Операция «Муравей» - Мясников Валентин Николаевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/6
• Следующая

— Ну вот, друзья-товарищи, — сказал папа, — и весна прикатила. Слышите, ручей в палисаднике булькает? Скоро грачи прилетят, а за ними и скворцы пожалуют.

Саша, Света и Серёжа вздохнули. Уж лучше бы не напоминал им папа про скворцов, стыдно перед ними было. Построили они в прошлом году скворечник. Вокруг летка расписные ставни приладили. Резное крылечко сделали. Крышу в голубое покрасили. Словом, дворец настоящий получился. Да толку-то? Пока его мастерили, времени слишком много ушло, скворцы себе другие домики облюбовали. А скворечник старый воробей с воробьихой заняли. До этого они под навесом сарая жили.

Между тем весна всё заметнее в силу входила. У берёзы в палисаднике, на которой был укреплен скворечник, почки набухли, на грядках в огороде лук с чесноком проклюнулись. А потом, как и говорил папа, из далёких краев стали птицы возвращаться.

Первым увидел прилетевшего скворца Серёжа. Сидел скворец на самой макушке берёзы, хлопал себя по бокам упругими крыльями и на вою улицу заливался:

— Тюр-тюр-тюр-тюррик! Здравствуйте, здравствуйте, вот и я!

Серёжа за Светой и Сашей метнулся в соседнюю комнату:

— Скорее! Скорей!..

Прибежали они к окну, а скворца уже нет. Вместо него на сухой ветке — воробьиха. Головкой туда-сюда ворочает, на скворечник с опаской поглядывает. А в нем — шум, крик, гам. И вдруг выпорхнул воробей. Взъерошенный, взлохмаченный. Опустился на ветку рядом со своей подружкой, закричал:

— Чив-чив-чив! Чив!

На воробьином языке это означало: невежа, забияка, драчун! Скворец услышал, высунулся из летка:

— Тир-ри, тир-ри? Грубиянишь? Тебе мало досталось? Сейчас ещё покажу, как занимать чужую квартиру!

— Чив, — ответил воробей, — чив! Да ну тебя, не хочу связываться. — И улетел вместе с воробьихой в сарай.

— Так-то лучше, — щёлкнул скворец. — Тррр!..

Он снова скрылся в домике. И полетели оттуда соломинки, пух, перья, клочки ваты.

Ребята удивились:

— Зачем это он, папа?

— Не знаете? Генеральную уборку проводит.

Света, Саша и Серёжа повеселели. Значит, не напрасно всё-таки трудились над скворечником. Будет, будет в нём жить настоящий хозяин! Как же было не радоваться? Они ведь ещё не знали, что скоро у них начнутся сплошные неприятности.

Как-то мама пришла из сада, спросила:

— А ну-ка, сознавайтесь, кто из вас дёргал лук на грядке?

— Что ты, мама, мы не дёргали, мы даже в сад не ходили.

— Та-ак, — протянула мама, — та-ак… Выходит, это он сам? Ай да лук!

Не поверила она ребятам. Горько им стало, обидно. А на следующий день и того хуже. Потому что, кроме лука, кто-то выдрал уже и чеснок.

— Может, и теперь не вы? — проговорила мама.

— Не мы, — в один голос подтвердили Света, Серёжа и Саша, — не мы!

Мама начала сердиться. Но тут вмешался папа:

— Я не очень уверен, но, кажется, начинаю догадываться, кто воришка. Надо проверить, не ошибаюсь ли. Подождите, на Сок схожу.

Надел кожаную куртку, старую шляпу и вышел.

Мама недоуменно посмотрела на ребят: дескать, что придумал отец? О каком воришке говорит? И при чем тут Сок? А те и сами не понимали. Они лишь вчера на реке были и ничего подозрительного не заметили. Единственное, что удивило, так это цветы. Давно ли снег сошёл, а цветы по всему берегу высыпали. Крохотные незабудки, желтоглазые одуванчики, душистая мята…

За этими-то цветами, оказалось, папа и ходил на речку. Принёс целый букет, положил под берёзой, а сам сел у окна. Саша, Света, Серёжа — немедленно к нему: что это значит? А он предупреждающе поднял палец: мол, не шумите, сейчас поймёте. Пристраивайтесь рядом и наблюдайте.

