Сеня. Миссия Наследной Йагини (СИ) - Полоскова Дина - Страница 34
- Предыдущая
- 34/112
- Следующая
По глазам вижу, что смотрел.
— Они же нас встретили, когда только-только смеркаться начало… Мне кажется, при свете дня их ауры были плотнее.
Маг кивнул.
— Вот поэтому я и говорю, что это не заклятье беспамятства. Или не только оно. Как будто по ночам они становятся призраками, но пока не до конца. Но мне кажется, что первая же ночь, которую они встретят в качестве призраков, окажется последней для них, как для людей. Они просто не смогут вернуться утром.
— И сколько им осталось? — спросила я, поежившись.
— День-два, не больше, — вздохнул маг, — Похоже, и здесь придется задержаться. Кстати, старшина их показался почти нормальным. А вот у остальных — да, изменения в ауре были, и сильные.
Я тоже вздохнула. Он прав. Мы не можем пройти просто так вот, мимо. Просто обязаны во всем разобраться!
— Может, спустимся, поищем Топатия и у него поинтересуемся, — предложила я, — Все-таки, он сюда, судя по всему не в первый раз приехал.
— Уже, — коротко пояснил маг, — Я только от него, сидит со слугами на кухне, чай пьет. Говорит, они всегда такие были, сколько он сюда ездит. В общем, толку от него никакого. Ничему не удивляется. Сказал — «мало ли у людей какие причуды, вон и вы с супругой тоже с придурью».
— С супругой? — не поняла я.
— А он с чего-то решил, что мы женаты, — улыбнулся маг, — Вот, думаю, может он вовсе не недалекий детина, а провидец, — и маг самым нахальным образом мне подмигнул.
Дурак. Правда, вслух этого не сказала. Но ведь все делает для того, чтобы именно это слово от меня услышать! И услышит, еще как услышит!
Значит, от слуг нам здесь ничего не добиться, а хозяина искать бессмысленно — захотел бы, давно показался на глаза.
— Сударь Лиодор, а почему, как вы думаете, граф нам не показывается?
Маг пожал плечами, при этом продолжая хмурить брови:
— Боюсь, что у здешнего хозяина слишком веская причина для этого, сударыня, — и жестами показал, что не стоит обсуждать это вслух.
Что ж. Не стоит, так не стоит, скорей бы утро. Вот тогда точно отыщу хозяина и припру его к стенке — пусть признается, что здесь за феномены вместо слуг?
В очередной раз за сегодняшний вечер, точнее, уже ночь, выпроводила из опочивальни мага, и, надеясь, что на этот раз окончательно, легла спать.
Разбудило меня какое-то болезненное томление в груди, чувство, как будто рвется наружу странная тоска, серая, унылая. Списала все на духоту в опочивальне и встала открыть окно — дышать было совершенно невозможно! Не успела сделать и пары шагов, как маленький пушистый смерч прыгнул мне на руки:
— Сеня! Сеня, не смей!
Я удивленно уставилась на коловертыша и с запозданием вспомнила: ни в коем случае не открывать окно. А в опочивальне душно, и в груди как-то жмет, такая тоска накатывает, что хоть в петлю.
Решила спуститься на кухню — воды попить, раз уж встала. Да и душно, поняла, что не засну больше, по крайней мере, сейчас. Надеюсь, дорогу обратно найду. Стоило выйти из комнаты, освещая себе дорогу неярким светом магического светлячка, тут же была схвачена за другую руку. Следит он за мной, что ли?
— Сударь, — прошептала я, — Вы без меня ходили на кухню, а я без вас нет, так что можете спокойно отдыхать.
— И не думайте, сударыня, никуда я вас одну не отпущу.
И Данька тоже за нами увязался, видимо, побоялся оставаться один.
Только вместо того, чтобы следовать за магом, уверенно державшим меня за руку, я высвободила свою ладонь и быстро, уверенно двинулась в другом направлении. С каждым шагом было все больнее в груди, но я понимала, что чутью потомственной Йагини можно доверять. Ярко выраженная, порой даже слишком, эмпатия, заставляет меня остро чувствовать то, что переживают внутри другие люди и нелюди. И сейчас, как дарующая жизнь, я отчетливо понимала, что кому-то в этом замке очень больно и очень плохо, и никакой страх уже не мог удержать меня.
