Запретные удовольствия - Серова Марина Сергеевна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/36
• Следующая

В том, что написано строчкой выше, я убедилась практически тут же, как только очнулась.

Нет, совсем не потому, что надо мной стоял именно тот парень, которого часом раньше (если не считать времени, проведенного мной в бессознательном состоянии) я вышвырнула из трансгазовской машины на асфальт с мудрым наказом…

А потому, что все происходящее сходилось один к одному, и появление баркаса здесь не было никакой случайностью… равно как и мое появление.

— Ну что, сука? — весело осклабился парень, нависая надо мной. — Видишь, как ты все предусмотрела? Мы и вправду поменялись местами.

Я попыталась кивнуть. Получилось, хотя болезненной гримасы сдержать я не смогла: болело все, что только могло болеть. Жаль, что мне до сих пор не удалили аппендицит, — он теперь тоже болел. Одежда была неприятно мокрой — значит, мы все же упали в воду, да нас вытащили.

Голова гудела, но на ощупь рана оказалась простым ушибом без особых последствий, исключая содранную кожу и запекшуюся вокруг кровь.

— Очень плохо тебе, бедная? — участливо спросил парень. — Сильно зашиблась?

Я снова кивнула, затем внезапно застонала от воображаемой боли в шее:

— Оййй, маама!..

— Будет тебе и мама, и папа, — пообещал парень, ухмыляясь и наклоняясь совсем низко, обдавая меня при этом прокуренным дыхом. — А еще и полковой взвод мафиозной группировки ноль-ноль-семь. Мы тебя, суку такую, по кругу пустим… или вертолет сделаем — во все отверстия сразу.

Мысленно побледнев, я пошевелила совершенно здоровой шеей и испустила серию завываний, берущих за душу, как выяснилось позднее, даже работников ФСК.

— Увечная наша, — с некоторой тревогой и недовольством помотал головой парень, несколько отстраняясь, от чего, впрочем, табачно-чесночный запах вовсе не потерял мощь и размах. — Ты вот так же орать будешь, когда мы все…

Я подавила мгновенный порыв поспешно закивать и пустила одинокую слезу — якобы от непереносимой боли в шее.

— Ну-ка встань! — приказал он, отходя на шаг. «Ну вот, — подумала я, — теперь начнем проверку внутренних повреждений» — и, попытавшись поверхностно расслабиться, медленно слезла с лежанки, на которой почивала волей все той же преступной группировки под номером ноль-ноль-семь.

Как выяснилось, у меня было несколько растяжений, не слишком, впрочем, важных мышц. Растяжений не очень опасных, но замедляющих движения, делающих их более неуклюжими. Кроме того, множество синяков, отзывавшихся порядочной болью на прикосновения, а также — что, пожалуй, было хуже всего — явное повреждение кисти правой руки, которая при каждом движении отказывалась исполнять задуманное головой и заявляла болевой протест.

Так как поднималась я, продолжая имитировать шейную травму, а потому держалась за шею обеими руками, непорядок с правой рукой выяснился тут же. Зато беспрестанное оханье выглядело натуральнее — я проверяла по ходу подвижность пальцев.

— Ну, тебя и перекривило! — ужаснулся парень, понаблюдав за моими гримасами. — Нет, мы тебя сначала отлечим, а потом… — и заржал.

Я мысленно плюнула ему в рожу, соображая, что же мне теперь предпринять.

— Ладно, — ухмыльнулся он в затихающем гоготе. — Пойду я… ребят подбирать для такой супер-герлы, как ты. Ожидай, шалава! — Он открыл овальную дверь и вышел на палубу.

Снова стало темно, но глаза уже привыкли к темноте, и в углу небольшого отсека, по прикидкам, расположенного где-то на корме, я разглядела троих мужиков, рядком лежащих на груде старых канатов.

Подошла поближе, рассмотрела поподробнее.

Захотелось тихонько выматериться, а потом пустить слезу — но уже не от боли в руке или шее… Их убили. Капитан баркаса Арсеньев лежал с простреленной головой, и мне не надо было переворачивать его на живот, чтобы убедиться в существовании огромной развороченной дыры в затылке.

Мишаня получил свое в грудь, там было три или четыре пулевых следа.

Рядом, забрызганный кровью, лежал водитель «Газавтотранса» с поверхностной раной в левом плече, над которым впритык прошла пуля. Я не увидела второй, смертельной раны, поискала внимательным взглядом… не нашла; сердце зашлось в бешеном колотуне — второй не было, а от плеча не умирают.

Правда — могло рулем переломать все ребра к чертовой матери…

— Сережа! — тихо, но страстно позвала я. — Сережа!

Некоторое время он приходил в себя, выплывая из черной пучины безвременья. Затем пробормотал:

— Мама, — и замолчал с широко раскрытыми глазами.

— Сережа, — прошептала я, наклоняясь к нему, — ты мертвый! Не повышай голос, нас могут услышать!

— А? — спросил он растерянно, заводя мутные глаза к потолку. — Уже в аду? — Мысли у мужика явно путались.

— В баркасе мы, Сережа, — медленно и внятно, словно ребенку, объясняла я. — Нас подбили… то есть в машину стреляли, наверное, из автомата.

Мы улетели в воду, поэтому до сих пор мокрые. Ты, кажется, контуженный, от удара. Лежи себе тихонько, а я пока попробую устроить нам побег. Главное — не привлекай внимания. Пусть думают, что ты труп. Понимаешь?

Сережа улыбнулся улыбкой несовершеннолетнего идиота и закрыл глаза.

Я обошла весь отсек, осмотрев его на предмет дыр, ржавых легкопробиваемых перегородок, валяющегося хлама, который можно было бы использовать в качестве ударно-раздробляющего оружия. И нашла: обрезок трубы, из тех, что днем ранее валялись по всей палубе, несколько старых дырок, которые можно было б использовать как смотровые, всякий мусор, непригодный ни на что, кроме костра, и все.

Только потом у меня хватило сообразительности обыскать саму себя и — что поделаешь! — трупы.

Дебилоидные кретиноиды из ноль-ноль-семь забрали только собственный пистолет и мой остро заточенный нож. Но кастет! Кастет, любимое детище частного детектива Тани Ивановой, они не отобрали!

Так, но против пистолетов кастетом не помашешь. Из комнаты с железными стенами наружу не пробиться. Контуженого тащить на себе не светит.

Ждать изнасилования я не собираюсь — хватит, баста!

Но что делать?

Припадая к одной из дырок в стене то ухом, то глазом, я составила примерный план местности: мы на корме, через стену от капитанской каюты, где, судя по негромкому разговору, находится основной штаб негодяев. Кажется, обещанных «полковых взводов» на баркасе не присутствовало; похоже, некоторая внушительная часть команды в необходимый момент совершила убийство тех, кто не состоял в группировке или не был ею нанят, и теперь подготавливала баркас к предстоящему заплыву Батырова в здешнем направлении. Вот только какая роль предоставлялась утлому суденышку в предстоящей резне, связанной с деньгами «Эко-банка», я до сих пор понять не могла.

• Предыдущая
• 12/36
• Следующая