Гнездо дракона - Сетон Эни - Страница 40
- Предыдущая
- 40/77
- Следующая
— Что все это значит, сэр! — загромыхал Эфраим. Николас отпустил руку девушки и повернулся лицом к ее ошеломленному отцу.
— Могу я поговорить с вами наедине, мистер Уэллс?
Его тон явно давал понять, что он спешит и желает как можно скорее покончить со своими делами. Он сделал жест рукой, словно отпуская остальных, и все сразу же повиновались, кроме Абигайль, которая сначала взглянула на Эфраима, чтобы убедиться, действительно ли он хочет, чтобы они ушли. Дверь за ними закрылась.
— Ну и ну! — прошептал юный Нат, усаживаясь на кухонный стул и глядя на сестру. — Вот значит какой этот мистер Ван Рин! Ну ты оказывается и штучка, Ренни.
Мальчики уставились на Миранду, словно никогда ее раньше не видели. Мать взглянула на дочь и почувствовала острую тревогу. Этот Николас действительно оказался таким, как представляла его Миранда и даже гораздо более значительным. Она никогда не видела такого красивого мужчину, никого, кто был бы хоть столь же величественен. В том, как он приветствовал Миранду, проявлялась нежность и уважение. Вы не можете требовать от мужа большего, чем эта нежность и уважение, особенно если она сопровождается немалым богатством и достойным положением в обществе.
Но тогда что со мной? — размышляла Абигайль.
Она открыла дверцу печи и перевернула хлеба. Что бы там ни было, но хлеб печь надо. И это получалось у нее хорошо. Она захлопнула дверцу и схватив нож, принялась с гневным видом чистить яблоки. Но дочистив второе яблоко, она отложила нож. Нужно спокойно разобраться. В тот момент, когда Николас вошел в дверь их дома, Абигайль ощутила какое-то странное чувство, не то страх, не то что-то родственное ему. Для этого же нет причин, уговаривала она себя, но чувство беспокойства у нее все-таки осталось.
— Занимайтесь своими делами, мальчики, — резко велела она сыновьям. — Вас это не касается.
Они встали, замерев на мгновение, когда услышали гневный громкий голос отца, спокойный и неторопливый ответ Николаса. Они нехотя вышли. Том направился на вечернюю дойку, а Сэт и Нат пошли складывать дрова. По пути они незаметно бросали взгляды на сияющую карету, двух холеных красивых лошадей и кучера, который демонстративно их не замечал.
На кухне обе женщины подошли поближе друг к другу. Миранда схватила руку матери и сжала ее. По телу девушки пробежала дрожь, когда дверь распахнулась и Эфраим закричал:
— Миранда, иди сюда!
Николас стоял у камина, и его окружала привычная аура непоколебимой уверенности, а Эфраим сидел в кресле и его пальцы отбивали дробь по столу. Миранда увидела, что на его раскрасневшемся лице был не только гнев, но и недоумение.
— Он говорит, что хочет жениться на тебе, — заявил Эфраим дочери тоном, в котором звучало мрачное недоверие. Он сдвинул свои лохматые брови. — Говорит, что ты знаешь об этом.
Мгновение она колебалась, затем кивнула.
— Да, папа. Я хочу выйти замуж на Николаса. Она подошла к камину и робко улыбнулась любимому человеку. В его глазах сохранялось выражение сдерживаемого недовольства, поскольку он считал всю эту разыгрываемую Эфраимом сцену излишней и скучной, однако же, положив руку на стройную талию девушки, привлек ее к себе.
Эфраим уставился на обоих, чувствуя, как дочь на его глазах становится для него чужой. Он подыскивал слова, чтобы задеть этих двоих, придумать что-нибудь, чтобы запретить их брак и выгнать Ван Рина из дома. Но он не находил таких слов. У него не было уважительных причин для отказа, как презрительно утверждал позднее сам Николас.
— И что ты думаешь об этом странном деле? — Эфраим повернулся к жене, которая вслед за Мирандойвошла в комнату.
Она посмотрела на стоящую возле камина пару. Она уже ушла от нас, с болью думала Абигайль, потому что видела, как лицо девушки приняло точно такое же выражение, что и у Николаса: отчужденность и снисходительность. Матери казалось, будто меж дубовых досок настила открылась бездонная пропасть, и эти двое стояли на одной стороне, а она сама на другой. Она положила свою руку на плечо мужа.
