Золотая дуга - Ивановская Ксения Борисовна - Страница 8

Проследить золотые гнезда Кунутугелена и вскрыть древние морские террасы, где геолог ждал богатые Россыпи, ему не удалось. Янсен угрожает поднять якорь. Богданович решил плыть в бухту Провидения на соединение с русским военным транспортом «Якут» и продолжить разведку. Но американцы, сговорившись с Янсеном, тайно изменили в море курс и повели «Самоа» к Аляске.

В Номе скопилось тридцать тысяч золотоискателей. Часть их ждала только сигнала, чтобы переплыть пролив. Богданович отлично понимал, чем могло кончиться это нашествие. Когда в 1848 году рабочие швейцарца Зутера открыли баснословные россыпи Калифорнии, волна американских золотоискателей захлестнула полуостров. Соединенные Штаты захватили у испанцев Золотую Калифорнию. Пробираясь дальше и дальше по западному берегу Америки, проспекторы открывали новые и новые россыпи. Золотой след привел их в Русскую Америку, на порог Аляски. За ними шагали американские солдаты. Хитроумными дипломатическими маневрами и подкупом царского двора Соединенным Штатам удалось купить у России Аляску накануне открытия ее золотых богатств.

Теперь Богданович видел в Номе полк американских солдат, в Беринговом проливе — три американских крейсера. Богданович делает последний шахматный ход: в газетах Аляски публикует от имени русского правительства предупреждение об ответственности за переход на русскую территорию и о конфискации добытого там золота. Это отвело угрозу массового вторжения американских хищников на Чукотку.

Богданович принимает на борт «Самоа» Эванса — представителя судового надзора, и заставляет Янсена плыть в бухту Провидения на соединение с русским военным транспортом. В Провидении он переходит на борт «Якута».

Так окончился поход на Чукотку. Богданович открыл продолжение золотоносного пояса Америки на Азиатском материке и первый предположил простирание его в глубь Северо-Восточной Сибири, по дуге колымских хребтов.

Свои замечательные «Очерки Чукотского полуострова» первый аргонавт Чукотки окончил вещими словами: «Результаты экспедиции дают мне полное основание твердо верить, что рано или поздно… экономическое значение Чукотского полуострова и смежных с ним пространств будет фактически и бесповоротно доказано…»

После экспедиции Богдановича на Чукотку проникают только одиночные американские проспекторы. Первые годы поиски безуспешны. Невежественные скитальцы теряются в далеком безлесном краю вечной мерзлоты и пронизывающего холода. Лишь француз Надо, используя безошибочные поисковые признаки, обнаруженные Богдановичем, открывает в 1906 году в Золотом хребте, близ Анадырского лимана, довольно богатую россыпь золота. Здесь как в зеркале отражается связь золота с метаморфизованными сланцами. Этот район неизменно привлекал американских хищников, они толклись тут годами, почти не обращая внимания на другие районы.

Русское правительство наконец запретило частным лицам поиски и разработку золота в стоверстной приморской полосе Чукотско-Анадырского края. Поиски направляются в глубь территории. Жители селения Марково, поселившиеся со времен Семена Дежнева в среднем течении Анадыря, и первые русские старатели, пришедшие из Охотска и Владивостока, находят сначала признаки золота и даже платины, а затем первые золотые россыпи по притокам Анадыря.

Геологическая экспедиция П. И. Полевого убеждается в золотоносности многих притоков Анадыря и устанавливает связь анадырского золота не только с метаморфизованными сланцами, но и с липаритами[3].

Так русские аргонавты накануне революции нащупали главнейшие поисковые признаки чукотского золота. Но никто еще не притронулся к настоящим богатствам Чукотки. Край спал, люди попирали золото ногами…

В это время старатели Охотского побережья напали на хороший золотоносный район поблизости от Охотска. В бассейны Охоты, Кухтуя, Ини хлынули искатели — русские, китайцы, корейцы.

