Война «ежей» - "Братья Мормаревы" - Страница 13

• Предыдущая
• 13/43
• Следующая

Классный руководитель шестого «Г» Ана Добрева понимала, что весна не очень способствует прилежанию школьников, и поэтому решила принять строгие дисциплинарные меры с самых первых весенних дней. На родительском собрании она говорила о дисциплине, не спуская глаз с третьей парты, за которой отец Димитра Малякова все время разговаривал с отцом Камена Тошкова; это ее раздражало.

— Пожалуйста, потише! — нервно постучала она по кафедре карандашом, но тут же улыбнулась. — Извините, я по привычке!

— Ничего, — сказал Маляков.

«Ну и нахал!» — Добрева обвела взглядом класс: мама Пантева не пришла, по всей видимости, сын не сообщил ей о собрании.

Классный руководитель не ошиблась: Панта решил, что мама его ни в чем не виновата, так зачем же заставлять ее краснеть из-за него перед родителями? По большинству предметов его успехи держались на среднем уровне, но по математике он сильно хромал.

Добрева раскрыла журнал и начала говорить о каждом ученике отдельно. Говорила медленно — знала, что обычно матери все записывают, а дома выговаривают детям — почему тот-то учится лучше тебя, почему дружишь с тем-то, а его ругали за дисциплину… И так далее…

Когда дошла очередь до Димитра Малякова, учительница в раздумье покачала головой, не знала, что и сказать. Последнее время Маляков все чаще и чаще приходил в школу с невыученными уроками. От Малякова можно было бы ожидать большего, сказала она и добавила: «Значительно большего».

О Камене было сказано очень коротко: хорошо учится. Учительница умолчала о том, что в последнее время мальчик необычайно рассеян и по литературе и истории стал заниматься хуже.

Дойдя до фамилии Пантева, учительница подняла голову: не сидит ли все-таки где-нибудь в конце класса его мама. Нет. А ведь Добрева предупредила мальчика, что, если мама не придет, она сама навестит их. Стоит ли собравшимся рассказывать о делах Лучезара Пантева? О нем, пожалуй, следует поговорить с директором. Ох, уж этот спорт! Ко всему прочему, Пантев уже дважды по два дня отсутствовал — был, видите ли, на соревнованиях.

Закончив сообщение о текущей успеваемости, Добрева закрыла журнал. Теперь ей предстояло сообщить родителям о приближающемся двадцатипятилетии школы, которое по решению министерства среднего образования будет торжественно отмечаться. Каждому классу следует хорошо подготовиться к этому дню.

Георги Милчев, отец Юлии, лучшей ученицы шестого «Г», наклонил голову. Только сейчас он понял, почему классный руководитель настоятельно просила, чтобы на собрание пришел именно он.

— Товарищ Милчев, не опускайте голову как нашаливший ученик, — пошутила Добрева. — Мы ждем от вас сценария предстоящего праздника, ведь вы у нас — писатель.

Георги Милчев огладил свою густую бороду, отпущенную им словно для того, чтобы компенсировать отсутствие волос на голове.

— А может, дети сами… — попытался он возразить.

— Я бы сразу согласилась с вами, если бы знала, что в других классах дети самостоятельно готовятся к празднику. Но увы! К тому же вы вне конкуренции, другого папы-писателя в нашей школе нет. Только в восьмом «Г» есть один, но он юморист и для торжественного случая его помощь не очень-то кстати.

Георги Милчев согласился написать для класса сценарий в связи с двадцатипятилетием школы: учительница была ему симпатична. Впрочем, Добрева произвела приятное впечатление и на остальных родителей, особенно на тех, кто видел ее впервые, как, например, инженер Маляков.

— Как ты находишь эту Добреву? — обратился он к отцу Камена.

— Прекрасная учительница, — ответил тот. — Камен хорошо отзывается о ней.

— А мой с ее предметом не очень-то ладит. Пусть теперь только попробует плохо сказать о классном руководителе — уши оторву.

— Не трогай уши, — рассмеялся отец Камена. — Они у него красивые.

Панта не сомневался, что Добрева после родительского собрания придет к ним домой. Учительница хорошо знала своего ученика, но и он успел изучить ее характер. Поэтому Панта поспешил купить билеты в кино. На самый длинный из демонстрирующихся фильмов. Фильм «Дополнение к закону о защите государства» был двухсерийным и шел в отдаленном районе. Прекрасно! И домой они с мамой пойдут пешком, а если эта Добрева все-таки надумает к ним прийти…

Маме он сказал, что билетами его наградили в школе за усердие и труд. Вообще-то мамы очень доверчивы, но на этот раз мама Панты очень удивилась.