С замиранием сердца остановилась перед высокой дверью. Прислушалась к себе — здесь. Маг и Данька молчали. Видимо, решили довериться чутью Йагини. Или просто сказать нечего было, не знаю, но не мешали, и на том спасибо.
Приоткрыла дверь, и еле удержалась на ногах — чужая боль тупой стрелой пронзила сердце. Досчитала до десяти, нарисовала на груди зеркальную руну — хоть и не дружу пока с этой магией, не дозрела до нее еще, но руна зеркала — самое то, чтобы перестать ловить чужие чувства, эмоции, ощущения.
В опочивальню входить не стала, и спутники мои за спиной замерли. Присмотрелась — комнату освещал только лунный свет, ровно льющийся из распахнутого окна. Слабые порывы ветра колыхали вздымающиеся тонкие, невесомые занавески. В темноте их вполне можно было принять за танцующих в воздухе призрачных русалок. Несмотря на широко распахнутые окна, здесь пахло сыростью, и даже порывы ветра не приносили долгожданную прохладу. У невысокого ложа сидел наполовину седой мужчина средних лет, сгорбленный, поникший. Увидев его, я даже вздрогнула — мужчина сидел без движения, и поэтому я не заметила его сразу. Нашего вторжения он не заметил. Я поняла, что это его боль я ощущала все это время. Неужели это наш хозяин, граф де Менферский? Пригляделась повнимательнее — увидела, что на ложе, над которым он склонился, лежит призрак. Как будто сотканная из ночного тумана, лунного света и тусклых, попеременно вспыхивающих тут и там магических светлячков, девушка казалась очень юной, тонкой, и хрупкой. Внезапно мужчина пошевелился — он попытался взять девицу за призрачную руку — и ничего не получилось. Пальцы попросту провалились. И тогда, к моему стыду — ведь мы самым бессовестным образом подглядывали, смотрели на то, что совсем не предназначено для наших глаз — граф де Менферский, а в том, что это был именно он, уже не осталось сомнений, уронил голову на грудь, спрятал лицо в ладонях и зарыдал. Неловко было смотреть, как плачет взрослый, судя по всему, пожилой мужчина. И не смотрела бы, если бы он вдруг не заговорил. Глядя то на призрак девицы, лежащий перед ним, то почему-то в раскрытое окно, он бормотал что-то неразборчивое, но отдельные фразы можно было разобрать:
— Сколько еще ты будешь мучать меня…
— Пожалей хотя бы ее…
— Пожалей моих людей, хотя бы тех, кто остался…
— Забери мой разум…
— Оставь же ее в покое, проклятая ведьма!
— Сколько еще ты будешь тянуть из них жизнь!
— Забери мою!
— Забери все, что принадлежит мне…
— Ты итак уже все забрала…
— Чего же ты хочешь…
И в этот миг из окна раздались звуки пения. До сих пор горжусь своей реакцией — с первых же нот услышав, кто поет, не глядя, даже до того, как оглянулась, метнула руной зеркала в мага. В следующий миг, уже обернувшись, увидела катающегося по полу Даньку, зажимающего лапками заячьи уши, и наградила зеркальной руной и его.
И только после этого, хотя казалось, прошло не больше секунды, закрыла дверь.
Потому что там, снаружи, пел сирин
[23]
. И теперь действительно было, о чем подумать.
Сказ иной, тринадцатый ИТОРИЯ ПРОКЛЯТОГО ГРАФСТВА
— Что ж вам, голубкам, не спится-то ночью, — укоризненный тон бабушки, которая сидела в крохотной комнатушке при кухне и что-то вязала, заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Спустились, называется с оборотнем и Данькой на кухню — не знаю, почему-то здесь казалось безопаснее разговаривать, все от хозяина и поющего сирина подальше. И пить очень хотелось. Никого из слуг не было, и я сама налила воды — себе и магу в бокалы, коловертышу — в блюдечко, ночь казалась затхлой и душной не только мне. Только стоило нам присесть, сказать толком ничего не успели, как раздался этот самый бойкий старушечий голос — по нему мы и обнаружили саму его обладательницу.
— Заходите уж, чего встали, — слеповато прищурилась на нас старушка, разглядывая поверх стекол окуляров, — Дети.
Переглянулись с магом, вошли, поприветствовали бабусю.
- Предыдущая
- 34/112
- Следующая
