Сеня. Миссия Наследной Йагини (СИ) - Полоскова Дина - Страница 39
- Предыдущая
- 39/112
- Следующая
Именно тогда граф вернулся в замок и кинулся на шум — перепугался, что что-то случилось с его невестой. Умирающая служанка успела указать перед смертью на Мийке и Тэю и покаяться. Бледный от услышанного, граф как будто не слышал крика своей невесты. Как зачарованный, он взял Мийке за горло, поднял над полом и прислонил к стене. Тэя повисла на той же руке — но оказалось, бесполезно. Окружающие сначала растерялись, потом все сразу кинулись на хозяина. Только десять здоровых мужиков, причем восемь из них — стражей, смогли оттащить молодого графа от Мийке. На следующий день она покинула замок и вышла замуж.
— Жива осталась? — почему-то с сожалением уточнил коловертыш. Но Природная магиня не удивилась, кивнула ему, погладила и ласково ответила:
— Тогда — да.
А потом совсем горько вздохнула и добавила:
— А я осталась скованной Словом.
Ой, точно! Граф же чуть не убил бывшую возлюбленную!
— Хотя тогда мне казалось, что это не суть важно, — печально сказала бабуся, — Молодой хозяин с невестой собрались вместе на поклон к Дивьим Людям сразу после свадьбы. Я думала, что даже малая толика их крови, если она все же была в девушке, обязательно склонит таинственный народ на их сторону. Да и с момента обиды столько времени прошло.
Да, подумала я. Граф-то, по сути, не так уж виноват. Воспитание соответственное, плюс наследственность. Удивительно, если бы он вырос блаженным менестрелем. Однако встретил свою настоящую любовь — и изменился. Вмиг. Неужели так бывает? Покосилась на оборотня. Интересно, а на что он готов пойти ради любви? Вздохнула. Наверно, никогда не узнаю. В его признания я отчего-то не верила. Ну не верила и все тут!
Свадьбу назначили через шесть месяцев. В течение полугода Тэя жила в замке в качестве невесты, правда теперь уже со своими компаньонками, выписанными старшей сестрой и зятем, которые после прибытия делегации, состоящей сразу из трех почтенных сударынь, покинули графство Менфера, чтобы вернуться уже к самой свадьбе.
Ох, чувствую, несмотря на то, что вроде как разобрались со всем, ждет нас сюрприз!
Точно, в день свадьбы, а именно после торжественной службы в Храме, принеся священные клятвы и дары Ладе и Диду, супружеской божественной чете, богине и богу любви, граф и графиня де Менферские возвращались в замок. Ничто не предвещало беды — когда внезапно на пути свадебной процессии возникла простоволосая, босая Мийке.
Волосы девушки были спутаны, щеки расцарапаны, босые ступни сбиты в кровь. Как потом выяснилось, она сбежала из дома и чудом добралась до замка графа де Менферского раньше погони.
— Никто не успел ничего сделать, только граф поместил графиньюшку-то за спину, — сообщила Агриппина, — Очень уж безумный вид был у бедной Мийке.
«Что же, вы граф, жену собою загородили? — спросила Мийке и расхохоталась полубезумным смехом, — Она-то мне как раз и не нужна. Пусть живет подольше, ведьма проклятая».
Граф видимо, до последнего не хотел портить жене свадьбу, потому и старался решить конфликт по-хорошему.
«Чего ты хочешь, Мийке?» — спросил он.
«Все сделаешь для моего счастья?» — продолжала издевательски хохотать Мийке.
Граф молчал.
«Я так и знала, милый, — пропела она, — Но я хочу одного: чтобы ты страдал хотя бы вполовину так же, как страдала я!»
Дальше все произошло в считанные секунды.
Девушка рванула шнурки у шеи, и ее рубаха сползла с плеч. Все ее тело было изрезано черными знаками. Одно мгновение — и искры из огнива, которое она держала в своей руке, снопом посыпались на одеяние, лежащее у ее ног. В тот же миг она вспыхнула, как сухой стог сена, когда в него попадает молния.
Ее демонический смех сменился истовым воплем, полным безумной боли, ужаса и отчаянья, а знаки, начерченные на теле, загорелись алым.
— Хуже всего не то, что я не могла ничего сделать, — вздохнула Природная магиня, — Меня ведь держало Слово, а дело происходило на территории графства. Мне удалось распознать несколько тайных знаков, вырезанных на теле Мийке. Это были древние к'аддалистические письмена и несколько знаков черной некромантии.
