Смертный страж. Тетралогия - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 3

— Как ты ее найдешь? Знакомые в полиции есть?

— Экий ты… — Игорь опять почесал за ухом. — Имеются и другие способы. Э-эх, а у меня на столике еще полграфинчика осталось. Холодненькой… Теперь водка греется, пицца стынет, а я тут ребра отлеживаю. Если все три часа продержат, как по закону, кабак и вовсе закроется.

— Ага, три часа. Они, может, «глухаря» выбирают, чтобы на нас повесить. И будет нам «восьмерка» «строгача». Каждому.

— Где это ты таких слов нахватался, служивый? — удивился мужик. — Девушка перед разлукой научила?

— Да, как же! — Еремей даже усмехнулся. — У нее бы от такого сразу брови в дугу, губки бантиком и носик кверху: «Как ты можешь, Рэми?! Ты же не в подворотне!».

— Видать, «породистая» леди. Из новых русских?

— Да какая новая? — Варнак закрыл глаза, вспоминая Леночку. — Обычная девчонка. Жила в «хрущобе», мама — инженер, папа — моряк. Вечно в рейсах. К тому же и развестись родители у нее успели. Однако мамочка ее воспитала так, словно в принцессы готовила. Думаю, горошину под периной она бы почувствовала сразу. Самая красивая у нас в классе была. Взгляд у нее… Как воды в жару глотнуть. И одевалась всегда… Одно слово, принцесса. Я из-за нее в седьмом классе курить бросил. Она считала, что это «не комильфо». Дым, копоть, запах.

— Вот тебе и одноклассница, — скривился и вздохнул бывший десантник. — Блин, как водки хочется!

— К ней никто из ребят и подходить-то не решался, так себя держала.

— А ты подошел?

— Да я, Игорь, тоже не дурак был. И не хлюпик. Так что три года до выпускного мы ходили вместе.

— А потом?

— А потом день был такой… С-с-серьезный. Поговорили.

— Другого нашла?

— Нет, не нашла. Но Лена попросила ей не мешать, чтобы она могла спокойно… В общем, мужа поискать.

— Это как? — приподнялся на локтях мужик.

— Откровенно. Она ведь принцесса — ей нужен принц. А я с мамой и сестрой в однокомнатной квартире в «корабле». И ничего, кроме студенческой стипендии, впереди лет пять не светит. Ну, то есть вообще. Ноль. Леночка просила оставить ее в покое года на три, чтобы она могла найти себе достойного спутника жизни. «Упакованного», в общем. Машина, квартира, бизнес. На мотоцикле ей по вечерам, дескать, холодно. Ну, а если за три года мужа не найдет, обещала вернуться. Если, конечно, я смогу для нее достойную жизнь обеспечить.

— Ни хрена себе!

— А чего ты хочешь? — Еремей невольно скрипнул зубами. — Принцесса. Принцессы по любви замуж не выходят. Они выходят замуж так, как нужно.

— И что ты ей? Я бы… Я бы за такое…

— Ничего. — Варнак глубоко вдохнул и выдохнул. — Я сказал, что мне нужно отлучиться. И ушел. В армию.

— В армию призывают, — поправил Игорь. — И всегда невовремя. Если сам — значит, поступил куда-то.

— Поступил, — признался Еремей.

— В десантное?

— Да достал ты своим десантом! — не выдержал Варнак. — В пехотное! В пехоте я служил, в обычной мотострелковой бригаде в Каменке. Потом на юг перевели, для разносторонности.

— А чего, в пехоте тоже неплохо, — примирительно кивнул Игорь. — На танках покататься можно. И это… В блиндажах тепло.

— Сам ты блиндаж, — скривился Еремей. — Палатка и мешки с песком. Если повезет — могут и кунгом осчастливить с бетонными блоками.

— Это на юге, что ли?

— На нем, — согласился Варнак.

— Странно.

— Что?

— Да три часа, вроде, прошли уже. Чего не выпускают? Жмуриков у кафешки не было, ножей гопники не сбрасывали, с собой унесли. Крови пустить никому не успели.

— Статью выбирают.

— Ерунда. Если бы собирались сажать, в одну бы камеру не сунули. Дабы не сговорились в показаниях. Так загребли, для отчетности. Забыли, что ли?

— Какая разница? Все равно ночь на дворе. Спи. Солдат спит, служба идет.

— Это у тебя служба идет! А у меня водка греется. — Игорь раскинул руки и громко прокричал: — Свободу невинно осужденным!

— А «демократизатором» по почкам ты не хочешь?

— Нет, не хочу. — Бывший десантник перекатился на живот. — А почему ты с «правами»? Показал бы им свой «военный», тебя бы отпустили. Менты ведь вояк не загребают.

— Я в запасе.

