Алекс и другие - Жуков Юрий Александрович - Страница 23

Макдональда быстро увезли в госпиталь. Его спасли от смерти, и он рассказал военному следователю страшную историю:

— Я работал допоздна. Чтобы не будить жену и детей, лег на диване внизу… В три часа сорок минут утра меня разбудил страшный крик жены. Я вскочил и быстро поднялся наверх. Но тут на меня навалились трое молодых парней. Один из них был в военной форме со знаками различия сержанта… Они начали бить меня ножом. А в это время какая-то девица, со свечой в руке, кричала: «Бей свиней! Бей, бей!» И все четверо повторяли: «Наркотик — это прекрасно», «Смерть свиньям!»

Эта страшная история немедленно сделалась достоянием не только американской, но и западноевропейской прессы. Два с половиной месяца длилось следствие. Всем было известно, что среди военнослужащих, возвратившихся из Вьетнама, множество наркоманов. Макдональд был специалистом по проблеме наркотиков. От него зависело направление его пациентов на принудительное лечение. Поэтому все были уверены, что расправа с его семьей — акт мести наркоманов.

Однако попытки обнаружить убийц среди военнослужащих не увенчались успехом. Извне в лагерь, находящийся под строгой военной охраной, тем более в офицерский городок никто проникнуть не мог. Кто же был виновником преступления?..

Разгадка этой кровавой тайны оказалась совершенно неожиданной. 4 мая 1970 года было опубликовано лаконичное сообщение: «В итоге длительных усилий следователей удалось выяснить, что убийцей был сам капитан медицинской службы Джеффри Макдональд. Он убил свою жену и детей, находясь под действием наркотика. Затем, придя в себя, он, чтобы замести следы, нанес себе сильные удары ножом и позвонил дежурному по гарнизону…»

После этого сообщения о страшном преступлении, совершенном в военном лагере Форт-Брагг, исчезли со страниц газет. Кто-то принял эффективные меры к тому, чтобы замять эту историю, рисующую в столь невыгодном свете армейские нравы…

Я мог бы очень долго рассказывать подобные истории; они то и дело, словно мутная пена, всплывают на страницах американской, да и не только американской, но и английской, французской, итальянской, японской прессы. Я выбрал лишь несколько наиболее типичных примеров, чтобы показать, насколько глубоко проникла в самые различные круги американского общества страсть к варварскому насилию, как широко распространились гангстерские нравы, как тесно переплелись корни преступного мира и «истэблишмента», ханжески проповедующего преимущества своей фальшивой демократии.

Давайте же теперь снова пересечем Атлантический океан и мысленно перенесемся в тихий поселок Борехэмвуд, что в тридцати километрах от Лондона, где живет в уединении и трудится выдающийся американский режиссер Стэнли Кубрик, который уже давно отряхнул со своих ног прах родной ему Америки, утопающей в кровавом болоте насилия, и с болью в сердце наблюдает оттуда за ее конвульсиями.

После всего, что я вам рассказал, становится легче понять, почему он в качестве заключительной главы своего кинематографического триптиха-фантазии о будущем выбрал тему о вожаке банды подростков Алексе и его дружках. Его страшит это необузданное развитие преступности, и он со своим мрачным кинопророчеством выступает как бы в роли Кассандры XX века, — последняя четверть этого века видится ему трагической.

Но прежде чем возобновить разговор о сенсационном фильме об Алексе и его дружках, начатый нами в начале этой книги, я хочу немного подробнее познакомить вас с автором-постановщиком этого фильма Стэнли Кубриком.

Я думаю, что критик газеты «Монд» Клод Саррот был недалек от истины, когда написал 13 апреля 1972 года: «В свои 43 года Стэнли Кубрик является одним из трех-четырех крупнейших деятелей (западного) кино. Рядом с ним — лишь Бергман и Феллини». Правда, я все же поставил бы впереди Кубрика Стэнли Крамера, автора таких фильмов, как «На берегу», «Нюрнбергский процесс», «Этот безумный, безумный, безумный мир», и многих других.

