Запретные удовольствия - Серова Марина Сергеевна - Страница 30
- Предыдущая
- 30/36
- Следующая
Сдерживая тепло в ладонях, я закрыла глаза и медленно ощупала рейки в этом месте.
Ладони оставались теплыми слева от замка, холодея в остальных направлениях. Кажется, оттуда к центру двери вел штырь или еще что-нибудь металлическое.
Внимательно осмотрев центр двери, я вздохнула с облегчением: небольшая часть рейки легко поддевалась ногтем и на миниатюрных петлях отходила в сторону, открывая замочную скважину. К сожалению, двойную, из тех редких, куда необходимо вставить сразу два ключа и одновременно повернуть их в кодовом направлении.
Открыть такой замок было делом удачи или нескольких часов возни.
Поэтому, плюнув на все, я сказала своим мужикам:
— Осторожненько, стреляйте вот сюда. Один раз.
Определенно, выгода пистолета с глушителем неоценима!
Ввалились в квартиру и захлопнули за собой дверь на первый, нормальный замок — второй более не функционировал.
Огляделись.
Ой-ей! Такой квартирки я давно не встречала. Об обстановке и отделке я не говорю, главным здесь были произведения искусства — весьма откровенная эротика в картинах маслом, акварелью, чем-то еще, статуэтках, плетенках и так далее. В общем, можно сказать, что эта квартира была жилищем нимфоманки или же специальным заведением для сексуального досуга. Сергей, судорожно вздохнув, с вожделением посмотрел в мою сторону. Я сделала вид, что не замечаю этого.
Дима несколько удивленно покачал головой и приподнял одну бровь.
— Ну-ка, кто здесь? — спросила я в немую тишину квартиры. — Кабанчик?..
— Я здесь, — хрипло и очень тихо откликнулся кто-то незнакомый. — Помогите! Умираю! — Он пытался кричать, не в силах повысить сорванный голос.
Мы быстро оказались в гостиной.
Рядом с балконной дверью, под окном, к батарее был привязан человек.
Он действительно умирал — когда я отвязала его, мы с ужасом разрезали твердую, спекшуюся ткань пиджака и рубашки, под которыми взгляду предстала бордовая спина с тремя черными полосами ожогов от батареи.
Я сглотнула в ужасе и послала Сергея в кухню за подсолнечным маслом, а Диму в ванную комнату — за кремом.
— Лежите спокойно, — сказала я, не дотрагиваясь до ужасной спины и не в силах отвести от нее взгляд. — Сейчас я вам помогу.
— Пожалуйста, — простонал он, трясясь мелкой дрожью. — Я тут уже два дня кричу, и никто не приходит! — Кажется, он плакал, судорожно всхлипывая.
— Сергей! Вызывай «Скорую»! — приказала я, потом повернулась к Диме:
— Ну?
— Вот, хороший крем, лечебный. — И подал мне небольшую баночку.
— Сейчас будет очень больно, можете кричать. — И, зачерпнув все, что было в баночке, в одну пригоршню, я стала втирать ее, как могла осторожно, в его искалеченную спину.
Он не кричал и не дергался, его только трясло; через несколько секунд я поняла, почему: его спина уже не реагировала на боль. Возможно, навсегда.
От блестящего крема она стала еще более отвратительной.
— Терпите, — сказала я, — сейчас за вами приедет «Скорая». Только прошу вас, расскажите, что здесь произошло.
— Я работник органов, — произнес Сергей, приседая и подкладывая шелковую подушечку под голову мужчине. — Если вы в силах, помогите следствию… всем, чем можете.
Мужчина сглотнул, после чего я велела ему выпить немного подсолнечного масла, и рассказал нам вот что:
— Меня зовут Гена, я из лаборатории подводных волжских исследований. Меня пригласили сюда для частной консультации, обещали большие деньги. Я эту консультацию дал, там был еще известный профессор Куролесов. Но потом они меня не отпустили: сказали, что готовится покушение на губернатора, они должны его предотвратить, что моя помощь неоценима и ради моего же блага мне придется подождать здесь несколько часов. Я не согласился, и они меня скрутили. Привязали к батарее и оставили. А к вечеру она стала горячей, подключили отопление. Я кричал всю ночь, но тут очень толстые стены или очень подлые люди живут. — Он судорожно вздохнул, подавляя рыдание и сдерживая дрожь.
— Потом, к утру, его отключили снова.
— Какого вида консультацию вы им давали? — спросила я, вынув блокнотик.
— У меня с собой был план нескольких речных теплоходов, они отобрали; еще я рассказал о том, как устроена система двигателей, о безопасности, о пожарах, еще о иерархии в команде… это так важно?..
— Очень, постарайтесь вспомнить. Особенно вот что: был ли среди этих теплоходов план «Максима Горького»?
Он замолчал, и звенящая тишина обступила нас.
— А, да. Был. Они про него спрашивали с особым интересом. А еще они спрашивали про аварии и катастрофы, про затонувшие теплоходы и так далее. Как все это выглядит, как и откуда в случае аварии подаются сигналы на берег, вызываются спасательные команды…
— Они уже подъехали, — сообщил Дима, все это время наблюдавший за окном. — Я прячусь.
— Я с тобой! — сказала я, вставая. — Простите, не знаю, как вас зовут, но, пожалуйста, не давайте о нас свидетельских показаний, мы частные детективы.
— Их не было, — объяснил Сергей, наклоняясь к мужчине. — Вас спас и вызвал «Скорую» я. Я один, потому что преступники не должны узнать этих людей в лицо. Вы поможете нам?
— Хорошо, — прохрипел тот. В этот момент в дверь позвонили. Мы с Димой спрятались в спальне, которая по совместительству оказалась еще и рабочим кабинетом: здесь были велотренажер, беговая дорожка, а также небольшой рабочий стол, который я быстро разобрала на ящики.
Слушая приглушенные разговоры в гостиной, я просматривала документы, деньги, безделушки, и так далее, и тому подобное.
Первая же находка оказалась самой важной и, по сути, единственной реально ценной для этого дела — дневник хозяина квартиры, тетрадь в твердой обложке, имеющая свой замочек, специальная тетрадь для дневников и иных конфиденциальных записей. Этот замочек Дима просто «снял».
Большую часть дневника занимали описания любовных похождений молодого мужчины двадцати трех лет, Артема Карасикова, который явно отличался умом и сообразительностью.
Также дневник содержал подробные описания нескольких десятков дел, которые молодой человек проворачивал в одиночестве или со своими «друзьями», в число которых входила «банда солнцевских» — Быр, Кость, Влад… памятные имена.
- Предыдущая
- 30/36
- Следующая
