Восход звезды - Ласки Кэтрин - Страница 18

• Предыдущая
• 18/28
• Следующая

Эсперо неожиданно поднял голову, повернувшись к северу, и втянул губу, принюхиваясь; затем фыркнул.

– Что? – спросила Эстрелла.

– Я чую снег, – ответил жеребец. – Он идет к нам.

Весь табун обернулся в северном направлении. Там начинали собираться тяжелые синевато-серые облака. Вокруг солнца появилось бледное кольцо, и вскоре в воздухе засверкали крошечные ледяные кристаллы. Тихо почувствовал, как они обжигают ему лицо. Постепенно кристаллики стали расти, и вскоре на них уже падали крупные снежинки. Эстрелла обеспокоенно посмотрела на Тихо. Ее шерсть стала гуще к холодам, а вот мальчик казался ей беззащитным, почти голым по сравнению с лошадьми. Она увидела, как он дрожит, хотя Тихи и пытался скрыть это, обхватив себя руками.

Снегопад все усиливался, и все лошади глядели на Тихо. Все они слышали истории о новорожденных жеребятах, которые терялись в метели и замерзали насмерть. Однажды так погиб жеребенок Эсперо, случайно отстав от него и матери. Эстрелла знала, что Жеребец вспоминает об этом, когда он направился к Тихо.

– Сегодня я буду спать лежа, – сказал он, – а Тихо ляжет ко мне под бок. Я буду его греть.

Остальные одобрительно заржали. Лошади вообще чаще спали стоя, так как могли фиксировать в неподвижности суставы передних ног, на которые приходился основной вес.

Они стали устраиваться на ночлег. На короткое время лошади успокаивались, но потом вновь начинали меняться местами. Тихо глядел на это в некотором замешательстве. Обычно они устраивались на ночлег в кругу достаточно быстро. Эсперо прилег, но затем поднялся опять. Все они тихонько ржали и иногда подталкивали друг друга мордами.

– Давай разберемся, Эстрелла, – сказала Йязз. – Ты вставай туда, а Бобтейл пусть идет сюда.

– Что вы делаете? – наконец не выдержал Тихо.

– Укрытие от непогоды, – ответила Йязз. – В ненастье и холод мы спим стоя, прижимаясь друг к другу.

– Но проблема в том, – сказал Бобтейл, – как мы устроим мальчика. Мы не должны его раздавить.

– Стоя у нас ничего не выйдет, – сказала Йязз. – Значит, одному из нас придется остаться стоять и сторожить, а остальные лягут. Я покажу.

Йязз начала обходить вокруг костра. Она остановилась и сделала своим маленьким копытцем отметину на земле.

– Вот, Тихо. Ты ляжешь здесь. – Она слегка отступила назад. – А ты, Эсперо, здесь. Теперь Грулло, ты сюда. – Грулло перешел на то место, куда указывала Йязз. – Вердад, ты ляжешь здесь, между Грулло и Аррьеро. Прекрасно! – Она осмотрела получившееся укрытие. – Если кто-то из вас начнет во сне ворочаться, я предупрежу Тихо. – Она посмотрела вверх, на снег, который шел уже сплошной стеной. – Не стоит волноваться, что Тихо засыплет. Ваше дыхание будет растапливать снег в кругу и защитит его.

Все лошади, устроившись на своих местах, быстро заснули. Тихо слышал их мерное дыхание. Его окружала такая мощь. Мощь и красота. Ему казалось, что он укрыт в самом сердце этих лошадей – в одном огромном бьющемся сердце. Он посмотрел наверх. В голове у него проносились звездные образы. Снежинки были крупными и пушистыми, они падали сквозь темноту, словно лепестки какого-то распускающегося ночью зимнего цветка. Из-за облака показалась тусклая, как будто запыленная, луна. На секунду или две ему померещилось, что он видит на фоне луны тень совиных крыльев. Может быть, это сова-омо?

Крылья исчезли в ночи. Снегопад утих, стало темнее. Луна сияла чистым серебристым светом. Пятна на ее поверхности как будто сместились и сложились в новое лицо. С него глядели знакомые глаза.

– Гару? – прошептал он в темноту. Но кругом была тишина, нарушаемая только умиротворяющим посапыванием лошадей.

К утру пейзаж вокруг совершенно переменился. Небольшие холмы скрылись под толстым снежным покрывалом. Тополя словно ссутулились, их покрытые снегом ветви сгибались вниз под непосильной ношей.

