Старые амазонки - Серова Марина Сергеевна - Страница 12
- Предыдущая
- 12/30
- Следующая
– Простите, вы к кому?
Мишка достал свое удостоверение. Внимательно изучив его, мужчина молча посторонился, но сделал это с явной неохотой.
– Оксана, к нам гости, – крикнул он в кухню.
Квартирка действительно была маленькая, особенно по сравнению с трехкомнатной квартирой Марьи Николаевны. Можно понять обиду сына. Из кухни выглянула очень интересная женщина и с любопытством оглядела нас.
– Проходите на кухню. Места, как видите, у нас очень мало. Господа из милиции, – обратился он уже к жене.
Она тяжело вздохнула.
– Прошу, садитесь, вы по поводу Марьи Николаевны?
– Вы не ошиблись.
– И после смерти она не оставляет нас в покое.
– Михаил, Татьяна, – представил нас Мишка.
– Меня зовите Оксаной, а это – Володя, как вы уже догадались, мой муж и ее сын.
Кухонька была маленькой, и мы еле разместились.
– Что вы хотите узнать? И почему милиция?
– По поводу смерти Марьи Николаевны заведено уголовное дело.
Оксана совсем не удивилась.
– Вы не удивлены?
– А чему удивляться? В ней было много плохого, может, кому-то и надоела.
Я посмотрела на Мишку.
– А кому она могла надоесть? Как вы думаете?
– Я ничего не думаю. Может, Наташкин хахаль ее и убил.
– А зачем ему это?
– Кому же хочется в общаге жить, когда квартира сама в руки плывет.
– А вам эту квартиру не хотелось?
– Конечно, хотелось побольше, но у меня есть, – Оксана обвела кухню взглядом, – это она своему сыну отказала в жилплощади.
Владимир отвернулся. Видно, этот разговор поднимался в семье довольно часто.
– А почему вы ту квартиру не разменяли?
– Тогда все сложнее было. Сразу порицание общественности. Как же, мать из ее собственной квартиры выгоняют.
– Вы поддерживали отношения с матерью? – обратился Мишка к Владимиру.
– Заходил иногда – проведать, починить, помочь.
– А мужа у нее не было?
– Нет, они развелись очень давно, я еще совсем маленький был, по-моему, он ей изменял. Она не любила об этом говорить.
– И как вы общались?
– Не очень. Она всегда спрашивала, не развелся ли я еще. Поэтому я редко туда ходил.
– Баба Маша не любила вас? – спросила я Оксану.
– Она меня терпеть не могла. Все время говорила, что я – ведьма, сына приворожила. На костре меня надо давно сжечь.
– А вы?
– А что я? Сначала огрызалась, потом надоело. Никогда не испытывала ни малейшей любви к ней. Она и паспорт Володькин прятала, когда мы жениться собирались, а потом меня на смотрины водила к своим подружкам. А я, как бычок на веревочке, плелась за ней.
– И как подружки?
– Ужасные, такие же, как она. Глазки у них хитрые. Я до сих пор помню, а сколько уж лет прошло.
– А потом вы встречались с ее подругами?
– Нет, я в тот дом не хожу, а баб Маша к нам не ходила. Хорошо хоть Наташку прописала. Я была очень удивлена. Квартира-то не приватизирована, пропала бы сейчас.
– Давно она ее прописала?
– Года четыре уже будет, точно не скажу.
– Простите, – вклинился Володя, – мне пора идти. Я опаздываю, но если нужен конкретно я, то мы могли бы встретиться вечером.
– Я думаю, вы можете идти, – отпустил его Мишка.
– А кто же ее убил? Как вы думаете?
Оксана внимательно посмотрела на меня.
– Знаете, иногда мне самой хотелось это сделать, но не смогла бы никогда. К тому же какая-никакая, а родня. Надеялась, что сама умрет, у нее же астма. Сейчас я не чувствую жалости. Мне только интересно, кто это все-таки сделал.
– Вы хотели, чтобы ваша дочь вышла замуж за Ваську?
– Нет, не хотела, но я боялась повторить свою свекровь, поэтому не препятствовала. А Вася даже не скрывал, что хочет заполучить квартиру. Я думаю, он не стал бы этого делать. Слишком открыто он говорил о своем желании. А впрочем... чужая душа – потемки.
– А Наташа сильно переживает?