— Полагаю, нам нужно ответить «да», Эфраим. И мы должны приготовить все как можно лучше, — спокойно ответила она.
Эфраим выдвинул еще несколько возражений, но он был бессилен против неумолимого стремления Николаса и страстного желания Миранды. Он был вне себя от негодования, узнав, что все приготовления к венчанию уже сделаны. Николас, обратившийся к преподобному Кларку, пригласил его к трем часам на следующий день прийти на ферму Уэллсов.
— Это неслыханно, это слишком быстро! — громыхал Эфраим. — Моя дочь должна выйти замуж в церкви, как хорошая христианка. Я не позволю никаких тайных браков.
— Наш брак не будет служить развлечением для всяких зевак, — парировал Николас. Он считал, что и так пошел на уступки, согласившись на пастора Уэллсов, вместо того чтобы привезти с собой голландского священника, который гораздо больше подходил для венчания Ван Рина. — Что же до дня, — продолжал он, — то я не вижу причин его откладывать.
— Но она не готова, — вставила Абигайль, — у нее нет свадебного платья.
— Ей ничего не нужно. В моем доме в Нью-Йорке ее ожидает полный гардероб.
Абигайль в волнении закусила губу. Она посмотрела на Миранду, надеясь, что решение Николаса заденет ее чувство собственного достоинства и она будет настаивать на своих привилегиях невесты, таких как самостоятельное назначение времени и места венчания. Но карие глаза, устремленные на Николаса, были слепы ко всему остальному.
И потому Миранда венчалась с Николасом Ван Рином в три часа дня в воскресенье, четвертого апреля, в простой гостиной фермерского дома почти без свидетелей, кроме членов своей семьи и Обадии. Табита и ее молодой муж прижались друг к другу в углу за столом из вишневого дерева; оба ошеломленные таким развитием событий. Я не завидую ей, уверяла Табита, она выходит замуж позднее меня, а он такой старый. Но когда она перевела взгляд с гордого профиля Николаса на простодушное круглое лицо Оба, то непроизвольно вздохнула.
На улице пошел дождь, не простой весенний дождичек, а сильный ливень, чьи капли громко стучали по оконным стеклам. По гостиной распространилась сырость, и тоска нашла путь к сердцу Абигайль. Она закрыла глаза, желая избавиться от вида священника в черном, прямой спины Николаса в темном костюме, и Миранды в зеленом шелковом платье, очень бледной, отвечающей на вопросы приглушенным зачарованным голосом.
Зеленое не годится для невесты, размышляла Абигайль. И не только зеленое платье, но и все в этом венчании не сулило удачи. Она была в этом уверена, хотя откуда она все это знала, объяснить не могла.
— Ну же, Эбби, подбодрись, — сказал Эфраим, дергая ее за руку. — Теперь нет причин печалиться. Девчонка сама постелила себе постель и теперь должна лечь. Нет никакого сомнения, что все у нее пойдет хорошо, если она будет следовать Святому писанию, следить за домом и не вкушать от хлебов безделья.
Теперь, когда все было кончено, он не видел смысла для дальнейших протестов и опасений.
Абигайль приготовила свадебный ужин, но Николас на него не остался.
— Я намерен ехать прямо сейчас. Хочу остаться тобой наедине, — тихо сказал он Миранде. Это были первые слова, которые он сказал ей после церемонии. И хотя он даже не прикасался к ней, во время их торопливого прощания он смотрел только на нее.
Когда пришло время, Миранда вцепилась в Абигайль, но Николас не оставил ей времени на излияние чувств при расставании.
— Идем, Миранда, — позвал он и указал на ожидавшую их карету, где рядом с открытой дверцей почтительно стоял лакей со шляпой в руке.
— Я уезжаю ненадолго! Я скоро навещу вас, скоро! — крикнула Миранда родным, собравшимся на ступенях дома. Они вдруг стали необыкновенно дороги ей, даже Эфраим и Тибби. О, что же я сделала Почему же я их так оставляю! Мамочка… родная! Она протянула к ним руки, словно отвергая расставание, но Николас быстро подсадил ее в карету. Он закрыл дверцу и махнул кучеру. Лошади двинулись вперед.
- Предыдущая
- 40/77
- Следующая