Я не смогла сдержать испуганного возгласа.
— Мийке на глазах у нас становилась демоном.
Все произошло так быстро, что никто, кроме графа, не заметил, что сделала юная графиня — все были слишком поглощены страшным, но завораживающим зрелищем.
Тэя уверенно выступила вперед из-за плеча графа и вскинула руки.
— Девочка, видимо, сама не понимала, что делает, — вздохнула Агриппина, — Действовала по наитию. Но сквозь пальцы ее, на видоизменяющуюся Мийке, потекли лучи света. Как магиня она была слабенькая, — грустно улыбнулась старушка, — Но тогда справилась. Почти, — добавила печально.
Магический фон проклятого графства был крайне нестабильный. И если бы такое произошло на другой земле, несомненно, Тэе удалось бы остановить Мийке и предотвратить беду. Девушку потом вылечили бы и от ожогов, и от одержимости. Но эманациям зла было слишком вольготно, из-за лежащего на земле Дивьего проклятия.
В следующий миг перед всеми предстал не демон, в которого рассчитывала переродиться Мийке, а сирин. Сирин. Большая черная птица с лицом Мийке, печальная, равнодушная, безучастная ко всему происходящему.
Сирин расправил свои черные крылья и взлетел. Сверху раздалось его пение. Пение, которое приносит людям забвение и потерю памяти. Но этот сирин вышел особенным — Природная Магиня не могла объяснить, как это получилось, и мне тоже было не все понятно, но — то ли безумие и озлобившееся сердце Мийке сыграло дурную шутку, то ли нестабильный магический фон Менферы, но песни этого сирина оказались не просто приносящими забвение. Они заставляли людей терять разум — пусть и ненадолго. Песни сирина, певшего с тех пор каждую ночь, были наполнены ужасом и болью. В них было полно самых страшных тварей обеих Сторон, самых изощренных пыток и казней. Невольному слушателю казалось, что все, что поется в песнях сирина, происходит с ним наяву.
Я поняла, откуда взялись рассказы об отрезанных частях тела, которые оказывались на месте, стоило только путникам в забытьи покинуть графство. Увы, границы Менферы держали только ее обитателей — тех, кто родился на этой земле. Те, кто успели — вскоре разъехались, и их нельзя за это винить.
Однако еще одним ужасным открытием стало для Агриппины то, что наутро, когда к людям возвращался разум и память… Они возвращались не полностью. Частица души после однажды услышанной песни сирина утекала в Навь. Мало-помалу, подданные графства Менферы превращались в навий, духов смерти, и с каждым днем их становилось все больше и больше.
— Сейчас нави наводнили практически всю территорию графства, а оно огромно, — печально завершила свой рассказ старушка, — К счастью, они опасны только ночью. А сюда их не пускает, видимо, присутствие Природной магини.
— А то, что мы видели в комнате графа… — начала я.
— Граф оказался единственным, на кого не действует пение сирина. На его глазах теряли память и сходили с ума от ужаса один за одним все его люди. Селяне и верные вассалы рекой стекались к замку, под защиту к своему хозяину, вместе с детьми и стариками, которые, в силу природной слабости становились безумными и умирали раньше всех. Матери смотрели на то, как от ужаса умирают грудные дети, которые потом, ночью, превращались в маленьких навий и выпивали жизнь своих родителей. Графиньюшка наша держалась очень долго, наравне с мужчинами. Долго мучилась перед смертью.
— Когда она умерла? — спросил маг.
— Уж год, как, — сообщила Агриппина, — Но Навь почему-то не принимает ее. Каждую ночь она становится призраком, готовым уйти в Навь, но что-то мешает. Сдерживает. Наверно, та самая малая доля крови светлой волшебницы.
— Если год, как умерла, то… — начала я, думая, как бы поделикатнее спросить о трансформации тела Тэи, но бабуся Агриппина поняла и опередила меня.
— Удивительно, но с телом ее ничего не происходит. Как будто жива. Трупное окоченение было — и прошло. Лежит в опочивальне графа и кажется еще краше, чем была в жизни. А ночью становится призраком. Но призраком, который спит. Потому как грудь ее вздымается и иногда она говорит во сне. А днем даже не дышит.
- Предыдущая
- 39/112
- Следующая
