Тень на обороте - Сергачева Юлия - Страница 50

— Не стоит… — Ставор наблюдал за мной очень внимательно. Потом протянул руку (я отпрянул) и, прихватив за цепочку, вытащил из-за ворота моей рубашки амулет. Приподнял уголки губ. — Много лет назад я был одним из тех, кто надел его тебе на шею.

Да! Вот почему этот голос показался мне смутно знакомым.

Маг провел большим пальцем по узору на металле; слегка нахмурился, словно почувствовал нечто неожиданное, но продолжил все тем же ровным тоном:

— Возможно, ты сломаешь печати и окончательно обратишься. Возможно, ты сомнешь даже меня, если в твоей крови спит сила всех сгинувших Оборотней… Ты объявишь войну и тебе придется идти до конца. Но может, за тобой ничего нет или ты вмиг сгоришь, ибо могущество то слишком велико для одного человека.

— Это… это все равно лучше, чем жить… на удавке, — хрипло выдохнул я. Каждый глоток воздуха жег глотку.

— Все мы живем на поводках обязанностей, страстей и привязанностей. Но если уж рвать цепи, то не из пустого каприза, а ради чего-то значительного… — Тон Ставора внезапно смягчился. — Прости меня, мальчик, я поторопился. Мне следовало заметить, что ты сейчас не в себе… Ступай. Хотя, погоди…

Я, зачарованно шагнув было мимо, покорно застыл и даже не дернулся, когда Ставор поднес к моему лицу раскрытую, сухую ладонь и провел перед глазами. Мелькнули темные трещинки на светлой коже. Раскалывающая голову боль исчезла, а на лицо словно легла слегка тесноватая маска.

— Ты так непоседлив, что «лик» лучше носить постоянно.

Он не желал меня унизить. Просто мимоходом продемонстрировал сегодняшнюю расстановку сил и напомнил правила игры. Если я остаюсь в игре, то вынужден снова принять их.

* * *

Вернулся…

Я вернулся обратно. А если вернулся, то молчи и терпи. Потому что вернулся. И незачем обвинять Илгу, что она притащила меня назад. Я мог уйти, но не ушел. И когда я спьяну кричал ей, что не вернусь никогда, я знал, что это просто бахвальство. Пустые слова. Почему? Потому что я трус и дурак? Потому что не готов? Потому что не знаю, как жить в мире и привык быть Оборотнем?..

Потому что мне незачем уходить. Ставор прав — рвать цепи стоит ради чего-то или ради кого-то… А ради себя самого? Стою ли я этого?

Шалое чувство вчерашней свободы не ушло, но залегло куда-то в подсознание, на задворки души. Ждать своего часа или гнить, отравляя миазмами.

Ох, до чего же паршиво… И от выжирающего изнутри стыда и неясного сожаления, и от воспоминаний о вчерашнем безумии и предательстве Илги (хотя в чем она тебя предала? она и не считала тебя своим другом…) и от накатившей простуды. Скорчившись на постели, я пережидал приступы озноба и жара. Прямо напротив кровати на кресле лежало безжизненное и темное «око», найденное внизу. В нем я видел только самого себя — скрюченного, жалкого… Мерзкое зрелище, но сил нет отвернуться.

А потом в поле зрения вплыла встревоженная физиономия Эввара.

— Райтмир? — Он наклонил голову, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Вы не спите?

— Уйдите, Эввар, — тускло отозвался я, пытаясь смотреть сквозь нежданного гостя и продолжать упиваться собственным ничтожеством. Отражение в мелком шаре очень этому способствовало.

— Простите за вторжение. Я стучал, стучал внизу, но вы не отвечали и я…

— …забеспокоился. Вы слишком много беспокоитесь по пустякам. Вам нечем больше заняться? У вас нет друзей или любимой женщины? Наверняка, нет… Тогда сходите в… в цирк! — Слово оказалось таким черствым, что, похоже, ссадило язык.

На круглых щеках Эввара проступили пунцовые пятна. Губы стиснулись, потеряв цвет и превратив рот в кривой разрез, который все же разомкнулся, выталкивая звуки через силу:

— Да. У меня нет друзей и любимой. И никогда не было.

— Мне-то что за дело… — я равнодушно зажмурился.

Услышал, как непрошенный гость уходит, шумно топая. А потом возвращается. Много прошло времени или мало, не могу сказать. Для меня время обратилось в одну долгую, полную душных видений, минуту.

