Свет во тьме (ЛП) - Уолтерс А. Мередит - Страница 23

• Предыдущая
• 23/73
• Следующая

Сжимая глаза, я попытался переосмыслить. Когда это не помогло, я начал чувствовать себя довольно отчаянно. Мне было нужно что-то, что отвлечет меня от того, чтобы я нашел что-то острое или заостренное, или какое-то лекарство. Открывая глаза, я увидел в углу коробку с вещами со дня рождения. Я все еще не убрал свои подарки, так что они до сих пор стояли на одном месте, где я их оставил.

Я засунул руку внутрь и целенаправленно заставил себя убрать книгу вырезок, схватить альбом для рисования и карандаши. Сел за стол и включил лампу. Надев наушники, я пролистал свою музыку, пока не нашел что-то из «Апокалиптики» и врубил это. Затем начал рисовать. Эскиз за эскизом, я вылил все из себя через пальцы и на бумагу.

Прошли часы, а я все еще рисовал. Пришел Тайлер и попытался поговорить со мной, но я игнорировал его. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы оставить одного. Зашла Мария, очевидно, услышала про Лису, но я проигнорировал и ее. Я ни на мгновение не опускал карандаш. Я был как одержимый.

Я остановился около полуночи. Рисунки засоряли поверхность моего стола, и единственный свет шел от мягкого свечения моей лампы. Я мог слышать мягкое дыхание Тайлера, и знал, что помощник дежурного в скором времени будет проводить обход и всех проверять.

Я начал листать эскизы и понял, что даже не могу вспомнить, что рисую. Я позволил своим эмоциям взять верх. И это сработало. Я смог направить свои суицидальные потребности в нечто другое.

Были рисунки деревьев и полей. Океан и десятки рисунков Лисы. Лиса с Руби. Лиса, читающая книгу. Лиса, готовящая обед. Я взял их и собрал вместе. Отдам их Руби.

Я начал складывать остальное, когда осознал, что еще нарисовал в исступлении. Конечно, я должен был знать, когда поднес карандаш к бумаге, что ее лицо материализуется. Это всегда происходит.

Я коснулся изгиба щеки Мэгги, которую так тщательно и точно изобразил. Ее глаза были закрыты, словно от боли. И я не мог игнорировать то, что возвращение в Дэвидсон значит для меня. Я разорву рану, которую мне было так сложно зашить. Даже если швы только начали заживать.

Я вздохнул, убрал рисунки в ящик своего стола и выключил лампу. Заползая в кровать, я свернулся на ней и боролся с личными демонами, которые угрожали все разрушить.

— Клэй —

Я упаковывал одежду в чемодан. Не уверен почему, но я начал засовывать внутрь все. Мои рисунки, книги, все остальные вещи. У меня были намерения вернуться назад после похорон, но что-то внутри меня говорило, что я должен подготовиться.

— Так значит, ты уезжаешь, да?

Я посмотрел через плечо и увидел Марию, стоявшую в дверном проеме; её руки были в карманах свитера. Её улыбка была робкой, и могу сказать, она была несчастна.

— Ага, мой самолет улетает в шесть тридцать, — ответил я ей, возвращаясь к куче на моей кровати. Мария больше ничего не сказала, и она не прошла дальше в комнату. Закончив, я закрыл крышку чемодана и застегнул его. Когда я снимал его с кровати, он упал на пол с глухим звуком. Я провёл руками по волосам и знал, что они торчат во все стороны, но мне было пофиг.

Я дерьмово спал. Мои глаза были усталые, разум затуманен, а рот сухим. Мне казалось, будто меня переехали. Мария прислонилась к стене и тихо наблюдала за мной.

— Ты вернешься? — спросила она, оглядывая мою теперь очень пустую комнату. Сторона Тайлера все еще забита, но моя была лишена любого признака того, что я её когда-либо занимал.

— Я планирую это, — ответил я неубедительно. Потому что даже тогда я знал, что будет тяжело уехать, как только я вернусь домой. Не тогда, когда Руби нуждалась во мне. Но я пообещал себе, что мое лечение все еще будет приоритетом. Но приоритеты могли меняться.

— Ага, но это не значит, что ты вернешься, — ответила Мария с грустным смирением.

— Мария. Слушай... — начал я, но она подняла руку, останавливая меня.