Ребята так и сделали. Мама тоже не утерпела, к окну подошла. И как раз в это время из своего домика показался скворец. Шейку вытянул, глянул под берёзу, и скок с крылечка на ветку, скок с ветки на землю. Схватил клювом стебелёк мяты и — фрр! — к себе в скворечник.

Папа засмеялся.

— Видите, видите? Отыскался воришка-то!

— Так это он разбойничал на грядке? — догадалась мама. — Ах озорник, ах негодник. Да ему за это уши натрепать мало.

— Ма-ма! Он же, наверно, не нарочно…

— Конечно, нет, — подтвердил папа, — ни в коем случае. Лук с чесноком дергал потому, что не знал, где растут цветы.

— А зачем они ему?

Папа, всё еще улыбавшийся, стал серьёзным.

— Скворцы — очень чистоплотный народ. Вот они после воробьёв и дезинфицируют душистыми травами своё помещение.

Сколько уже лет прожила Света на свете, но ни разу не болела. А этим летом приключилось с нею что-то непонятное. Плохо стала есть, плохо спать, поскучнела, притихла. Бывало, только и звенел ее голосок:

Песенок она знала много, могла, не умолкая, петь и час, и два. Это, наверное, потому, что уродилась, как говорил папа, в маму, лучше которой во всём селе певуньи не было. А теперь какие песенки, если и слово от Светы не скоро услышишь? Уставится в какую-нибудь одну точку на потолке или на стене и сидит не шелохнувшись, пока её не окликнут.

Сначала мама и папа не придали этому особого значения, думали — скоро пройдёт. Но странное, непонятное состояние Светы не проходило, и они всё чаще, всё тревожнее спрашивали:

— Доченька, у тебя что-нибудь болит?

Света молча качала головой: нет. А у самой лицо бледное-пребледное и глаза грустные, будто её кто-то ни за что ни про что сильно обидел.

Видят папа с мамой — дело плохо. Позвали фельдшера Никанорыча. Пришел он, раскрыл свой кожаный саквояжик, достал из него градусник и слуховую трубку, сказал Свете:

— Покажи-ка язычок, как он у тебя?

Света показала.

— Ну, тут всё в порядке. Пойдём дальше…

Измерил температуру. Нормально. Проверил пульс. Нормально. Послушал, как бьётся сердце. Тоже нормально.

Пожал Никанорыч плечами, развёл недоуменно руки. Вижу, мол, — со Светой что-то неладное, а что именно, не знаю, болезни никакой не нахожу. И посоветовал маме:

— Ты бы, Дуняша, съездила за Виктором Сергеичем. Если, конечно, в эти день-два вашей дочурке не станет лучше.

Лучше Свете не стало, и мама уехала в город. Там её брат, дядя Витя, в клинической больнице работал. От него ни одна болезнь не скроется. Даром, что ли, главным врачом был?

Остались папа со Светой вдвоём. Потому что Саша и Серёжа у бабушки гостили.

Посмотрел папа на часы, сказал:

— День только начинается, а мама с вечерней электричкой вернётся. Чем бы нам с тобой, дочка, заняться? — И предложил: — Хочешь, почитаю?

Не сразу, вяло и тихо Света ответила:

— Читай…

Достал папа с книжной этажерки сказку «Тараканище», начал громко, задорно:

Раньше дальше этого места читать Света не давала — рассказывала стихотворение сама. Она знала его наизусть. А сегодня ни разу не перебила, не засмеялась, как прежде, заливисто и неудержимо над трусливыми зверями, которые, увидав таракана, «испугалися, по полям, по лесам разбежалися».

• Предыдущая
• 4/6
• Следующая