Проклятый (СИ) - Завгородняя Анна - Страница 3

— Иди сюда, мальчишка, — Харек поманил юношу мановением руки, но тот только обнажил зубы в зверином оскале.

— Сам иди, увалень, — огрызнулся в ответ сын вождя.

Харек звучно рассмеялся и медленно вразвалочку, словно прогуливаясь, стал приближаться к своему противнику. Трор не сдвинулся с места, наблюдая за ним. Харек приблизился на расстояние вытянутой руки и остановился. Следившие за происходящем люди не заметили появления трех человек, появившихся в отдалении и с интересом остановившихся наблюдать схватку подростка и зрелого мужчины. А Харек тем временем с выжиданием смотрел на своего юного противника.

— Еще не поздно, малыш. Иди к своей маме, я уж, так и быть, в память о Ульфе на этот раз прощу твою дерзость, — сказал он. На губы молодого воина легла улыбка. Он хотел было что-то произнести в ответ, как Харек сделал резкий выпад и выбросил вперед сжатые в кулак пальцы. Трор присел и рука противника пронеслась над его головой, а сын вождя в это время ударил снизу в открывшийся живот мужчины. Удар выбил воздух из груди Харека. Не ожидавший от мальчишки подобной прыти, он расслабил в последний момент мышцы и теперь согнулся пополам от резкой боли. Трор вскочил и коленом попал прямо по подбородку дружинника.

— Ах ты, гаденыш, — выплюнул слова вместе с кровью и выбитым зубом мужчина и тараном сшиб юношу на землю, упав сверху и придавив его всем телом.

Исгерд, следившая за боем, не отводила глаз от Трора. Свенд стоял мрачный и едва сдерживался, чтобы не прийти на помощь юному сыну погибшего вождя, в то время как Харек наносил удар за ударом своему молодому противнику, а тот в свою очередь пытался сбросить с себя его тяжелое тело. Наконец ему это чудом удалось, и он повалил Харека на землю, а сам поднялся на ноги. Из разбитых губ и носа текла кровь. Молодой воин вытерся рукавом испачканной туники.

— Ну что? — спросил Харек, переводя дыхание и поднимаясь с земли, — Может с тебя хватит? Или продолжим? Только учти, в следующий раз я смогу не сдержаться и проломлю тебе голову…

Трор сплюнул кровь и посмотрел на противника. В глазах юноши не было страха, только какое-то холодное выражение, искажавшее его черты.

— Следующего раза не будет, Харек, — произнес громко Трор.

Даже Свенд не успел заметить, когда сын вождя оказался за спиной у своего врага. Харек только хрипло вскрикнул и осел на землю с застывшими в удивлении глазами и сломанной шеей, а Трор криво ухмыльнулся половиной рта и, оторвав взгляд от упавшего противника, обвел глазами застывших в удивлении мать и оставшихся воинов из дружины отца.

Исгерд отшатнулась было, и крепче прижала к себе дочь. Маленькая Льялл проснулась и заплакала от того, что мать слишком сдавила ее, но, казалось, Исгерд не слышала криков дочери, она просто смотрела на своего сына. Свенд качнул головой и сделал шаг в направлении своего нового вождя.

— Его глаза, посмотрите на его глаза, — сказал кто-то из воинов. Прошедший мгновение назад на глазах у всех бой с Хареком был забыт. Окружившие Трора люди со страхом и удивлением смотрели на странные изменения, произошедшие с глазами сына вождя. Они стали из карих настолько темными, что казалось, в них не было зрачка, всего на какое-то мгновение, пока юный воин мысленно праздновал победу над своим первым настоящим врагом. А затем глаза приобрели тот же, обычный цвет.

— Что с тобой? — спросил Свенд с беспокойством в голосе, с тревогой всматриваясь в лицо юноши.

Трор только улыбнулся в ответ, он не понимал удивления в голосе воина, а его мать, словно почувствовав что-то, резко обернувшись назад, увидела тех, что стояли в отдалении. Ее брови сошлись на переносице, и Исгерд только крепче прижала к себе дочь.

— Коннор, — произнесла она еле слышно.

А где-то вдалеке, море все дальше к темному горизонту уносило от берега пламенеющую ладью, окрашивая волны в цвета заката.

