Гении места или Занимательная география (СИ) - Волкова Дарья - Страница 38

• Предыдущая
• 38/76
• Следующая

Взгляд (Мозг? Какое-то неведомое чутье? Мо не понимал, как вообще ориентируется в этом пространстве) уловил движение. Внезапно, словно в глазах у него оказался вдруг встроенный многократный мощный оптический “zoom”, картинка стала наезжать на него, наплывая, закрывая страшное пульсирующее “солнце”, и Мо во всей красе увидел жителя этих мест. И вот тут жутко стало совсем непереносимо.

Оно отдаленно напоминало человека. По крайней мере, были примерно схожи пропорции – туловище, по паре верхних и нижних конечностей, голова. Но еще были крылья – небольшие, перепончатые, как у летучей мыши. Глаза – наверное, это глаза? если в верхней части головы? – на отростках, и вращались во все стороны. То, что должно, по логике, быть ртом, вызывало чувство омерзения, отвращения, до рвотного спазма. Существо, лишенное какого-либо подобия одежды, сидело на вертикальной стене огромного серого здания – хотя Мо уже не был уверен в том, что правильно оценивает пропорции, и, возможно, стена не отвесная, а наклонная. Но все равно, существо на стене до ужаса напоминало муху – крыльями и тем, как оно сидело вопреки силе тяготения. Стебельки повернулись в его сторону. “Вот и все” – мелькнула отчаянная мысль. Мо огляделся в последний раз. Только сейчас увидел и понял, что, оказывается, он болтается в воздухе, словно в каком-то прозрачном коконе, между “небом” и “землей”. Хоть полетал напоследок...

Тут под ногами снова качнулся лед. Под ногами?! Лед?! Прощальный пинок Потана! Потана?! Его же предупреждали! Мо зажмурился. Он сможет уйти отсюда, он просто забыл. Забыл, дурак, идиот, о чем его предупреждал Потан! Ну, давай, уходи отсюда, Мо! Ты сможешь. Вспомни, кто ты!

Он вспомнил. И смог.

После. Лидия и Али.

- Лида. Лида. Лидочка!

- Али?!

- Да, это я.

- Где ты?! Почему я тебя не вижу?! Я ничего не вижу!

- Потому что ты не можешь видеть. Вообще. И меня... тоже.

- Где я?! Где ты?! Где мы?!

- Долго объяснять. Вернись в свое тело, Лидия. Оно сейчас в коме. Вернись туда, Лида.

- Али... Любимый...

- Вернись, Лидия! Я уже не могу, а ты вернись. Ты нужна там. Ты нужна нашему сыну. Пожалуйста, вернись.

- Но как же?.. А ты, Али?!

- Вернись, любимая. Я потом, если смогу, еще поговорю с тобой. Возвращайся, родная...

- Али!!!

Тишина в ответ.

Бледно-голубые глаза внезапно открываются. Встречаются с потрясенным взглядом мужчины напротив.

- Лидия Кирилловна! Хвала Всевышнему! Наконец-то!

Она не может сказать ничего. Разучилась говорить. И сухо во рту невозможно. У нее есть рот, губы, язык, оказывается. Сказать не может, и жестами не может показать – сил нет в руках. И руки у нее есть, оказывается...

- Пить? – священник понял ее, неизвестно как, но понял. – Сейчас, сейчас!

Осторожно приподнимая голову, поит ее.

- Али...

- Нет, нет, это я, отец Владимир, ваш друг. Вы были больны, сильно больны, Лидия Кирилловна. Но теперь, хвала Всевышнему, все в порядке!

- Не Всевы... – плохо слушаются губы и язык. Сглатывает, переводит дыхание. – Не Всевышнему хвала. Это Али... – Тут она снова замолкает. И продолжает лишь после заметной паузы: – Впрочем, и Всевышнему тоже.

- Конечно, – с серьезным видом кивает священник. – Конечно. Вы обождите, я сейчас в больницу позвоню.

Она хочет возразить, но сил нет. Все путается в голове. Али... Любимый мужчина. Муж. Что с ним?! Страшно. Два чувства владеют ею: страх и бессилие. Она снова прикрывает глаза, слушая шаги выходящего из комнаты отца Владимира. Что-то случилось в мире, пока она была... Пока ее не было. Что-то ужасное, просто ужасное. Она должна узнать. Где бы взять силы?!

- Вот Магомед обрадуется! – отец Владимир снова вернулся в комнату, с полной кружкой воды.

Лидия устало приоткрывает глаза.

- Магомед? Кто это?

После. Михаил, Лина, Тамара и Мунира.

