Власть в тротиловом эквиваленте. Тайны игорного Кремля - Полторанин Михаил Никифорович - Страница 2

Из истории, как слов из песни, фактов не выкинешь. Что было – то было с ранней Церковью. Обосновавшись в языческой Европе, она стала активно прибирать к своим рукам очаги управления обществом. Монополизировала институты контроля за состоянием науки, культуры, философии, права, морали и т. д., что позволило ей зомбировать человека феодальной эпохи и с его помощью превратить античную цивилизацию в руины. И на этих руинах утвердить свою мораль, свои ценности – с преследованием инициативы, красоты, учености, таланта, с кострами и пыточными подвалами инквизиции, с унижением человеческого достоинства.

Только возрастающее сопротивление народов позволило ослабить нажим Церкви – и мы стали возвращаться к античным истокам.

Этой крепкой спайке высшего духовенства с властолюбивыми светскими правителями мы обязаны истреблению демократии римского образца по всей Европе и утверждению в странах континента жесткого абсолютизма, различных диктаторских и фашистских режимов.

Одноногая структура власти не способствовала процветанию таких государств. И тем не менее возвращаться к демократии народам приходилось с помощью революций или гражданских войн.

В середине ХХ века рушились в Европе последние колонны абсолютизма – в Португалии, Германии, Испании, Италии… Одноногая конструкция государства оставалась только в СССР. Еще со времен Троцкого.

При Сталине эта конструкция стояла прочно, но при его сменщиках стала с каждым годом все больше крениться. Почему?

Предварю ответ тем, что при демократической организации деятельности государства вся тяжесть проблем распределяется равномерно на несколько точек опоры, а при одноногой системе – на волю только одного человека. Там – ветви власти и все государственные институты действуют автономно и суверенно, без оглядки на чье-то желание, а лишь на основе законов, одобренных обществом. Здесь – по командам и прихоти диктатора. Если вождь не крохобор и не хапуга, то в обществе вырабатывается неприязнь к воровству. Жуликам в таком климате не уютно. А если глава государства сам плюет на законы с Ивановской колокольни да еще крышует каких-нибудь сердюковых, значит бал в стране будут править ворюги. Править и измываться над вами, читатель.

Роль личности на вершине власти при абсолютизме гипертрофирована – народ уже не влияет на судьбу страны. Эта судьба целиком зависит от морального и интеллектуального состояния узурпатора.

Личность Сталина была такой широты и мощи, что одноногая система управления без труда и основательно держалась на его плечах. Сталина можно сравнить с биороботом, всецело устремленным на развитие государства и собранным из сверхпрочных элементов. Золотая голова, стальной характер, железная воля, гранитный аскетизм… Он везде успевал, во все вникал и не ленился лично контролировать и направлять многочисленные процессы в то русло, которое считал единственно верным.

Власть для него была инструментом для преобразования государства.

Преемники Сталина приходили к власти уже не ради того, чтобы положить жизнь за страну. Им нужны были уют, особые условия быта, бесконтрольность и беспрекословное подчинение себе всех и вся.

Они оставили сталинскую структуру власти, перевели рычаги управления на себя, но не имели необходимой энергетики и интеллектуальной силы пользоваться ими и контролировать процессы. «Беспривязное» чиновничество – партийное, гэбэшное, прокурорское, советское и проч. – почувствовало вольницу (ведь жило это племя не по законам, а по указивкам сверху) и начало подгрызать, казалось, нерушимую стойку, на которой держался СССР. Подгрызать воровством, бесхозяйственностью, распространением националистического угара.

Зная алчную суть чиновничества, Сталин регулярно прочищал его ряды, используя в кадровой работе угрозу тюремных нар и каменной стенки. Это сохраняло порядок.

Преемники вождя отказались от этого метода. А другие при одноногой модели общественного устройства неэффективны. И растащиловка государства, предательство его интересов приняли массовый характер.