Распахнув настежь тяжелые дубовые двери, я вышла во двор, подставляя лицо теплым ласковым солнечным лучам и улыбаясь бесконечному синему небу, опрокинувшемуся над моей головой. Теплый ветерок ласково коснулся моих волос и полетел дальше, туда, где высокие черные сосны, словно сказочные великаны, стояли на утесе, вглядываясь в волнующееся море. Я же поспешила за угол дома, миновала кузню, поздоровавшись с кузнецом по имени Эгиль и, пробежав мимо длинного здания, где жили дружинники отца, оказалась на залитой солнцем площадке. На вытоптанной траве махая мечами и метая ножи и копья, тренировались наши воины. Дружина отца была малочисленна. Людей вполне хватало для того, чтобы охранять наши земли и ходить под парусом единственной отцовской ладьи. Те времена, когда он торговал или ходил с набегами, давно уже миновали, и теперь дружина была призвана охранять наши земли. Разглядев среди упражняющихся мужчин брата, я забралась на плетень и стала молча наблюдать за ним.

Мой брат был красив. Высокий, отлично сложенный, крепкий с гривой каштановых волос, с худощавым лицом, на котором, словно два озера, светились добрые синие глаза. Да и двигался он с легкостью опытного воина. Молниеносно делая выпады, парируя встречные удары, умело уклоняясь от своего противника, а им был не кто иной, как наш отец. А он когда-то в молодости ходил под началом одного из величайших воинов Севера и был не последним в его дружине. Конечно, сейчас отец уже был не тот, что в молодые годы, но он все еще был быстр и более опытен, чем его сын. Я видела, что Олав уже порядком устал. Его движения были слегка заторможены, рубашка на спине взмокла от пота, а меч с каждым разом поднимался все тяжелее. Скоро они закончат, поняла я и, спрыгнув на землю, прошлась вдоль ограды, следя за тем, как один из воинов отца метает ножи в подвешенную на столбе мишень.

— Отец, — услышала я голос Олава. Брат перевел дыхание и опустил меч, — Что скажешь? — спросил он, — Сегодня я дрался лучше?

Гуннар скинул с себя пропитанную потом рубаху, и посмотрел на сына.

— Лучше, — сказал он, — Только все равно тебе не место среди воинов Коннора Кровавого. Ты еще слишком…

— Что слишком?! — Олав взревел и едва сдержался, чтобы не швырнуть свой меч под ноги отцу, но тут он увидел меня и его лицо смягчилось. Я подбежала к брату, повисла у него на шее, звонко поцеловав его в разгоряченную, после боя, щеку. Гуннар кивнул мне и удалился с поля, оставив нас с братом.

— Пойдем, я полью тебе воды, — сказала я, отстранившись от Олава, — Ты плохо пахнешь! — я шутливо толкнула его в бок, но он только усмехнулся в ответ и пошел за мной к бочкам с водой, расставленным на солнце. Олав снял рубашку и, повесив ее на забор, подошел ко мне. Я уже стояла, ожидая его с ведром воды в руках, зачерпнутой из одной из бочек. Брат склонился, подставляя свою спину и я, смеясь, окатила его водой.

— Еще, — попросил Олав.

Я поспешно зачерпнула из бочки и снова полила ему спину. Олав распрямился, встряхнув мокрыми волосами, отчего во все стороны полетели брызги. Я едва успела закрыть лицо руками.

— Так хорошо, — сказал брат и, щурясь, поднял глаза к небу, — Уже скоро лето. Воздух совсем теплый.

Я поставила на место ведро и повернулась у Олаву.

— Слушай, — начала я нерешительно, — А ты серьезно намереваешься уехать с Коннором? — спросила я и невольно зажмурилась, ожидая вспышки гнева у брата. Он всегда злился, когда при нем заговаривали об этом вожде, в дружину которого он мечтал попасть, но куда так упорно отказывался отпускать его отец. Поэтому я удивилась, когда он спокойно ответил мне короткое — да.

— А как же отец? — уже смелее поинтересовалась я.

— Если не отпустит — сбегу, — Олав упрямо тряхнул головой. Влажные волосы густым каскадом рассыпались по его обнаженной спине, — Они скоро приезжают к нам, — продолжил он, — Не далее, как на этой неделе. Я знаю, что отец собирается выделить Коннору часть своих людей. Не зря же он их сейчас так усиленно натаскивает. Чем я хуже? Я с пяти лет обучаюсь искусству боя на мечах. Я лучше, чем многие из его людей и он это знает, но упорно отказывает мне.