Символика тюрем - Трус Николай Валентинович - Страница 48

Прием в сообщество в условиях свободы облачался в рамки торжественности. По данным В. И. Монахова, существовала даже присяга, которую принимали публично «воры в законе». Текст ее был примерно такой: «Я, как пацан, встал на путь воровской жизни, клянусь перед ворами, которые находятся на сходке, быть достойным вором, не идти ни на какие аферы чекистов».

Рецидивисты, принятые в группировку, переходили в качественно новую криминальную категорию и должны были беспрекословно выполнять требования воровского «закона», представляющего собой совокупность выработанных преступным опытом норм поведения. Все постулаты «закона» направлялись исключительно на укрепление и сохранение данной группировки, на ее паразитическое существование не только в обществе, но и внутри антиобщественной среды. Устанавливаемые неформальные нормы поведения были не лишены психологического смысла, учета конкретной социальной и правовой обстановки. Высокая степень их общественной опасности заключалась в организующей роли воровских «законов» и заражении ими других правонарушителей. Не случайно в 50-е годы предлагалось ввести уголовную ответственность за принадлежность к «ворам в законе», которые, по словам А. Дымерского, приспосабливались и сохраняли свое влияние на осужденных с помощью уголовных традиций.

Законов, посредством которых члены группировки осуществляли преступную деятельность, достаточно много, поскольку они регулировали образ жизни членов данного сообщества — отношение к труду, к администрации ИТУ, другим осужденным, к самим себе… Некоторые из них, касающиеся преимущественно внешней стороны антиобщественного поведения, описаны В. И. Монаховым и Ю. А. Вакутиным. Целесообразно дифференцировать их на основные и второстепенные неформальные нормы. Наибольший криминологический интерес представляют первые, регулирующие жизнедеятельность сообщества в целом (второстепенные касались взаимоотношений воров друг с другом).

К основным «законам» сообщества рецидивистов можно отнести семь основных правил:

1. Главной обязанностью члена группировки являлась беззаветная поддержка «воровской идеи». Предательство, совершенное под пытками, в состоянии наркотического опьянения и даже расстройства психики, не могло считаться оправданием. Вору запрещалось также заниматься общественно полезной деятельностью, а на первоначальном этапе — иметь семью, поддерживать связь с родственниками. Например, встречавшаяся у рецидивистов 40 — 50-х годов татуировка «не забуду мать родную» имела в виду воровскую семью, ставшую для них как бы матерью.

2. Второе правило запрещало вору иметь какие-либо контакты с органами правопорядка, кроме случаев, связанных со следствием и судом. Оно было направлено против возможных случаев предательства интересов группировки. У воров существовала даже особая клятва — «легавым буду, если что-то…».

3. Третье требование «закона» предписывало членам сообщества быть честными по отношению друг к другу. Вор, например, не мог оскорбить или ударить соучастника, не имел права на него замахнуться. Что касается отношений к не членам касты, то здесь разрешалось делать все, что содействовало укреплению авторитета группировки. Не случайно «законники» считали себя «князьями» в преступной среде.

4. Четвертое правило обязывало «воров в законе» следить за порядком в зоне лагеря, устанавливать там полную власть воров. В противном случае они отвечали перед воровской сходкой.

5. Пятое положение «закона» требовало от воров вовлечения в свою среду новых членов, поэтому они вели активную работу среди молодёжи, особенно с несовершеннолетними. Система вовлечения, по словам воров, была достаточно эффективной. Новичков обольщали «воровской романтикой», «красивой жизнью», свободной от обязательств перед обществом, соблазняли властью денег и культом насилия. Их приучали к водке, наркотикам, сводили с воровскими проститутками. С другой стороны, их били и шантажировали, заставляли брать на себя вину за преступления, совершенные ворами. Последнее было чуть ли не основным мотивом вовлечения молодежи.

В местах лишения свободы члены группировки использовали кандидатов («пацанов») для различных поручений — сбора средств для общей кассы («общака»), а нередко — в сексуальных целях. Таков был путь в воровское сообщество почти у каждого вора, что, несомненно, способствовало формированию у него цинизма, жестокости и презрения к нравственным социальным ценностям.

6. Шестое правило запрещало преступникам интересоваться вопросами политики, читать газеты, выступать в качестве потерпевших и свидетелей на следствии и в суде.

7. Самым «принципиальным» положением являлось обязательное умение члена группировки играть в азартные игры, что имело существенное значение. Игры помогали общению, установлению власти над другими заключенными, у которых воры выигрывали не только имущество, но и жизнь, создавая тем самым окружение смертников для выполнения особых поручений. Игры, в которых ставкой была жизнь, именовались «три звездочки» или «три косточки». Эта традиция сохранилась со времен царской сахалинской каторги.

Принадлежность к воровской группировке обозначалась татуировкой, изображавшей сердце, пронзенное кинжалом (в последующем это стали масти тузов внутри креста). Татуировки были не только средством самоутверждения, но и выполняли коммуникативную роль, так как с помощью их рецидивисты распознавали друг друга. Причем другие преступники знак «вора в законе» не могли носить под страхом смерти.

Многие нормы воровского «закона» касались поведения рецидивистов в ИТУ. Как и в условиях свободы, им запрещалось трудиться. Они были обязаны помогать друг другу, в том числе и материально. Этому способствовала специальная воровская касса, которая пополнялась с помощью систематических поборов с осужденных. В условиях свободы таких касс не было, каждый обязан был жить на добытые воровством средства.

Находясь в местах лишения свободы, «воры в законе» организовывали противодействие администрации, принуждая ее нередко идти на компромиссы. Отмечались случаи, когда администрация лагерей обращалась к помощи воров для наведения общего порядка, выполнения плана и т. п.

Таковы основные положения и роль неформального «закона» группировки. Однако в жизни их было гораздо больше. Например, устанавливался ритуал проведения сходки, на которой воры должны были присутствовать без оружия, регламентировался процесс суда над виновными. Причем «закон» не был чем-то неизменным, раз и навсегда установленным правилом, как это стараются подчеркнуть сами рецидивисты. Напротив, он модифицировался и совершенствовался в зависимости от тех или иных социальных и правовых условий в обществе. Данное обстоятельство отмечалось еще специалистами 50-х годов.

Исследователи и сами «воры в законе» 50-х годов указывали на стабильность группировки рецидивистов, в связи с чем представляет научный интерес причина данного явления, тем более что к фактору постоянства часто относили «воровскую идею». Мы не станем затрагивать роль укоренившейся антиобщественной установки преступника — это понятно. Изучение показало, что в основе сплоченности профессиональных преступников лежали их организованность и безальтернативные санкции за нарушение неформального «закона» (в середине 50-х годов выход из группировки, например, был разрешен лишь при наличии серьезных оснований — болезни, женитьбы). У воров существовали три вида наказания. Первое заключалось в публичной пощечине. Оно назначалось за мелкие провинности, чаще оскорбления. Второе — исключение из группировки («бить по ушам») или перевод в низшую категорию — «мужиков». Третье, наиболее распространенное, — это смерть. Как отмечали очевидцы и ученые (В. И. Монахов, Ю. А. Вакутин), в случае нарушения основных требований «закона» вор не мог рассчитывать ни на какое снисхождение. Изменившего воровской «идее» рецидивиста группировка преследовала до тех пор, пока не приводила в исполнение решение сходки. Сходка определяла процедуру и орудия мести.