Набат - Шевцов Иван Михайлович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/42
- Следующая
- Звонила Елизавета Ильинична. Она считает, что ты заслуживаешь правительственной награды.
- Это не главное, - отозвался Куницкий, растягивая слова и барабаня ногтями по столу. - И вообще ничего делать не нужно. За что награда? Я остался жив. Это и есть самая высокая награда. В то время как мои товарищи погибли.
- Ты спас жизнь Ядвиге Стефановне.
- Мы вместе спасались. И никакого тут подвига ни с моей стороны, ни со стороны Ядзи я не вижу. Так, лирика. - Он бросил иронический взгляд в сторону журнала.
Вошла Ядзя, вызванная Валярчуком. Как всегда подтянутая, стройная, скромно, но со вкусом одетая. Сказала свое обычное "день добрый". Валярчук широким начальническим жестом указал ей на кресло напротив Куницкого. Она села, сосредоточенная, вся в ожидании.
Михаил Петрович подал и ей журнал, открытый на странице с очерком "Живая легенда", спросил:
- Читали?
Она взяла журнал, пробежала первые строки, ответила:
- Нет. Это о чем? О какой легенде? - В глазах ее светился живой интерес.
- Об Адаме Иосифовиче и о вас.
- Странно, - сказала Ядзя с недоумением, и снова глаза ее пробежали по строкам. - Я никому не давала разрешения о себе писать.
- На это не требуется разрешения. Приятный сюрприз, - сказал Валярчук с непривычной любезностью, что несколько удивило Ядзю. Последнее время Михаилу Петровичу недоставало выдержки и спокойствия. Это замечали все сотрудники института, гадали, судачили между собой: что-то случилось с директором. Стал рассеянный, раздражительный до грубости, чего прежде за ним не замечалось. Никто, разумеется, не знал, что однажды их директор в шофере такси узнал своего однополчанина Тихона Морозова и эта встреча нарушила его равновесие и душевный покой.
Ядзя подняла вопросительный взгляд на Куницкого, но тот не ответил; сидел по-прежнему какой-то отрешенный, углубившись совсем в иные сферы, словно то, о чем шла сейчас речь, его интересовало не больше, чем прошлогодний снег. Ядзя посмотрела на Валярчука: не ради журнала же он пригласил их. И директор правильно понял ее взгляд.
Положив журнал на письменный стол и приняв серьезный деловой вид, он сказал:
- Я только что из министерства. Состоялся разговор на самом высоком уровне. На наш институт, и в частности, на вас, Ядвига Стефановна, и на тебя, Адам Иосифович, возлагаются большие надежды. Нас торопят, и это естественно. Мы работаем над серьезной проблемой. Она касается всех людей. Как говорится в народе - старость не радость. Одним словом, друзья, я доложил руководству министерства, что ученые нашего института вышли на подступы, то есть вплотную подошли к решению этой проблемы века.
В характере Валярчука было что-то от юриста, он любил блеснуть красноречием и часто увлекался. Эту слабость его знали и Куницкий и Ядзя.
И неизвестно, сколько б еще продолжалось "вступительное слово" Михаила Петровича, если б не реплика Куницкого:
- Поспешить - людей насмешить.
Валярчук посмотрел на Куницкого укоризненно и осуждающе и, не найдясь, перевел взгляд на Ядзю, словно ища в ней поддержки. Но Ядзя разделяла реплику заведующего лабораторией, заметила с присущей ей прямотой и откровенностью:
- Я не знаю, Михаил Петрович, кто у нас вышел на подступы, но что касается меня, то подступов, о которых вы доложили министерству, я не вижу. Все очень сложно. Мы имеем дело с орешком, который требует не только усилий, но терпения и времени. Пока что результаты наших экспериментов я не в состоянии считать удовлетворительными или хотя бы обнадеживающими.
От таких слов Ядзи глаза Валярчука недоуменно расширились, а приоткрытый рот так и застыл, точно он хотел что-то сказать, а нужных слов не находилось. Куницкий сморщил пренебрежительную гримасу и, ни на кого не глядя, проворчал что-то непонятное. Непонятно было, кому он возражает - директору или старшему научному сотруднику.
- Но ведь мне Адам Иосифович доложил, что свинка, которой впрыснули вакцину, так сказать, помолодела. Я тебя правильно понял, Адам Иосифович?
