Исчезновение Одиль - Сименон Жорж - Страница 22

• Предыдущая
• 22/28
• Следующая

— Где ты?

— Неподалеку от отеля «Меркатор».

— С тобой все в порядке?

— Все в порядке. У меня, конечно же, ничего не вышло. Со мной всегда так…

Она улыбалась студенту, у которого был несколько смущенный вид.

— Можно мне зайти к тебе или же ты собираешься перебраться сюда?

— Я предпочитаю, во всяком случае пока, оставаться здесь, — Тогда я еду. Где это?

— «Отель Модерн» на улице де ла Арп.

— Я буду там через десять минут.

Рыжий молодой человек по-прежнему наблюдал за ней с любопытством, которого и не думал скрывать. Сомнений быть не могло — она вызывала у него удивление. Он старался понять. Он чувствовал, что какие-то вещи ускользают от него.

— Я заинтриговала вас, не так ли?

Не ответив ни «да», ни «нет», он продолжал смотреть на нее, и лицо его оставалось спокойным.

— Учитывая то, что мне известно о вашем отце, — сказал он, как бы размышляя вслух, — не думаю, чтобы у вас было несчастливое детство.

— Нет. Но назвать его счастливым я тоже не могу. Я была молчаливой, меня часто находили забившейся в угол коридора или в гараже в глубине сада.

— Почему?

— Не знаю. Может, потому, что мне было, к примеру, не по себе в присутствии матери или любого другого человека. Как я поняла позднее, это было немного так, как если бы я чувствовала, что принадлежу к другой породе, чем все остальные.

— Вы никогда не играли?

— Очень мало. А когда мне случалось это делать, выходило неубедительно.

— А вы помните, о чем вы думали?

— Нет. По-моему, я не думала. Я смотрела прямо перед собой. Случалось, я часами смотрела на пятно на обоях…

— Ваши родители не беспокоились?

— Они думали, что это пройдет. Часто бывало, что я пряталась где-нибудь в доме и ждала, пока меня найдут.

— Это был способ добиться того, чтобы вами занимались?

— Возможно.

— Как насчет детских болезней?

— Была, скарлатина. Это мое лучшее воспоминание. Я лежала в постели с иллюстрированными журналами. Горничная поднималась ко мне наверх по двадцать раз на день, чтобы удостовериться, что мне ничего не нужно. Приятельницы матери из страха заразиться перестали приходить играть в бридж. Моя комната стала центром дома. Мать тоже меня навещала. Отец спускался со своей мансарды и садился ко мне на край кровати.

— В общем, вам не хватало ласки?

— Не осмелюсь сказать, что да. Это я их не понимала. У меня было такое чувство, будто каждый занимается лишь своей жалкой жизнью и я не что иное, как бремя. Вы позволите? Я пройду в ванную и оденусь.

Ванна была полна розоватой воды, и она выдернула пробку, чтобы спустить ее. В чемодане она нашла серые брюки и бледно-серый свитер. Затем она причесалась. Рядом раздались голоса, и она бросилась туда, зная, что это брат.

— О, Боб! — воскликнула она, прижавшись к его груди, как всегда мечтала это сделать.

— Мой котенок…

Он называл ее так иногда, когда впадал в чувствительность.

— Дай-ка я посмотрю на тебя. Нет. Ты выглядишь неплохо.

Она чувствовала себя легко, непринужденно. У нее в номере находились два человека, а ведь у нее были все шансы проваляться в ванне до завтрашнего утра.

— Познакомься, это…

Она повернулась к студенту.

— Прошу прощения, но я даже забыла спросить, как вас зовут.

— Альбер Галабар.

— Мой брат Боб.

— Очень рад.

— Взаимно.

С принужденным видом они, казалось, изучали друг Друга.

— Если я правильно понял, вы приехали в Париж, чтобы начать поиски своей сестры?

— Мы с ней немного разминулись. Сначала в ночном кабачке, где мне сказали, что видели ее там накануне вечером. Затем сегодня днем, в гостинице напротив Лионского вокзала, откуда она только что выехала.

— Ты раскопал гостиницу «Элиар»?

— Мне было не по силам обойти все гостиницы на Левом берегу. Я догадывался, что ты, возможно, побоишься столкнуться со мной. Выйдя с вокзала, ты ринулась в первую попавшуюся гостиницу, думая, что никому не придет в голову тебя здесь искать.