— Что за награда, сынок, за какое усердие? Я-то тебя знаю!

Усердие есть усердие, объяснил Панта. При чем тут результаты?

— Знаешь ли, что говорит обо мне Пангаров? — самодовольно сказал он.

— Что?

— Что у меня блестящее будущее. Он без меня — нуль! В каждом матче семьдесят процентов очков — мои. Я — звезда, мама, и все должны с этим считаться. Вон сколько отличников, а билеты дали мне.

Мама глубоко вздохнула. Может быть, сын и прав, никогда не знаешь, что составит твое счастье в жизни.

Фильм был очень хорошим и шел целых три часа. Панта предложил маме возвращаться домой пешком, чтобы прогуляться. Она чувствовала себя уставшей, но согласилась. Ей было даже приятно. Так быстро мчатся годы, не успеешь оглянуться — сын уйдет из дома и она останется совсем одна. Мама взяла Панту под руку, и они медленно пошли. В воздухе пахло весной.

— Давно я не гуляла так долго, — с какой-то печалью в голосе произнесла мама.

— А почему бы нам не гулять чаще?!

— Ты уж лучше подтянись в учебе.

По пути к дому мама время от времени с удовольствием поглядывала на сына: вот оно, ее единственное утешение и надежда. В кино мать пригласил, да еще бесплатно, наградили его.

— Все-таки ты хороший мальчик, — разволновалась она.

— Почему «все-таки»? — удивился Панта.

Он открыл калитку и застыл на месте: на скамейке перед домом сидела учительница Ана Добрева, ждала их.

Тренер детской и юношеской команды спортивного клуба «Академик» медленно поднимался по лестнице школы имени Кирилла и Мефодия[4]. Пангаров остановился на первой площадке и посмотрел в окно — во дворе дети занимались легкой атлетикой. Двое или трое понравились ему, и он, попытавшись запомнить их лица, решил, что на будущий год возьмет их в свою секцию.

Пангаров продолжил свой путь по коридору. Из-за двери одного из классов доносился громкий голос преподавателя, растолковывавшего школьникам определение параллелей и меридианов. Рядом шел урок музыки — ребятишки пели народную песню, но пели фальшиво, очень фальшиво. Пангаров рассердился: раз песня народная, значит, выходит, можно ее петь на собственный лад? Так и с тренировочными костюмами — совсем их не берегут. Были бы свои…

Тренер остановился перед кабинетом директора, постучал и, не дождавшись приглашения, вошел.

— Вы хотели меня видеть, товарищ директор?

Директор поднял голову.

— А, это вы? Пожалуйста, проходите.

Пангаров сел на стул возле письменного стола и принялся рассматривать развешанные по стенам портреты Левского, Ботева[5] и патронов школы — Кирилла и Мефодия.

— Я хотел вам сказать, что некоторые вещи меня тревожат, — начал директор.

— А что такое?

— Кое-кто из ваших подопечных стал плохо учиться.

— Кто, например?

— Хуже всех — Пантев.

— Кто?

— Лучезар Пантев из шестого «Г».

— А, Панта? — тренер задумался и решительно произнес: — Я его выгоню!

Пангаров не кривил душой: Панта в последнее время досаждал ему, очень уж возгордился парень, а во время зимних каникул, в спортлагере в Панчареве, он даже позволил себе на глазах других воспитанников возразить ему.

Пангаров знал, что надо делать в таких случаях — следовало только дождаться подходящего момента, и вот сейчас директор предоставлял ему свободу действий. Значит, Панта и в школе распустился. Ладно, ладно! На первой же тренировке, то есть завтра утром, надо будет поставить Пантева перед строем и хорошенько отчитать, а потом прогнать. Пантев долго не выдержит, в этом Пангаров уверен: самое большее через месяц снова будет крутиться возле него — с улучшенными отметками в дневнике и извинениями. Пангаров, разумеется, возьмет его снова — впереди ответственные соревнования, как тут обойтись без Пантева? Что говорить, Пантев — опора команды. Но тогда уж он будет как шелковый.

• Предыдущая
• 13/43
• Следующая