Аррьеро и Селесто снова отправились вперед, на поиски хорошего источника, не скованного льдом. Прошедшая ночь была очень холодной. Они быстро скрылись из виду в облаке снега, летящего из-под копыт.

Они не успели далеко ускакать, когда Аррьеро внезапно остановился.

– Что там? – спросил Селесто. – Еще одна пума?

Через несколько секунд он тоже уловил запах, который почувствовал Аррьеро. Тот казался смутно знакомым.

– Лошадь! – отозвался Аррьеро.

– Это… Это что, Пегасус? – заикаясь, проговорил Селесто.

– Не совсем, – ответил Аррьеро.

Перед ними возвышался утес. Из тени скал появилась изможденная фигура кобылы.

– Белла? – спросили они одновременно. Это была бывшая подруга Пегасуса, жеребца, предавшего Первый Табун.

Селесто порысил к ней.

– Стой! Селесто, подожди, это может быть ловушка!

Жеребчик тут же остановился.

– Аррьеро, она очень плохо выглядит.

Кобыла увидела их и слабо заржала. Направилась было навстречу, но вдруг споткнулась.

– Она одна, – сказал Аррьеро.

Собственный запах Беллы был сильным и перебивал любые следы предателя Пегасуса. Однако они оставались настороже и медленно пошли навстречу кобыле.

– Простите меня. Пожалуйста, если можете, простите! – Ее ноги начали подгибаться, и она рухнула на землю.

– Что случилось с твоим жеребенком? – спросил Аррьеро.

– Мертв. Он родился мертвым.

– А с Пегасусом? – спросил Селесто.

– Он меня бросил. – Голос ее был безжизненным, глаза тусклыми.

– Как он мог? – со смесью ужаса и недоверия спросил Селесто.

– Я не нужна ему, если не могу принести потомство. Он слишком горд. Гордится своей родословной, вы же знаете. Но вы, вы можете меня простить?

– За что? – не понял Селесто.

– Мы завели вас в тот каньон… Пожар… И все прочее… – Голос ее слабел.

– Это сделал Пегасус, а не ты, – твердо сказал Аррьеро.

– Не знаю… Мне теперь все равно. Я хочу умереть, уйти к своему жеребенку. Мальчик. Это был мальчик. Стервятники слетелись сразу же. Я отгоняла их, как могла. Но я слишком слаба. Они склевали моего мальчика до костей. У него была золотистая шерсть, как у меня. Остались одни кости. Одни только кости… – Ее голос угас, как догорающая свеча.

– Ты не должна умереть! – яростно проговорил Аррьеро.

– Я ничто. Во мне одна пустота.

Аррьеро и Селесто взглянули друг на друга. Их глаза горели.

– Ты не ничто. Ты можешь быть частью нашего табуна. Первого Табуна.

– Мы не оставим тебя здесь, – сказал Селесто. – Мы не отдадим тебя на растерзание стервятникам.

Они решили, что Аррьеро останется с Беллой, а Селесто поскачет обратно, туда, где они условились встретиться с табуном. У Тихо есть целебные травы. Они помогли Эсперо. «Они смогут помочь и Белле», – думал Селесто, содрогаясь при мысли о жестокости Пегасуса. Низость этого законченного предателя не знала пределов.

– Что такое?» – Корасон подняла голову и увидела Селесто, который несся к ним по снегу. Он резко остановился. Уши жеребчика были прижаты, он некоторое время не мог сказать ни слова, восстанавливая дыхание.

– Вы не поверите! – наконец выпалил он.

– Что случилось? – напряженно спросил Грулло.

– Белла!

– Белла! – пронзительно заржала Анжела. – Кобыла Пегасуса!

– Пегасуса с ней нет, – сказал Селесто, все еще хватая воздух ртом. Все лошади собрались вокруг него. Они нервничали, прядали ушами и вытягивали губы, пытаясь уловить запах.

– Где Аррьеро? – обеспокоенно спросил Эсперо.

– Аррьеро остался с Беллой… – Голос Селесто надломился. – Ей очень плохо… она, кажется, умирает.

– А ее жеребенок? Она же ждала жеребенка, – медленно проговорила Корасон, вспоминая.

– Он родился мертвым. Поэтому Пегасус ее и оставил. Он сказал ей, что она не может принести ему здоровое потомство.

– Он вот просто так ее бросил?! – с отвращением проржала Анжела.

– Да, – мрачно подтвердил Селесто. – Оставил ее слабой, почти умирающей, с мертвым жеребенком.

• Предыдущая
• 18/28
• Следующая