Мегрэ колеблется - Сименон Жорж - Страница 23

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая

— А у нее дома были?

Он снова покраснел до ушей.

— Не пойму, чего вы от меня добиваетесь? На что намекаете?

— Вы знали об отношениях Антуанетты и отца?

— Знал, ну и что? — огрызнулся Гюс, задрав голову, как петушок. — Плохо это, что ли, по-вашему?

— Речь идет не обо мне, а о вас.

— По-моему, отец волен поступать, как ему угодно.

— А как же ваша мама?

— Это ее не касалось.

— Что вы хотите сказать?

— Что мужчина имеет право…

Он не закончил, но и начало фразы было достаточно красноречиво.

— Как вы думаете, не в этом ли причина сегодняшнего преступления?

— Откуда я знаю?

— Могли ли вы ожидать подобное?

Мегрэ сидел в красном кресле и медленно раскуривал трубку, не сводя взгляда с этого еще продолжающего расти подростка с непомерно длинными руками и ногами.

— И ждал, и не ждал…

— Говорите точнее. Разве вы так отвечаете на уроке в лицее?

— Вот уж не думал, что вы такой…

— Такой грубиян, да?

— Похоже, что я вам неприятен или вы подозреваете меня в чем-то?

— Вот именно.

— Да ведь не в убийстве же Антуанетты? Прежде всего, я был на уроке.

— Знаю… Знаю и то, что вы преисполнены искреннего уважения к отцу.

— Ну и что? Разве плохо это?

— Вовсе нет… И одновременно вы считаете его беззащитным существом.

— К чему вы клоните?

— Тут нет ничего дурного, Гюс… Просто в быту ваш отец не любит стоять за себя… Он считает, будто во всем, что с ним происходит, виноват он сам.

— Он человек умный и порядочный.

— И Антуанетта была на свой лад беззащитная… А в общем-то, ведь только вы с нею могли охранять вашего отца… Потому-то между вами и возник своего рода сговор.

— Мы никогда ни о чем таком не говорили…

— Охотно верю… Тем не менее оба вы считали себя союзниками… Вот почему, даже не говоря об этом с ней, вы пользовались любым предлогом, чтобы побыть с нею.

— К чему вы ведете?

И в первый раз подросток, крутивший в пальцах кусок медной проволоки, отвернулся от Мегрэ.

— Я уже привел: это вы, Гюс, прислали мне письма и вы же вчера звонили в полицию.

Теперь Мегрэ видел только спину. Наступило долгое молчание. Наконец Гюс повернулся, лицо его выражало полное смятение.

— Да, я… Ведь вы все равно установили бы это, правда? - В его взгляде уже не чувствовалось недоверия. Казалось, комиссар снова завоевал его уважение.

— А почему вы заподозрили меня?

— Потому что такие письма мог писать либо убийца, либо тот, кто пытался окольным путем защитить вашего отца.

— Ну, это могла быть и Антуанетта.

Мегрэ не стал убеждать его, что мадемуазель Ваг была уже не в том возрасте, когда прибегают к подобным приемам — надуманным и ребяческим.

— Я разочаровал вас, Гюс?

— Мне почему-то казалось, что вы возьметесь за это дело иначе.

— А как, например?

— Понятия не имею… Просто я читал отчеты о ваших расследованиях… и думал, что вы — человек, который все понимает…

— А теперь?

Гюс только пожал плечами.

— Теперь я и сам не знаю…

— Кого же, по-вашему, я должен арестовать?

— Никого.

— Вот как? А что же мне тогда делать?

— Вам виднее. Вы начальник уголовного отдела сыскной полиции, а не я!

— Могло ли убийство произойти вчера или даже сегодня в девять часов?

— Наверняка нет.

— А от чего вы хотели защитить отца? - Снова молчание.

— Я чувствовал, что ему грозит опасность.

— Какая?

Мегрэ был убежден, что Гюс понял смысл его вопроса. Мальчик хотел защитить отца. От кого? Может быть, от него же самого.

— Я не буду больше отвечать.

— Почему?

— Так.

И решительно добавил:

— Можете увезти меня на набережную Орфевр… Задавайте мне часами один и тот же вопрос… Наверно, вы считаете меня мальчишкой, но — клянусь — больше вы не вырвете у меня ни слова.

— Ладно, больше ничего не буду у вас спрашивать. Кстати, вам пора завтракать, Гюс.