- Михаил Ильдарович! – ему приходиться прервать объяснения у доски – в класс заглядывает Вера Сергеевна, учительница русского языка и литературы.

- Что случилось?

- К телефону вас. Что-то срочное!

- Спасибо, иду. Илюхин! – уже от двери, обращаясь к главному дебоширу класса. – Приду – тебя к доске вызову задачу решать. Так что сидеть тихо и решать, ясно?

- Чупин Михаил Ильдарович?

- Он самый. Слушаю вас.

- Господи, счастье-то какое! Нашли вас наконец-то!

- А в чем дело? – осторожно.

- Тамара Самвеловна Демакова – ваша мать?

- Да, – почему-то шепотом, словно голос враз перестал слушаться.

- А Мунира Демакова – сестра?

- Да! Что с ними?!

- Софочка, ты же понимаешь...

- Миш, я все понимаю. Ресурсы у нас ограничены. Лина там нужна. Ты тоже. Я... буду ждать от вас новостей. Много тебе денег собрали?

- Да в нашей ситуации их всегда мало. Ладно, Селезнев довезет нас до станции...

- Хорошо, что мальчик пришел в себя.

- Да, хорошо.

- Жаль, что ничего не помнит.

- Нет, это как раз тоже хорошо. Зачем ребенку лишние переживания? Вряд ли он бы смог рассказать что-то, чего мы не знаем.

Они стоят в прокуренном тамбуре и смотрят на проносящуюся за окном ночь. Еще сутки в пути. Им хочется поговорить о своем, важном, но в плацкартном вагоне это совсем неудобно.

- Миша, ты разве не рад? – Лина рассматривает не разглаживающуюся складку между его бровей.

- Чему?

- Тому, что маму увидишь. И сестру. Живыми.

Он молчит какое-то время, все так же глядя за окно, на трассирующую россыпь огней пролетающего вдалеке какого-то безымянного населенного пункта.

- Я не жду уже... боюсь... плохих новостей.

- Все будет хорошо, – кладет руку ему на плечо. – Верь мне. Все будет хорошо. Мы справимся. Ты же не боишься... меня? Того, что нам предстоит сделать?

- Какая разница? Кажется, нет, не боюсь. Да и если бы боялся? Ради матери я готов на все.

- Миша...

- Ты вспоминаешь его? – Михаил резко меняет тему разговора.

- Конечно.

- Я до сих пор помню, как он меня за руку держал. Так крепко. Я... я должен был его удержать! Мне кажется, это из-за меня... что-то пошло не так. Из-за меня мы потеряли Мо!

- Перестань! Фарид же говорил, что портал нестабилен!

- Фарид не может знать всего, – горько произносит Михаил.

- Ты прав. А тут еще Мика... как с ума сошла. Трудно... – вздыхает, кладет голову ему на плечо. – Ох, Мишенька, как же трудно...

- Все равно, кроме нас – некому.

- Меня больше девочка беспокоит, – они идут за врачом по коридору. – Она явно после перенесенного стресса находится в пограничном состоянии.

- В каком?.. Что вы имеет в виду?

- Ее психическое состояние. Девочка практически не отходит от матери. Только поспать ее отправлять домой удается, да покушать. Сидит неотлучно при матери – будто помочь может. Не говорит ни с кем почти. А если говорит, то... пограничное состояние психики – вы сами увидите. Не уверен, что мы сможем помочь вашей матери – уж простите за откровенность, работа такая. А девочку... девочку спасать надо, пока не поздно.

- Мунира сейчас... там? В палате?

Врач смотрит на часы на запястье.

- Там. Где ж ей еще быть? Говорю же – живет практически в больнице.

Она бросилась к нему, едва они вошли в палату.

- Миша, Мишенька! – искренние, отчаянные детские слезы, когда жизнь еще не научила, что плакать – нельзя, стыдно, слабость. Зато есть вера во взрослого старшего брата: приехал – значит, все будет хорошо. Потому что Миша рядом.

Михаилу хоть разорвись – отчаянный взгляд не отрывается от лица матери, а руки гладят темноволосую голову, длинную косу, содрогающиеся худенькие плечи. Лина приходит ему на помощь, подходит к высокой кровати. Она не видела Тамару Самвеловну... в сознании, а сейчас эта маленькая, хрупкая женщина совсем теряется под одеялом. На лице с впавшими щеками и закрытыми глазами в обрамлении темных кругов тонкий нос с горбинкой кажется гротескно огромным. Легкое касание ко лбу под черными с проседью волосами, Лина на пару секунд прикрывает глаза, а когда открывает...

• Предыдущая
• 38/76
• Следующая