– Я думаю, что нет. Наташа тоже ходила к ней из-за квартиры, боялась, что ее оттуда выпишут.
– Простите, но хоронить вы ее будете?
– Конечно, кто же еще?
– У вас есть деньги на похороны?
– Мы пока заняли, но у Марьи Николаевны есть деньги на книжке. Снять их только через полгода можно. Я думаю, еще и останется.
– На книжке? – даже Мишка посмотрел на меня, не поняв моего удивления.
– Ну да, она всю жизнь копила.
Вот это бабулька! Что же это у нее за книжка такая, что и мебель можно купить, и похороны организовать. И чья же это все-таки одежда висела у нее в шкафу? Может, правда, жених подарил, но только вот где такого Рокфеллера найти в семьдесят лет?
Мишка, заметя мой отсутствующий взгляд, попрощался с обещанием зайти еще.
Когда мы вышли, он тут же поинтересовался причиной моей задумчивости. Я рассказала ему, что знала, и теперь замолчал он.
– Да, бабулька с потайным замочком оказалась, – наконец пробормотал он.
Я завезла его в отделение, а сама поехала к школе. Общаться.
Глава 5
У школы была полнейшая тишина, и мне пришлось немного подождать перемены. Меня, видно, ждали, потому что чуть ли не в первых рядах на улицу выскочила Лина и с ней Аня и Женя. Оглядевшись по сторонам, они сразу бросились ко мне.
– Здравствуйте, – они были просто счастливы.
На нас оборачивались, вероятно, одноклассники.
– Вы что, всем успели рассказать?
– Нет, что вы. Это, наверное, мной интересуются, – смутилась Лина, – ко мне пришли на перемене, да еще и не папа с мамой. Всем интересно.
Наступила небольшая заминка. Мне хотелось поговорить с девочками без Лины. И та, видно, оценив ситуацию, обвела нас всех взглядом.
– Мне можно идти? А то мне надо кое-что сделать.
– Да, конечно.
– Только не опаздывайте, – бросила она, уходя, своим подругам.
– Нет, я долго не задержу.
Мы отошли в тенек и сели на скамеечку. Двор у школы был замечательный. «Да и дети учатся здесь совсем не глупые», – посмотрев вслед удаляющейся Лине, подумала я.
– У меня в общем-то немного вопросов. Вы давно дружите с Линой?
– Дружим? Класса примерно с пятого, когда Лина пришла в класс. Мы как-то вчетвером все сдружились.
– Вчетвером?
– Ну да, Маша еще. Только в последнее время она немного отошла от нас.
– Почему?
– Не знаем, – они переглянулись между собой. – После лета встретились хорошо, а когда началась эта история с Линой, она как будто потеряла к нам интерес. Нет, мы общаемся и в школе, и дома, но этой темы избегаем, по крайней мере Маша.
– А почему, как вы думаете?
– Не знаю.
Получилось так, что я все это время разговаривала с Аней, а Женька больше молчала, только иногда кивала головой. Но после последнего вопроса она неуверенно посмотрела на меня, будто раздумывая: стоит или не стоит говорить, и опять промолчала.
– Ты что-нибудь знаешь? – обратилась я к ней.
Она помолчала несколько секунд и вздохнула:
– Мне кажется, у Маши все это было. Ну все, что происходит сейчас с Линой.
Аня удивленно уставилась на подругу, и мы почти одновременно воскликнули:
– Почему?
– В конце прошлого учебного года ее тоже встречали. И она была расстроена. Даже экзамен по своему любимому английскому чуть не завалила. Помнится, Людмила Федоровна, англичанка наша, даже оценку не могла поставить, настолько была огорошена. Машка ее любимица. А потом Людмила разговаривала с ее родителями и четверку ей поставила.
– Но может быть, они ей предложили что-то.
– Ну, вы скажете тоже. У нас за это и вылететь можно. Очень строго с любыми подарками, даже к праздникам.
– У вас что, учителя – Рокфеллеры?
– Нет, конечно. Но оклад у них нормальный, по сравнению с другими школами, естественно.
– Но у вас же учатся и дети из небогатых семей, которые не могут платить.
– Платят только те, кто не из нашего района. У нас ведь еще и обычные классы есть.
– А у вас?
– У нас лицейский. Платный.
- Предыдущая
- 12/30
- Следующая