Газеты всего мира писали о неожиданном открытии за вулканическим барьером Камчатки, предрекая рождение величайшего в мире золотоносного района. Любители газетных сенсаций и не подозревали, как близки были к действительности самые пылкие их предположения…

Старатели уже тропили золотой след. Он уводил куда-то на север, за перевалы остроребристого хребта. Все охотские россыпи были найдены в местности с довольно сглаженным рельефом, как говорят геологи — в поясе интенсивного размыва и отложения, в долинах первой ступени водораздельного хребта. Откуда-то распространились слухи, что в верховьях Колымы лежит обширная страна сглаженных сопок — «колымские покати», с долинами, наполненными золотыми россыпями, с кварцевыми жилами, сверкающими пиритом[4]. Эти слухи не давали покоя охотским золотоискателям. Но на их пути вздымался непреодолимым барьером дикий хребет, и охотские аргонавты двинулись в обход, вдоль его подножия по северному побережью Охотского моря. Тауйск — Ола — Ямск — Гижига — везде находили признаки золота. Опытные старатели чуяли близость нового Эльдорадо. Они искали проход к «колымским покатям».

Помог случай. Еще в 1908 году благовещенский купец Шустов поручил эстонцу Ю. Я. Розенфельду разведать путь для переброски товаров с Охотского побережья на Колыму. Маршруты свои Розенфельд начинает с Ямска и Олы. Несколько лет любознательный, пытливый человек, совсем даже и не геолог, бродит за перевалами Колымского нагорья.

Его воображение поражает девственная природа дикого и пустого горно-таежного края, обилие кварцевых жил, пронизанных золотистым пиритом. Они кажутся ему неисчерпаемыми источниками золота. Он неумело промывает речные пески, находит золотые чешуйки и мечтает о промышленном освоении позабытого людьми края. Накануне первой мировой войны Розенфельд объединяется в Ямске с опытными охотскими старателями — Сафи Шафигуллиным, которого все величают Бориской, его другом Софеем Гайфуллйным и Михаилом Кононовым.

Вместе они переваливают хребет, обследуют Буюнду и во многих ее притоках находят явные знаки золота. Вспыхнувшая война нарушила все планы. Приходится возвращаться. Лишь Бориска, почуявший верное золото, один-одинешенек отправляется в глубь неизведанной колымской тайги и… уже оттуда не возвращается. Через два года ольские якуты случайно нашли Бориску мертвым у шурфа у глухого ключа близ Среднекана. Тут же лежали кайло, топор, лоток, две жестяные банки и мешочек с золотом. Старатель умер не от голода. В хижине, где он жил, на самодельном столе остался кусок недоеденной лепешки, а на полках неизрасходованный запас продовольствия. Сафи Шафигуллиндо конца шел по золотой тропе. В ключе, который до сих пор носит его имя (Борискин ключ), он нашел богатое золото — первый дар золотой Колымы.

Слух о шурфе Бориски быстро облетел старателей. Но достигнуть Среднекана удалось лишь в 1924 году старателю Федору Поликарпову. Он вышел на его верховья и, спускаясь вниз по течению, брал в ручьях пробы. На дне лотка все чаще и чаще блестели золотинки. Обессиленный голодом, старатель возвращается в Олу. Через два года вместе со своими товарищами Поликарпов снова является на Среднекан. В устье ключа Безымянного старатели открывают большое золото. Отважные аргонавты ступают на порог золотой страны, еще не подозревая этого…

Первая мировая война и годы разрухи снизили добычу желтого металла в России. Новое открытие быстро поднимает ее на прежний уровень: в 1923 году в глубине алданской тайги якутский охотник М. П. Тарабукин открывает богатейшее золото в долине Томмота. Первая советская старательская артель во главе с Вольдемаром Петровичем Бертиным разведывает богатства русского Клондайка. Золото Алдана совершает переворот в нашей золотой промышленности.

Золотая лихорадка охватывает самые далекие углы России. На Алдан отовсюду стекаются золотоискатели. По тропам Дальнего Востока спешат китайцы и корейцы — неутомимые охотники за золотом. От Большого Невера люди бредут в глубь тайги пешком и на лыжах с тяжелыми заплечными мешками, волоча на лямках груженые санки и нарты. Среди золотоискателей встречались люди самых разных профессий: врачи, инженеры, артисты, художники, моряки. Все это очень напоминало Аляску.