Она вздрогнула, вспомнив свой номер там.

— Там было очень мрачно.

— И ты не побоялась поселиться так близко к улице Гей-Люссака?

— Я ничем не рисковала, поскольку решила, что покончу с собой сегодня.

— Что же произошло?

Боб держал ее за плечи: чувствовалось, он испытывает такое наслаждение, что нашел ее! Он даже больше походил на влюбленного, чем на брата.

— Я вскрыла себе вены и, похоже, громко вскрикнула. Альбер Талабар занимает соседний номер. Я этого не знала. Я никогда его не видела. Когда я открыла глаза, я по-прежнему лежала в ванне, а он накладывал мне жгут. Он студент-медик и работает в больнице.

Мужчины снова обменялись взглядом.

— Это чистая случайность, что я оказался у себя в номере.

— Рана могла оказаться смертельной?

— Весьма вероятно, что да.

— Это письмо мне? — спросил Боб, указав на конверт на столе. — Почему на нем лежит мелочь?

— Чтобы заплатить за марку.

— А это что за деньги?

— За номер.

Они оба удивленно уставились на нее.

— И прежде чем вскрыть себе вены, ты обо всем этом подумала?

— Я была спокойна, я совсем не волновалась. Перед этим я сходила в ресторан, чуть дальше по этой улице, и вкусно пообедала. После я чуть было не вымыла волосы в парикмахерской и не попросила сделать мне укладку, но нужно было слишком долго ждать.

— Можно я возьму письмо?

— Оно твое. Не показывай его никому, особенно родителям.

— Может, позвоним сейчас папе?

— По-моему, это необходимо сделать.

Она нахмурила брови. Это уже было контактом с авеню де Жаман, и ей казалось, что она снова окажется в прошлом.

— Я не стану ему обещать, что собираюсь вернуться. Просто поговорю с ним.

Он заказал разговор. Ответила Матильда.

— Матильда, это Боб. Я хотел бы поговорить с отцом. Мама в гостиной с приятельницами?

— Нет. Она вышла за покупками.

— Тем лучше. Отец сам ей все сообщит.

— У тебя ведь хорошие новости, да? Я поняла это по твоему голосу.

Спустя несколько мгновений в трубке раздался голос отца:

— Есть новости. Боб?

— Превосходная новость. Я нашел Одиль. Или, вернее, она меня нашла.

— Ну как она?

— С ней все в порядке, за исключением пореза на запястье. Это не страшно, она получила необходимую медицинскую помощь.

— Когда вы возвращаетесь?

— Я, вероятно, вернусь завтра, я и так пропустил уже много важных занятий. Ну а она, не знаю.

Он сделал знак сестре, чтобы та взяла трубку.

— Даю ее тебе.

— Алло, папа.

— Что же ты так нас напугала? Когда это произошло?

— Сегодня днем.

— И ты уже на ногах?

— Конечно. Никогда еще я не чувствовала себя так хорошо.

Говоря это, она бросила заговорщицкий взгляд на своего студента.

— Ты не вернешься с братом?

— Хочу подождать, пока окончательно приду в норму и затянется моя рана.

Она почувствовала в голосе отца если не грусть, то, во всяком случае, покорную меланхолию.

— Понимаю, — сказал он. — Ты в гостинице на улице Гей-Люссака?

— Нет. Если захочешь позвонить мне, то я в «Отеле Модерн» на улице де ла Арп.

— Надеюсь, ты скоро будешь дома. Ты не представляешь себе, каким он кажется пустым.

— Но ведь если бы я вышла замуж, было бы то же самое, разве нет?

— В твои намерения не входит окончательное возвращение?

— Нет.

— Хочешь остаться в Париже?

— Да. Ты прекрасно знаешь, что это всегда было моей мечтой.

Наступило молчание. Кто-то на линии спросил:

— Закончили?

— Нет, мадемуазель. Не отключайте, пожалуйста.

— Я приеду и обниму вас на следующей неделе, затем вернусь в Париж, чтобы подыскать работу. Я знаю, что багаж у меня тощий: у меня нет никакого диплома, но надеюсь, что все же найду себе какое-нибудь занятие. Ты виделся с доктором Вине?

— Я попросил его зайти ко мне. Почему ты меня об этом спрашиваешь?

• Предыдущая
• 22/28
• Следующая