- Да, но пока что это единичный случай, - ответил Куницкий, и его скользящий равнодушный взгляд прошелся по Ядзе.
- Дело в том, - снова заговорила Ядзя, - что эта свинка была нездорова. Когда же впрыскивали ей вакцину, она выздоровела.
- Ну и что ж! - воскликнул Валярчук. - Надо продолжать эксперименты, думать, искать.
- Продолжаем, думаем, ищем, - вполголоса обронила Ядзя. Она отлично понимала, что, увлекшись административной и общественной деятельностью, Валярчук потерял интерес к непосредственно научным исследованиям, то призвание ученого-исследователя, избытком которого он и прежде не страдал.
- По-моему, не там ищешь, уважаемая коллега, - с наигранной учтивостью заговорил Куницкий и поднял на Ядзю долгий померкший взгляд. Серое лицо его хранило следы усталости и внутренней тревоги, которая отражалась и в блеклых холодных глазах. Затем он взглянул на Валярчука и пояснил свою мысль: - Ядвига Стефановна переоценивает роль иммунологии в борьбе со старением. В принципе, никто не отрицает положительной и в отдельных случаях эффективной роли защитной системы организма в борьбе с некоторыми болезнями. Это элементарно. Но преждевременная старость - совершенно особый вид недуга, механизм его действия все еще остается загадкой. И мы должны все внимание, весь фокус наших исследований направить именно сюда - на нашу вакцину.
- А иммунологию оставить, если я тебя правильно поняла?
- Если она бесперспективна, то да, - ответил Куницкий и сам почувствовал неубедительность своего ответа, добавил: - Или же на время отложить, чтобы не распылять усилия.
- Я не считаю иммунологию бесперспективной. Напротив, - решительно и твердо сказала Ядзя, с укором посмотрев на Куницкого, и затем, уже в сторону Валярчука, продолжала: - И даже Адам Иосифович, думаю, не станет отрицать, что иммунологическая система участвует в борьбе. Но как, каков ее механизм, мы не знаем. Почему один организм успешно борется с болезнями, ведущими к преждевременной старости и одряхлению организма, - то, что частые болезни старят человека, ускоряют этот процесс, изнашивают организм - это, несомненно, и для меня бесспорно - и побеждает, а другой - нет? Замечено, что, например, нарушение функции вилочковой железы лишает организм способности сопротивляться. Как заставить организм бороться с атаками старости, как усилить и активизировать его защитную систему - вот проблема, над которой, я считаю, мы должны работать. И путь этот не бесперспективен, Адам Иосифович, нет. Сложный, трудный, длительный - да!
Она говорила деловито и в то же время резко и решительно.
Все, что она сказала, для Куницкого не было ни новым, ни неожиданным: между Ядзей и Куницким на эту тему уже не однажды возникали споры, и довольно резкие. Поэтому сейчас она хотела внести ясность для директора института, разъяснить свою позицию и позицию заведующего лабораторией. В то же время оба оппонента понимали, нутром чувствовали, что для Валярчука сейчас не имеет значения их спор, - он ждет положительных результатов, он, возможно, похвастался в министерстве о предполагаемом открытии, а затем, не желая отступать, связал себя необдуманным и нереальным обещанием. Так оно и было.
Выслушав Ядзю, Валярчук вопросительно посмотрел на Куницкого, ожидая от него каких-то обнадеживающих или утешительных слов. Но Куницкий предпочитал угрюмо молчать, натянув на себя маску неуязвимой независимости. Лишь толстые губы его постепенно кривились в ухмылке.
- Хорошо, все, что вы сказали, - хорошо и приемлемо, - вразумляя и как бы подводя итоги этой краткой беседы, заговорил Валярчук. - Вы оба правы. Оба - понимаете? И оба получили Сталинские премии. За что?.. Это вы понимаете? За результаты научных исследований, которые лишь открыли завесу к главной проблеме, подвели к открытию, которое может потрясти человечество. Значит, и премию надо рассматривать как аванс. Вы меня поняли? Как аванс, - повторил он и встал, выпрямился, опустив руки по швам, как солдат по команде "смирно", и продолжая наставительно: - Надо поторапливаться. Опыты, опыты и еще раз опыты. Если нужна помощь дирекции, - говорите, мы сделаем все, что в нашей власти и возможностях. В чем вы нуждаетесь, чего вам не хватает?
- Предыдущая
- 33/42
- Следующая