— Я понимаю это, Клэй. Ты не должен объяснять. Я просто хотела, чтобы ты знал, как сильно я сожалею о Лисе. Она, правда, была хорошей. Я рада, что провела с ней время, когда она приезжала сюда. Я хотела бы быть здесь для тебя. Мы все. Мы будем думать о тебе, — сказала она мягко, при этом задумчиво улыбаясь.

— Спасибо. Мне, правда, надо было это услышать, — ответил я честно. Прямо сейчас я действовал на автопилоте. Не уверен, какого черта я собирался делать, когда мой самолет приземлится в Вирджинии. Утром я звонил Руби чтобы сказать, что прилетаю сегодня вечером. Она настояла, что заедет за мной, даже когда я спорил, что могу взять напрокат машину. Она не слушала, говорила, что она та, кто должен забрать меня. Я не пытался отговаривать ее. В этом не было смысла. Она будет там ради меня, не важно, как. Она всегда была со мной. И это не прекратится из-за того, что ее жизнь взорвалась.

Мария подошла ко мне и обняла руками за талию. Я медленно поднял руки, чтобы обнять ее в ответ. Она прижалась щекой к моей груди, и я опустил подбородок ей на макушку. Мы постояли так немного, пока я не отодвинулся.

Мария взяла мою руку своими и сжала ее.

— Я буду по тебе скучать, — призналась она, выглядя смущенно. Я сжал ее руки, прежде чем отстраниться.

— Я тоже, — улыбнулся ей, и она попыталась улыбнуться в ответ. Я взглянул на часы на стене и понял, что уже должен отправляться на встречу с доктором Тоддом.

— Я должен идти. Хочешь пойти вместе на ланч? — спросил я ее, чувствуя себя странно от напряжения в комнате. Я не был точно уверен, что это было, но знал, что должен убираться отсюда.

Я знал, что это означает для Марии, но я так же знал, как сильно она зависела от нашей дружбы. И я просто не мог справиться с беспокойством о том, что для нее будет значить мой отъезд. Мне не нравилось, когда чьё-то счастье зависело от меня. Потому что в последний раз, когда это произошло, все закончилось не очень хорошо.

— Конечно, — ответила она, замечая, как я отодвинулся от нее. Она уважала мою нужду в пространстве и позволила уйти. Я поспешил к доктору Тодду, и он уже ждал меня.

— Клэй. Как ты? — спросил он, после того, как я закрыл за собой дверь. Я лишь пожал плечами, когда садился.

— Я не совсем уверен, — ответил честно. Доктор Тодд кивнул.

— Это понятно. За последние двенадцать часов ты через многое прошел, — доктор Тодд скрестил руки на груди. — Сколько времени ты планируешь провести в Вирджинии? — спросил он меня.

Я ожидал этого вопроса, но лишь желал, чтобы у меня был ответ на него.

— Я не знаю. Не думаю, что Руби начала готовить похороны. Я планировал поехать туда, а потом уже посмотрим, — я целенаправленно отвечал размыто. Потому что правда в том, что я понятия не имел, чего ожидать.

— Я понимаю это. Правда. Но Клэй, я согласен с этим визитом, потому что знаю, как для тебя это важно, и ты поспособствуешь исцелению Руби. Но не буду лгать, я обеспокоен тем, как это повлияет на имеющийся прогресс.

Я потер пространство между бровями, чувствуя, что голова начинает болеть.

— Я знаю, доктор Тодд. Но прошлой ночью, вместо того, чтобы резаться, я рисовал часами. Даже после всего, что произошло. Это уже что-то, правда? Но, несмотря на это, я должен ехать.

Мое заявление не оставило место для спора. Я собирался на этот самолет, и ни доктор Тодд, ни кто-то другой не сказали бы ничего, что изменило бы мое решение.

Доктор Тодд поднял руки в успокаивающем жесте.

— Я знаю, Клэй. Но нам все еще надо составить планы, потому что пока ты там, все станет сложнее для тебя. Ты так усердно работал и так далеко зашел. Эта поездка будет испытывать тебя каждым возможным способом. Учитывая обстоятельства, в которых ты окажешься, можно ожидать, что старые привычки начнут казаться очень привлекательными. Мы только затронули поверхность того, как твой мозг реагирует на стрессы. Природа этого визита будет подвергать тебя умственным и эмоциональным испытаниям. Быть здесь, в «Грэйсон», - это как жить в пузыре. Как только покинули его, многие люди имели проблемы с адаптацией. И я ожидаю, что это будет увеличено в геометрической прогрессии, учитывая твою ситуацию.

• Предыдущая
• 23/73
• Следующая