— Вот, выпейте! Это прекрасное целебное средство, любое недомогание как рукой снимет.

Я так удивился, что приподнялся, преодолевая слабость, и озадаченно уставился на керамическую кружку, полную мутной жидкости. От нее знакомо пахло. Тогда, на Плоскодонце Илга предложила мне нечто похожее.

— Э, нет… — я мрачно ухмыльнулся. — Больше ничего из чужих рук я не пью!

— Райтмир, вы явно нездоровы.

— Эввар, — я глядел на его щекастую простецкую физиономию снизу вверх. — Как вам еще дать понять, что меня раздражает ваше присутствие? Хотите, чтобы я вас оскорбил?

Он промолчал, сел в кресло напротив, скрыв своим обширным задом валявшееся там «око» и, кажется, даже не заметил этого. Кружку он по-прежнему держал в руках. Большие телячьи глаза смотрели печально.

— Я зашел к вам поговорить. Не знал, что вы нездоровы… Теперь, наверное, разговор неуместен.

— Если лучший способ от вас отвязаться, это выслушать, то говорите.

— Мне кажется сейчас…

— Или убирайтесь отсюда.

Эввар вздохнул, баюкая в больших ладонях кружку. Затем решился:

— Мне нужна ваша помощь. Я знаю, вы выполнили свою часть обязательств и сам Ставор сказал, что вы вольны в своем выборе. И что искать Кассия вам неинтересно. Но… Мне не справиться одному.

— Так не беритесь за то, с чем вы не в состоянии справиться.

— Есть истории, которые обязательно должны быть завершены.

— Эввар! Скажите толком, что вам нужно? Я скажу «нет» и мы, наконец, расстанемся.

Эввар не желал слышать хамства. Помаргивал грустно из-под неровной челки и заговорил лишь после новой вдумчивой паузы:

— Вас часто принуждали делать что-то по велению других. Я не могу… да и не хочу заставлять вас. Я могу только попросить — помогите мне найти отца или его тело. Одному мне не пройти на дальние острова.

В общем, примерно этого я ждал. И заинтересовался помимо воли:

— Зачем? Нет, семейные узы это, конечно, священно, но рисковать жизнью?.. Вы не похожи на человека, который способен…

К моему величайшему изумлению, Эввар меня горячо перебил:

— Вот именно! Я не похож на человека, который способен. Я предпочитаю уют библиотеки и свою скучную работу по первичным материям. Она будет не блестящей, но добротной… И я буду день за днем приходить в библиотеку, заниматься обыкновенными делами, раскланиваться с одними и теми же людьми… Мне трудно вырваться, я уже привык. Я обычный.

— Что в этом плохого? Это гораздо лучше, чем быть необычным. Поверьте тому, кто оценил это на собственной шкуре.

— Нет, — Эввар помотал тяжелой головой. — Дело не в том, кто мы по рождению… Есть императоры, имени которых без учебника истории не вспомнишь. А есть простой рыбак Вайно Удильщик, сказки которого знают детишки на любом острове, — он воодушевленно заерзал, расплескивая содержимое чашки и не замечая этого. — Понимаете? Люди совершают нечто большее, чем уготовано им обстоятельствами! Они светятся сами и озаряют других! А есть те, чья жизнь — всего лишь тень на обороте будней. Они исчезнут — и тени вместе с ними. И ничего не останется.

Как тебя, однако, несет…

— Заведите ребенка, — сквозь зубы посоветовал я. — Говорят, помогает.

— Моему отцу это не помогло, — Эввар улыбнулся без обиды. — Он тоже был обычным. Неудачником, как звали его. Может, и правда… Но так было, пока он не исчез.

— Вы хотите изменить свою жизнь за счет тайны отца?

— Нет. Я хочу разыскать отца. Сделать хоть что-то для него. Мне кажется, это неправильно оставить его где-то там лежать. Даже мертвому важно, чтобы его нашел близкий человек… Его тайны меня не заботят, боюсь мне они, наверняка, не по зубам.

— Ставор назвал вас «талантливым молодым магом», — растерянно заметил я.

— Он всех так называет. Он очень добр.

— Как сказать… — с чувством усомнился я.

Эввар смотрел на кружку в своих руках. И явно видел свое отражение — мелкое и невнятное. Я, наверное, с таким же отвращением рассматривал себя недавно в «оке». Параллель показалась мне неприятной.