Электорат хакера - Северцев Петр - Страница 32

• Предыдущая
• 32/35
• Следующая

Обзвон всевозможных злачных мест, где мог прятаться Тополянский, результатов не дал. Дома Женя также не появлялся. Все находились в напряженном ожидании самого худшего.

Во второй половине дня позвонил Яровой, что его и без того плохое самочувствие ухудшают постоянные звонки с угрозами сделать нечто нехорошее со всей женской частью его семьи и им лично. Поэтому он вынужден держать всю семью дома и просил прислать охранника, который ходил бы в магазин за продуктами. Я как мог спокойнее объяснил Яровому, что ничего страшного не происходит, что звонят всем нам и всем обещают сделать нехорошо и даже больно. Некоторым вот уже сделали – я рассказал про Диму Столярова, но не стал пугать Ярового пропажей Тополянского. Яровой принял мои заверения в том, что всем сейчас нелегко и что охранник выезжает, несколько успокоился и даже пообещал, возможно, появиться завтра на выборах.

Уже поздно вечером поступили известия от Тополянского: он самолично явился в штаб, смутив всех отсутствием в руке фляжки и громкой грязной матерщиной. Евгений был небрит, грязен, весь в синяках и от него ужасно пахло.

На недоуменный вопрос Ершевского, где он шлялся и что с ним такое произошло, что он так воняет, Евгений разразился еще более отборной матерщиной. В конце концов из его отдельных высказываний мы поняли, что во время того как Столяров гонялся за хулиганами, двое других вытащили Евгения из машины и треснули ему резиновой дубинкой по голове. После этого он не слишком хорошо помнил, что с ним происходило дальше.

Очнулся он уже связанным. Его везли в автомобиле. На вопрос о том, куда его везут, ему ответили, что в сортир. «Кастрировать?» – в ужасе спросил Евгений. Похитители ответили, что не пришли на этот счет к единому мнению. Далее Тополянский с удивлением обнаружил, что здание, куда его привезли, было недостроенным дворцом гигиены в Борисычевом овраге. В одну из кабин этого достойного учреждения его и сгрузили, засунув кляп в рот и привязав к унитазу скотчем. После этого все трое сопровождавших его лиц дружно решили воспользоваться для справления малой нужды унитазом именно той кабины, в которой «засел» Тополянский. Видимо, высказывания, которые просочились сквозь кляп, были столь вопиющими даже для похитителей, что они после этого еще и отдубасили Евгения ногами. Здраво решив, что кастрировать его уже нет никакой необходимости – «такому обоссанному ни одна баба не даст!» – злодеи покинули сортир, вежливо пожелав Тополянскому спокойной ночи.

Спокойствие для Евгения не наступило: ночью он окоченел от холода, и если бы не большое количество спиртного в организме, он мог бы заболеть. Беспокойным выдался также и день, так как местные жители, уже начавшие пользовать недостроенный сортир, не обращали внимание на странное мычание, доносившееся из соседней кабины. Спас Тополянского какой-то алкаш, который забрел именно в его кабину. После долгих раздумий насчет того, «что бы это могло быть?», он пришел к выводу, что это человек, приклеенный к унитазу, а не унитаз причудливой формы и неуверенными дрожащими руками освободил Тополянского от пут. За это он был тут же вознагражден, получив на поллитра, которые затем были с успехом распиты в туалете. Любимая фляжка Евгения, как выяснилось, была приватизирована его похитителями. Распрощавшись со своим спасителем, Женя поймал попутку и, отдав водителю тройную цену, добрался до штаба.

Все присутствующие пришли к мнению, что во-первых, это ужасно, и во-вторых, что Тополянскому надо немедленно ехать домой переодеться. Я поискал глазами охранников, но они как сквозь землю провалились. Меньше всего повезло Михаилу, который спрятался у меня в кабинете. Я, испытывая некоторую неловкость, попросил его довезти Тополянского до дома. Михаил неуверенным тоном попытался выдвинуть альтернативное предложение съездить за вещами Тополянского и привезти их в штаб. Я решительно сказал, что Женя простудился и что ему немедленно нужно домой. Понурив голову, мой подчиненный бросился выполнять приказание.