— Где-е?! — изумился Игорь и даже сел на топчане. — Тебе ведь, по годам, от силы старшего лейтенанта дать должны! Еще служить и служить, как медному котелку. Или квартира с неба свалилась, и теперь без погон куда слаще живется? Как мама с сестренкой?

— Живут, — вяло ответил Варнак.. — Все нормально.

— Все так же, — сделал вывод мужик. — Мама с дочкой в комнате, а у тебя матрасик на кухне под столом. Чего тебе не служилось?

— Надоело.

— Ну да. Портупея на пятках жать начала. Выгнали, что ли? За пьянку, или учудил чего? Блиндаж на учениях утопил?

— Отвяжись.

— Значит, за пьянку… — вывел мужик. — А по виду не скажешь. Подшился, что ли?

— Не твое дело.

— Ладно, не комплексуй, со всяким бывает. Коли завязать смог, значит все в порядке. Воля есть.

— Под трибунал я попал. Со всей группой. Так что заткнись. До сих пор тошно.

— Всей группой? — Игорь уселся на топчане удобнее, поджав ноги под себя. — Это как же вы ухитрились?

— Никак… — Варнак погладил подбородок. — В общем, мужик к нам пришел. Местный, колхозник. У него дочку украли. Пять лет всего малышке. Эти ублюдки с него два миллиона долларов требовали. А чтобы отдал, видеокассеты присылали. Как ей волосы выдергивают. Знаешь, так, наматывают прядь на палец и рвут со всей силы. У нее вся голова была в проплешинах. Пальцы ей крышкой сундука давили. Малышка совсем. Тощая, глазки голубые, огромные на маленьком личике. Слезы текут постоянно, кричит. Волосы совсем белые, будто поседела уже. Снимали, значит, они это на камеру и присылали. Папе. А откуда у него такие деньги? Вот он к нам и пришел, собрать пытался. Ну, по солдатам, офицерам. Хоть что-то. С ума уже почти сошел. Там же прикормленные все у бандитов. Менты, прокуратура, комендатуры местные. Короче, мы узнали поподробнее, кому платить нужно, а когда на патрулирование нас выдвинули, «коробочку» в трех километрах оставили, пришли тихо в аул, да банду всю в ножи и взяли. Сперва обоих караульных, а потом и тех, кто внутри. Рыл семь было, ублюдков. В общем, освободили девчонку. Еще двух рабынь русских там нашли, и трех наших ребят, пленных. Тоже выпустили, естественно. Но тут уже тихо не получилось. Пока выходили, пока оружие бандитское выволакивали, «коробочку» ждали, чтобы вывезла, — местные вокруг собрались. Угрожали, ругались. Требовали, чтобы мы чужих рабов не трогали. Но нас ведь четверо было, со стволами. Особо не забалуешь. Уехали мы оттуда вместе со всеми, кого в подвалах нашли. Ну, а как вернулись в часть, нас всех под арест взяли и начали прессовать. Отклонение от маршрута патрулирования, нападение на населенный пункт, убийство, ограбление. В общем, полный букет. Прокуратура обещала всем от восьми до десяти лет отмерить. Повезло, капитан на себя все взял. Отмазал нас от тюрьмы. А самому ему «пятнашку» влепили. Мы же, как вышли, все рапорта написали. В жопу такую службу. Не хочу.

— Лихо тебя поломало… — Игорь похлопал себя по карманам, сплюнул: — Ничего нет! Господи, как водки хочется. А ты, Рома, не дрейфь. Найду я твою девчонку, найду. Дай мне восемь дней — и отведу к самой двери. Не проблема. Только я так и не понял, как тебя звать? Рома, Рема, Рэми?

— Еремой меня звать. — Варнак тоже сел. — Отец решил, что к нашей фамилии только такое имя в пару и подойдет. Потом получилось, что сокращенно это значит Реми. Но в школе стали звать Ромкой. Проще произносить. Я привык.

— Спецназ?

— Чего?

— Да я сразу не врубился. Группа, «коробочка», «в ножи». Так ты спецназовец, что ли?

— Какая теперь разница? Валить там всех нужно было. Все они заодно. Нет свидетелей — нет проблем. Честными офицерами сейчас бы числились. — Варнак передернул плечами. — Правильно пиндосы делают: засекли со спутника, что дух в деревню вошел, подняли «Б-52», да дня через три эту деревню с камнями и перемешали. И ни у кого никаких вопросов. «Бомбер» высоко, снимки давно в архиве. Высыпали тонн пятьдесят «осколочных» — и полный ажур. Нет свидетелей, нет проблем. А у нас одни подставы. Там депутаты, там правозащитники, там менты, там бандиты. И все заодно против тех, кто за страну сражается. Сплошной дебилизм.