Кубрик — это человек, буквально одержимый кинематографом. С тринадцати лет, когда отец подарил ему фотоаппарат, он страстно увлекся фотографией. Уже через год он получил 100 долларов от журнала «Лук» за снимок вереницы машин, стоящих в очереди за горючим, выдача которого в военное время была ограничена. Когда ему исполнилось 17 лет, его взяли в редакцию журнала учеником фотографа, и он быстро стал мастером фоторепортажа. Но его уже потянуло в кино. Начал он с короткометражки «День битвы»; это был фильм о боксере Уолтере Картье, которому он до этого посвятил фоторепортаж в журнале. Денег не было, и Кубрик сам и снимал фильм, и проявлял пленку, и монтировал кадры. Потом он снял фильмы «Страх и желание» и «Поцелуй убийцы», Первый его полнометражный фильм назывался опять-таки «Убийство»; это был кинорассказ о бандитском налете на кассу бегов.

Фильмы молодого и еще никому не известного режиссера большого интереса у критики не вызывали, хотя внимательный наблюдатель и мог бы заметить в них своеобразный почерк многообещающего кинематографиста, — ведь он был еще, по сути дела, мальчишкой. Слава к Кубрику пришла, как это часто бывает, внезапно: в 1957 году, когда ему было 29 лет, он при поддержке известного американского деятеля кино Керка Дугласа снял выдающийся антивоенный фильм под издевательски звучавшим названием «Тропы славы». Это было обличительное киноповествование о бессмысленной жестокости генералов, которые в период первой мировой войны бесцеремонно жертвовали жизнями тысяч солдат ради выполнения своих плохо продуманных планов военных операций. Керк Дуглас, финансировавший постановку фильма, сыграл в нем одну из главных ролей.

Фильм имел большой успех. О Кубрике заговорили как о талантливом режиссере. К нему пришли известность и деньги. Но Кубрика они не изменили. Он оставался таким же, как и был, фанатиком кинематографа, — кроме кинематографической аппаратуры, его ничто не интересовало. Он по-прежнему одевался в поношенную одежду, ходил в стоптанных башмаках, и в этом немного сгорбленном молодом человеке с большой клочковатой бородой, спутанными волосами и большими воспаленными, подбитыми темными кругами глазами трудно было бы угадать уже ставшего знаменитым кинорежиссера. На съемочной площадке он бушевал, проявляя исключительную требовательность к актерам и к самому себе. Некоторые сцены он переснимал десятки раз; его рекорд — 57 пересъемок одного и того же кадра.

За «Тропами славы» последовал «Спартак», продюсером и главным актером которого был опять-таки Керк Дуглас, потом несколько неожиданный для Кубрика фильм «Лолита» по скабрезному роману писателя Набокова, — быть может, это был компромисс с прокатчиками, которым был нужен доходный фильм.

Но подлинно грандиозная слава пришла к Кубрику, когда он, перебравшись в Лондон, снял один за другим свои сразу же ставшие знаменитыми политико-сатирические, фантастические фильмы «Доктор Стрэнджлав, или как я полюбил атомную бомбу», «Космическая одиссея, 2001 год»[10] и «Заводной апельсин». Как писал американский кинокритик Пол Циммерман, анализируя эту трилогию, «вклад Стэнли Кубрика в современное киноискусство, который поднимает его над другими современными режиссерами, заключается в его способности выбирать для рассмотрения самые важные, серьезные и злободневные вопросы, которые пугают режиссеров, обладающих меньшей смелостью и менее высоким интеллектом, Из молодого человека, захваченного процессом, техникой, силой самого кинопроизводства, он вырос в художника, глубоко обеспокоенного судьбой людей, которых жизнь все сильнее сжимает в тисках между сладким апельсином гуманности и холодным механизмом технического прогресса. Благодаря его мастерству и артистизму эта обеспокоенность порождает не холодное и сухое кино идей, а иронический, острый и возбуждающий мир фантазии, затрагивающий именно те аспекты нашей жизни, которые пугают всех нас…»