Я посчитал, что если сегодня еще что-нибудь произойдет, я лучше дам себя застрелить, чем обоссать. И, проверив зарядку своего «Макарова», в сопровождении Саши отправился домой.

Ночь прошла спокойно. Наступившее после нее утро дня выборов выдалось дождливым и пасмурным. Появившись очень рано в офисе, я застал там функционирующим лишь Гайдука. Ершевский еще спал в своем кабинете, а остальные еще не подъехали. Гайдук уже успел объехать и обзвонить несколько участков и сообщил мне, что выборы начались спокойно. Как обычно, первыми к избирательным урнам пришли сумасшедшие и дачники. Для первых это было праздником и раздольем, где можно было показать себя, вторые же старались как можно скорее отделаться от исполнения гражданского долга, чтобы иметь возможность отправиться закрывать дачный сезон.

К середине дня подтянулась вся команда: залепленный пластырем Дима Столяров, переодетый Евгений Тополянский с новой фляжкой в руках, грустный Адриан Чернобородов, неожиданно выздоровевший Сергей Яровой. Последними появились Джаванидзе и Веселов. Все как-то нехотя стали потягивать кофе и переговариваться друг с другом о событиях малозначительных, стараясь не затрагивать тему выборов. Но все же о них пришлось заговорить, когда с избирательных участков вернулись Ершевский и Гайдук. Они сообщили, что голосование идет удачно и похоже, что выборы состоялись – на большинстве участков на двенадцать часов дня явка составляла 80 процентов от необходимой. Они сообщили также, что избирательные участки активно объезжал и единственный соперник Ершевского – господин Пасленов.

Он в сопровождении большой группы лиц, представленных им как юристов, «задвигал» избирательным комиссиям и наблюдателям речи о необходимости соблюдения всех установленных законом процедур. Пасленов сетовал на «селективность мышления» избирательных комиссий и отсутствие «унитарной точки зрения» на избирательный процесс вообще. Кроме того, кандидат грозил «судебными прецедентами» и разгромными статьями в центральной прессе в случае нарушения закона о выборах.

Заслушав эту информацию, большинство пришло к выводу, что народ вряд ли поймет такого кандидата. По мнению Джаванидзе, новый сортир и реконструированный путепровод населению понятнее, чем системные законы и технологические схемы. На этом обсуждение темы выборов было завершено, и каждый как мог убивал время до вечера, занимаясь в лучшем случае рутинной работой, а в большинстве случаев – откровенно бездельничая.

Сообщения, поступавшие с участков, не содержали ничего интересного и навевали тоску и скуку. Где-то с выносной урны была сорвана пломба, и пасленовские наблюдатели устроили огромный скандал, пообещав засадить всех членов комиссии в «тюрягу» на всю оставшуюся жизнь. Были зафиксированы также случаи требования избирателями выдачи им бюллетеней с фамилией Пальцева. Явившиеся отказывались верить, что Пальцев снял свою кандидатуру и спрашивали что-то о бесплатных похоронах. Некоторые устраивали скандалы, так как опасались, что деньги за их оплаченные голоса могут быть потребованы обратно.

К вечеру пришло сообщение о том, что на одном из избирательных участков представитель Пасленова написал 129 актов о нарушениях избирательной процедуры, после чего выведенный из себя председатель комиссии вознамерился было набить настырнику физиономию, но эту попытку вовремя пресек дежуривший на участке милиционер. Председателя комиссии напоили водой и отправили в комнату отдыха.

Наконец, в семь часов пришло сообщение о том, что выборы состоялись. В одиннадцать часов начали поступать первые данные о соотношении процентов голосов за Ершевского и Пасленова. Уже по первым сообщениям стало ясно, что Георгий лидирует с огромным преимуществом. Лица присутствующих приободрились, по офису стали раздаваться смешки, Тополянский со Столяровым засобирались за спиртным и закуской.

В три часа ночи, когда уже было известно, что Ершевский лидирует с соотношением голосов 3:1, веселье уже было в полном разгаре. Пили все. Как обычно, на халяву не отказался и я.

• Предыдущая
• 32/35
• Следующая