По инерции, заданной Сталиным, Советский Союз еще двигался вперед, причем долгое время. Но одноногая конструкция государства в конце концов не выдержала алчности чиновничества и опрокинулась навзничь.

Вот такая модель государства, подсунутая нам когда-то связкой высшего духовенства и светских властолюбцев! Модель опасная, рождающая только безответственность и бесконтрольность правителей.

На исходе 80-х и в самом начале 90-х очнувшееся общество новой России попыталось встать на демократические опоры. Но сначала Ельцин, а потом Путин занялись наглой узурпацией власти. Об этом я и рассказываю в своей книге.

Не оскудевает российская земля политическими авантюристами. Сморю, как шустро подсунул паханат себе под зад – чтобы мягче сиделось – Совет Федерации и Госдуму РФ, прокуратуру, следственный комитет, судебный корпус, полицию, бизнес, средства массовой информации. Одноногий абсолютизм заявляет о себе все решительнее. Причем даже не скрывает, что несет с собой разрушительную силу. Совсем скоро может войти в привычный обиход термин «олигархический фашизм».

И опять наблюдаем мы спайку высшего духовенства Церкви со светскими претендентами на личную диктатуру. Церковь сама организована на принципах монополизма. И светская власть ей выгодна та, где царствует монополизм, абсолютизм. Они опираются друг на друга, извлекая материальную выгоду.

Центр тяжести в многонациональной сегодняшней одноногой России расположен так же высоко, как высоко он был расположен в одноногом Советском Союзе. И вороватая публика из чиновничества и олигархов грызет конструкцию с такой же силой, как и в прежние времена. Эта конструкция шатается все сильнее, готовая рухнуть от даже несильного ветра.

Опять нам собирать осколки того, что было когда-то домом? Или мы научимся не наступать на одни и те же грабли?

В книге достаточно места уделено сегодняшнему состоянию средств массовой информации России. Многие журналисты, переиначивая Максима Горького, могут так выражать свою нынешнюю гражданскую позицию: «Бесчинству власти поем мы песню!».

Мелкая сущность бюрократии 90-х годов помогла разрушить большую страну – СССР. Она же принялась активно подгрызать цель поменьше – Россию.

Что нас ожидает? Читайте эти заметки.

Перемывать косточки власти – любимое занятие наших людей. На кухнях. За дружескими застольями. И даже в тайге.

Был у меня знакомый охотник-промысловик Федор Паутов, ловил капканами баргузинских соболей. В его закопченной сторожке я пару раз ночевал. Долгими зимними вечерами Паутов обрабатывал в избушке шкурки зверьков. Постоянное одиночество при подрагивании язычка пламени в керосиновой лампе рождало в охотнике самодеятельного философа. Он всему находил свое объяснение.

– Власть – это эгоистичная женщина, – говорил Паутов. – Она хочет быть у тебя единственной и на всю жизнь. Сколько проклятой ни давай, ей все мало. Ты вроде бы сам приводил ее в свой дом, а захочешь прогнать – не получится. С местными начальниками проще. А с самыми большими – никак. Оплот у них очень надежный.

А оплот – кто? На это у охотника тоже имелся ответ: феодалы. Они были и будут всегда. Разговоры наши шли еще в советские времена, и феодалами Паутов называл партийных секретарей.

Охотник мужицким чутьем доходил до понимания характера власти в Советском Союзе. Да и не только он. Народ хоть и не участвовал в назначениях кремлевских постояльцев, но видел, из каких элементов конструировался режим.

Кремлевские постояльцы – генеральные секретари ЦК КПСС – не были самодержцами Всея Руси. Из своей среды их отбирали и ставили на божницу члены Центрального комитета – первые секретари обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик. По определению охотника Паутова, феодалы. Сговорившись, эти феодалы могли сместить генсека, что они сделали с Никитой Хрущевым. Но это был исключительный случай. Первые секретари оберегали режим от малейших встрясок, потому что были его опорой и сердцевиной.