— Сегодня можно и опоздать в лицей.

— Где комната вашей сестры?

— Тут же, в коридоре, через две двери…

— Ну, не сердитесь на меня!

— Вы выполняете свой долг…

И Гюс захлопнул за ним дверь. Немного погодя Мегрэ постучался к Бэмби. Из комнаты доносился шум пылесоса. Ему открыла светловолосая девушка в форменном платье.

— Вы ко мне?

— Вы — Лиза?

— Да, я горничная. Мы уже встречались с вами.

— А где барышня?

— Наверно, в столовой. А может, у отца или у матери. Это через площадку, на другой половине.

— Я знаю, где это. Вчера я был у мадам Парандон.

В открытую дверь он увидел столовую. Стены, доверху обшитые деревянными панелями. На столе, за которым могли бы сесть человек двадцать, — всего два прибора. Сейчас сюда пожалуют Бэмби и Гюс и сядут на свои места, отделенные друг от друга белой равниной скатерти. Им будет прислуживать Фердинанд в белых перчатках.

По пути Мегрэ приоткрыл двери кабинета Парандона. Тот все так же сидел в кресле. Около него на сервировочном столике — бутылка вина, стакан и несколько бутербродов. Адвокат не шевельнулся. Может, даже не услышал, как открылась дверь. Солнечный свет падал на его макушку, и издали казалось, что она лысая.

Комиссар прикрыл дверь, нашел коридор, по которому проходил вчера, и дверь в будуар. Оттуда доносился незнакомый ему пылкий, трагический голос. Слова были невнятны, но в тоне чувствовалась неудержимая страстность.

Мегрэ резко постучал. Голос умолк, и через секунду дверь открылась, и перед ним выросла девушка. Она еще тяжело дышала, глаза у нее сверкали, ноздри раздувались.

— Что вам нужно?

Мадам Парандон все в том же голубом пеньюаре стояла, повернувшись к окну, чтобы скрыть от комиссара свое лицо.

— Я — комиссар Мегрэ.

— Так я и думала. Ну и что?… Имеем мы право располагать собой в своем доме?

Не красавица, но очень привлекательная, хорошо сложена… Строгий костюм и — вопреки моде — волосы связаны лентой.

— Мне хотелось бы, мадемуазель, до завтрака немного поговорить с вами.

— Здесь?

Он заколебался, увидев, как вздрогнули плечи у матери.

— Необязательно… Где вам угодно.

Бэмби вышла из будуара не оглянувшись, закрыла за собой, дверь и спросила:

— Куда пойдем?

— Может быть — к вам? — предложил он.

— Там Лиза убирает.

— Тогда в какую-нибудь другую комнату.

— Все равно.

Ее враждебность вовсе не относилась к Мегрэ. Скорее всего, это было общее душевное состояние. Теперь, когда ее пламенную речь прервали, нервы девушки сдали и она вяло шла за Мегрэ.

— Только не к… — начала она.

— Разумеется, не к мадемуазель Ваг. — Они отправились в кабинет Тортю и Бода — те ушли завтракать.

— Сядем, мадемуазель Бэмби… Вы видели вашего отца?

— Я не хочу сидеть.

Она трепетала от возбуждения и не могла спокойно сидеть на стуле.

— Как вам угодно…

Он тоже не сел, а прислонился к столу Тортю.

— Я спросил: видели ли вы отца?

— С того момента, как вернулась, — не видела.

— А когда вы вернулись?

— В четверть первого.

— От кого вы узнали?

— От швейцара.

По-видимому, Ламюр подкарауливал обоих — Бэмби и Гюса — чтобы первым сообщить о происшествии!

— Ну, а дальше?

— Что — дальше?

— Что вы делали?

— Фердинанд хотел что-то сказать мне, но я не стала его слушать и пошла прямо к себе.

— А у вас была Лиза?

— Да. Убирала ванную. Из-за того, что случилось, все в доме делается с опозданием.

— Вы плакали?

— Нет!

— У вас не появилось желания поговорить с отцом?

— Может быть… Не помню… Во всяком случае, я не пошла к нему.

— И долго вы оставались у себя в комнате?

— Я не смотрела на часы… Наверно, минут пять или чуть больше.

— И что вы делали?

Она нерешительно взглянула на Мегрэ. Видимо, в этом доме было так принято — все они, прежде чем ответить, обдумывали свои слова.

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая