по которой он должен был ехать, описывала петлю у самого лесничества, а затем уходила на северо-восток: по бетонному мосту через Клеверку прямиком к шоссе. В ту сторону как раз и направился Вилис со своим маленьким братом, но только за бетонным мостом им предстояло круто свернуть влево и дальше почти до самого дома «плыть» параллельно Клеверке по залитой водой лесной дороге, где всего час назад на дядином велосипеде потерпел аварию Ивар.

Гунару же надо было в противоположную сторону, в Кинты. Сразу за лесничеством начиналась насыпь — что-то вроде старой, поросшей травой дамбы, которая срезала угол леса, а затем прямой линией проходила через край болота. Дальше уже был другой мир: поля, хутора, многочисленные жилые дома. Форпостом этого другого, не лесного мира и являлась кинтская усадьба. По соседству с ней стояло большое здание — животноводческая ферма колхоза. Стада коров обычно паслись на лугах возле болота, и во время летних каникул Гаральд, мать которого работала дояркой, помогал пастухам. А за фермой располагались дома колхозников — близко один к другому, не то что в лесу.

Раскисшая лесная дорога не годилась для велосипеда, и Гунар больше тащил его на руках, чем ехал на нём. Всё же он рассчитывал, что за лесом, на болоте, там, где начинался прямой участок пути, удастся как следует нажать на педали. По самой насыпи ехать плохо — яма на яме! — зато по обочине ведёт хорошо утоптанная пешеходная тропа, и велосипед на ней катит, будто по асфальту.

Но надежды Гунара не сбылись. Глинистая тропка, такая плотная в погожие дни, размякла, как мыло, долго пролежавшее в воде. Колёса вязли в глине, Гунар то и дело соскакивал с велосипеда. Это его не особенно огорчало. Он отправился в Кинты не для своего удовольствия, а по обязанности. Подобного рода дела встречаются на каждом шагу, из них, можно сказать, состоит жизнь, и ещё не хватало по каждому такому поводу брюзжать и злиться. Приходится ведь, скажем, полоть грядки в огороде или зубрить наизусть скучное стихотворение. Бесспорно, куда приятнее, если бы не пролил такой ливень и не надо было брести по глинистой каше. Но ведь Вилису и маленькому рижанину ещё хуже. Когда они попадут домой, будет совсем ночь. А он даже так, то верхом, то пешком, управится куда быстрее.

Интересно всё-таки, что произошло в школе, если потребовалось собрать всех так срочно? Ничего подобного никогда не случалось.

Чего зря гадать? Утром будет видно.

Гунар оттолкнулся ногой от земли и вскочил в седло. Кажется, можно проехать ещё немного…

Эдгар остановился у веранды. Мать Гунара вытирала тряпкой пол. Она была поглощена работой и не слышала шагов. А когда выпрямилась и увидела Эдгара, вздрогнула от неожиданности.

— Добрый вечер! — удивлённо ответила на его приветствие и невольно взглянула на ноги Эдгара, такие же мокрые и грязные, как и у его предшественников. — С чем явился?

— Я… — Эдгар замялся. — Гунар дома?

— Нет его. В Кинты поехал.

Эдгар застыл на мгновение. Затем сглотнул слюну, облизал пересохшие губы и спросил упавшим голосом:

— Давно?

— Да нет, минут десять — пятнадцать, не больше. А зачем он тебе? — Не дождалась ответа, добавила: — К нему уже приходили двое.

• Предыдущая
• 22/24
• Следующая