Лунный удар - Сименон Жорж - Страница 11
- Предыдущая
- 11/41
- Следующая
— Очень рад! Садитесь… Представьте себе, моя жена тоже родом из Коньяка. Она очень хорошо знала вашего дядю. — И, обернувшись к кому-то третьему, продолжал:
— Господин Жозеф Тимар, молодой человек из прекрасной семьи… Господин Полле — наш прокурор. У вас найдется еще стаканчик, комиссар?..
Нужно было привыкнуть к этому полумраку, куда жалюзи бросали полоски света. Комиссар налил виски, нажал кран сифона.
— Как вам пришло в голову поехать в Габон?
Губернатору, толстому, полнокровному мужчине, уже стукнуло шестьдесят. Белые волосы, несмотря на усеянную красными пятнами кожу, придавали ему почтенный вид. Это был веселый, добродушный человек, как многие в его возрасте, облеченные какой-либо властью и дорожащие ею, но еще более дорожащие радостями стола и добрым вином.
— И как раз еще «Сакова»! А вы знаете, что, если б мы не выступили посредниками в истории с санкциями, которые она на себя навлекла, ей пришлось бы объявить банкротство?
— Я не знал. Мой дядя…
— Выставит он наконец свою кандидатуру на выборах в Национальное собрание?
— Кажется, да.
— За ваше здоровье! Хорошее же представление, наверное, составилось у вас о Либревиле. Да, иногда два года проходят гладко, а потом скандалы разражаются один за другим. Этой самой ночью несколько шальных молодцов бросили в лесу женщин. Не скажу, чтобы это облегчало мою задачу в такое время, когда негры взбешены убийством Тома.
Прокурор был намного моложе. Тимар уже видел его в день празднества в отеле, когда тот пил с компанией англичан.
— У вас есть вопросы к господину Тимару, комиссар?
— Особых вопросов нет. Я уже раньше позволил себе вызвать его, так что мы знакомы. Кстати, господин Тимар, если вы все еще живете в отеле, рекомендую вам быть осторожным. Следствие обнаружило некоторые факты…
Он помедлил, но губернатор доверительно продолжил за него, считая, что Тимару можно сказать все.
— Тома, несомненно, убила эта женщина. В наших руках почти полное доказательство. Найдена патронная гильза того же калибра, что у револьвера супругов Рено.
Он протянул ящик с сигарами.
— Не курите? Очень досадно, что это она, но мы на сей раз ничего не можем поделать. Необходимо показать неграм пример правосудия, понятно? За ней установлено наблюдение. За ней следят, куда бы она ни шла. При малейшей неосторожности…
— Мне неясно одно, — пробормотал прокурор, который до этого молчал, — чем бой мог так провиниться перед ней? Нервы у этой женщины не шалят. Она знает что делает.
Тимар предпочел бы, чтобы его допрашивали как других: задавали сухие вопросы, а он стоял бы перед столом.
Почему все так упорно, с таким любопытством разглядывают его и отводят ему особое место в городской жизни? Вплоть до властей, которые теперь допустили его в свой круг и посвятили в свои тайны.
— Само собой разумеется, вы ничего не знаете? Лесорубы помалкивают. Ни один ничего не скажет, это естественно. В другое время мы, вероятно, могли бы замять дело. Вы не видели, чтобы в течение вечера кто-нибудь выходил?
— Не видел никого.
— Надо вам в один из ближайших вечеров пообедать у нас, — предложил губернатор. — Жена будет очень рада с вами познакомиться. Не забудьте также, что у нас есть клуб, очень скромный клуб, и помещается он напротив мола. Это лучше, чем ничего. Если вам захочется сыграть в бридж…
Он поднялся и с непринужденностью человека, привычного к аудиенциям, положил конец разговору.
— До свидания, любезный друг. Если я вам почему-либо буду нужен, пожалуйста, не стесняйтесь.
Тимар поклонился неловко и слишком официально.
На улице, лишь только он увидел море, плоское, как пруд, перед ним опять возникло видение, преследовавшее его в это утро: карта Франции, совсем маленькой Франции, на краю океана, знакомая карта, с реками, департаментами, которые он мог вычертить в памяти, с городами. Губернатор был родом из Гавра, его жена — из Коньяка.
Один из лесорубов — выходец из Лиможа, другой — из Пуатье. Буйу родился в Морване. Все они были соседи. Тимар из Ла-Рошели мог бы за несколько часов приехать в гости к любому из них. Здесь они были объединены, горсточка людей, населявшая узкую полосу возделанной земли на опушке экваториального леса.
Суда приходили и уходили, пароходики вроде сегодняшнего носились как мухи под гудение лебедок. На высоте, господствовавшей над Либревилем, было кладбище, ненастоящее кладбище!
Нет, его подавляло ощущение не только большой дали, но еще и бесполезности своего пребывания здесь.
Бесполезно бороться с солнцем, проникающим сквозь все поры! Бесполезен хинин, от которого его тошнит и который нужно глотать каждый вечер! Бесполезно жить и умереть, чтобы четыре голых негра зарыли тебя на ненастоящем кладбище!
«Как вам пришло в голову приехать в Габон?» — спросил его губернатор.
А он сам? А другие? А тот резидент «Сакова», который из дебрей леса грозит застрелить всякого, кто попытается занять его место?
Стоял август. В Ла-Рошели, близ входа в порт, на пляже, окаймленном тамарисками, молодые люди и девушки лежали на песке.
«Тимар? Он уехал в Габон».
«Счастливчик! Какое чудесное путешествие!»
Несомненно, о нем говорили именно так. А он в это время брел подгибающимися ногами по местности цвета свинца. Мысль о возвращении щекотала его нервы.
Тимар стыдливо отклонял ее.
Жозеф в самом деле был племянником Гастона Тимара, генерального советника и будущего депутата Национального собрания. Но он не сказал, что отец его служил в мэрии, а ему самому из-за недостатка средств пришлось расстаться с университетом. По той же причине он не мог ходить с друзьями в кафе или казино.
Лодка, которая должна была доставить Тимара на его пост в глубине страны, все еще лежала на песке, среди туземных пирог. Никто не чинил ее, никто не думал о том, чтобы привести ее в порядок.
И вдруг в приливе ярости, смутившей его самого, он принял решение и даже задрожал от собственной смелости. Вблизи берега стоял гараж, где ремонтировали автомобили, всякие машины, мелкие суда. Тимар вошел туда и увидел какого-то белого, который пытался оживить старенький автомобиль, заставляя кучку негров толкать его.
- Предыдущая
- 11/41
- Следующая
