Похищение века - Серова Марина Сергеевна - Страница 54

• Предыдущая
• 54/56
• Следующая

Я не буду? Черта с два! Да я была готова к этому гораздо раньше тебя, мой дорогой кабальеро.

И не надейся, что я буду уважать твой «солидный» возраст!

Однако поворот в отношениях многообещающий…

Я спросила, как прошла его встреча с юностью, и он ответил, что все было в лучшем виде:

«Вернулся сильно растроганный, сильно объевшийся и слегка пьяный». Но выспаться как следует Мигелю так и не дали: прилетевший офицер Интерпола настоял на встрече с ним, и еще надо было уладить формальности с «опустошением», как он выразился, плаща Радамеса (очевидно, он не хотел говорить о наркотиках по телефону).

Я поняла, что фамозо кантанте виделся и со своим лже-Хосе, но говорить об этом ему было неприятно, и я не стала его расстраивать перед спектаклем. Пусть «настраивается»!

Вторым позвонил мой второй клиент.

— Здравствуйте, Танечка! Как вы живы-здоровы после всех этих событий? А я вчера немного «переиграл», и теперь на самом деле сердце жмет.

Да и немудрено! Вот уж не думал, что за четыре года до пенсии придется пройти через такое… Ну и удружил Лебедев нам с Вешневым, ничего не скажешь! Маэстро в шоке. Но это, конечно, цветочки по сравнению с тем, что могло бы быть, если б плащ Радамеса не нашелся. К тому же наши органы обещали, по возможности, не афишировать это дело… Таня, я вам так благодарен за спасение репутации Собиновского фестиваля, так благодарен! И Владимир Леонидович ко мне присоединяется, хотя он и был взбешен, что я сразу не поставил его в известность обо всем…

Боюсь, что, гуляя по оперному театру, мне по-прежнему придется прятаться от Вешнева.

— Пожалуйте в понедельник ко мне за расчетом, Танечка, если желаете наличными. А можем заплатить и через банк, как вам удобнее. Конечно, театр считает каждую копейку, но долг, как говорится, платежом…

Я находилась в таком благостном расположении духа, что предоставила администрации театра самой выбирать вариант оплаты. И даже изрекла, что время терпит.

С Федором Ильичом я тоже распрощалась до сегодняшнего вечера.

Мой третий «клиент» позвонить не мог, и слава Богу, уверена, что слов благодарности я от него не услышала бы.

Но Бог любит троицу, и поэтому третьим мне позвонил «коллега» Кедров.

— Продрыхлась, старушка? Завидую… Ну а теперь, пожалуйста, стань по стойке «смирно»: от имени руководства УФСБ по Тарасовской области и, конечно, от себя лично выражаю тебе, Татьяна Санна, благодарность за участие в операции, успешное завершение которой позволило предотвратить удар по международному престижу нашей демократической Родины. А еще ты «внесла посильный вклад», «способствовала» и так далее — ну, в общем, сочини сама, как тебе больше нравится, идет?

— Нет, не идет. Уж ты, пожалуйста, сам сочини, майор, раз я заслужила.

— Черт, ну никак не удается сачкануть усталому майору… Ладно! Спасибо тебе, Татка, здорово выручила Серого. Ты просто умница. С меня причитается. Ну, как теперь?

— То, что надо. Служу закону, служу народу!

Или то в милиции, а у вас как говорят, у рыцарей плаща и кинжала?

— Неважно, для тебя и так сойдет. Вольно, старушка. Кстати, по поводу «причитается»: как ты насчет воскресенья? Я тут кое-кого вычислил из нашей «старой гвардии», так что сюрприз тебе будет.

Я сказала, что приятные сюрпризы приветствую, а потому вопрос с воскресеньем можно считать согласованным, и записала Серегин адрес.

— Ну а теперь. Татка, сядь попрочнее, лучше в кресло…

— Господи, что еще такое?!

— Села?

— Да говори же, черт!

— Ладно, как знаешь. Мое дело предупредить…

Тебе известно, кого ты вчера изловила?

— Колю Лебедева, кого ж еще?

— Кого еще? Шурика Минкина, вот кого! Того самого, который навел Голидзе на «Марио-Т».

— Шутишь? — спросила я совершенно спокойно.

Я же понимала, что такого просто не может быть!

— Шучу я, старушка, в нерабочее время. Правда, у меня самого все это еще в голове не укладывается, но тем не менее двое из четверки «олимпийцев» опознали его твердо. Ты же знаешь, мы вчера передали Лебедева УВД. Ну вот, в следственном изоляторе они и встретились. Сегодня утром. Лебедева вели в камеру, а Носова, одного из тех парней, — на допрос. Он тогда лучше других разглядел того, кого Гиви называл Шуриком Минкиным. Ну и поднял шум: «Да вот же он, Минкин, сука!» А потом и Хомишвили его признал. Вот так-то.

От потрясения я не скоро смогла пошевелить языком.

— Невероятно, Серый! Бывает же такое… Нет, просто невероятно! Он признался?

— Насколько мне известно, сейчас как раз этим и занимается. Сначала артачился, но потом нервишки сдали — и заговорил.

— Но как же он… Что ему было известно? Если он был связан с «Марио», значит, должен был знать о том, что плащ Радамеса набит наркотиками?!

— Почему? Совсем необязательно. Мы же не знаем еще, за кого его держали «люди Марио».

Это вполне может оказаться совпадением. Глупый случай. Нет, он же еще вчера заявил, что плащ у Мартинеса похитил из мести, и, по-моему, не соврал. Ты бы видела его перекошенную физиономию… И вообще, старушка, я еще ничего не знаю, говорю ж тебе! Я отправил туда пару надежных ребят, вернутся с допроса — доложат.

А сам сегодня занимаюсь только плащом Радамеса и паном Кашинским: это дело «горит», Москва нажимает! Вот вырвался на пять минут тебе звякнуть да и застрял…

— Подожди, Серега, пожалуйста! А что Кашинский — раскололся?

— А куда он денется теперь? С плащом в руках парень из Интерпола припер его к стенке.

Пан Бронислав стреляный воробей, но все-таки одна его реакция, когда он неожиданно увидел плащ Радамеса, выдала его с головой. Не смог с собой совладать.

— Сергей Палыч, миленький, а где все-таки он припрятал наркотики? Высверлил бриллианты изнутри?

— Татка, мне действительно пора бежать. Еще раз спасибо за помощь. До воскресенья!

— Постой, как это «до воскресенья»! Ты мне разве не расскажешь…

— Пока больше ничего, старушка, извини. Когда у меня будет полная информация, тогда посмотрю, чем можно с тобой поделиться, а пока — нет.

— Опять «поделиться»? Да чтоб я еще с тобой связалась!.. — прокричала я в трубку.

Но трубка только хихикнула и перешла на короткие гудки.

• Предыдущая
• 54/56
• Следующая