Избранное - Стрелкова Ирина Ивановна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/56
• Следующая

Вот она, его валюта, доллары, фунты, марки, иены. Его поездки за границу, его известность, его воловий труд в операционной. Чемодан набит заграничными броскими упаковками. Дорогие лекарства, инструменты, приборы… Алексей Александрович подсучивает крахмальные манжеты и начинает выставлять на стол коробки и коробочки, поясняя их назначение.

В завершение из чемодана извлекаются простенькие футляры, оклеенные дерматином. У Алексея Александровича есть в Москве мастер-виртуоз, они вместе создают уникальные инструменты.

- Вот эта штучка, - Алексей Александрович раскрывает один из футляров, - есть пока только у меня и теперь, значит, у вас.

Анатолий Иванович со священным трепетом разглядывает нехитрую на вид «штучку». Все обиды забыты, он счастлив, он влюблен в Алексея Александровича, как мальчишка. Кидается к письменному столу, выгребает из ящиков свои записи.

- На «операцию Кашина» у нас только один, - Анатолий Иванович подает Алексею Александровичу историю болезни, рентгеновские снимки. - Тракторист. Лежит у нас с весны.

- Вот вы и сделаете операцию, - объявляет Алексей Александрович. - И не спорьте, прекрасно справитесь. Я буду у вас ассистентом. - Анатолий Иванович пытается что-то возразить, но Кашин и слышать не хочет. - Вы же знаете! Не первый раз нам вместе работать. Здесь я такой же сельский хирург, как и вы. Наше дело такое, кого привезут, мы, сельские хирурги, должны уметь все.

Ради этого Алексей Александрович и ездит в родной город каждую осень, никому в Москве не признаваясь, чем он занимается ненастными днями в своем заповедном краю. А он тут не рыбачит, не охотится, не философствует за бутылкой о гибнущих малых деревеньках и неубранных льнах, сгорающих мгновенно от одной спички. Он тут работает, оперирует. Все подряд. Аппендицит, прободение язвы желудка, черепная травма. И никакого барства, премьерства. Он и Анатолий Иванович - хирурги равной величины, в чем-то Анатолий Иванович даже повыше. После операции - крепкий чай, долгий разговор о медицине, о жизни, обо всем. В свободное время Алексей Александрович навещает уютных старичков, обитающих в уютных мещанских домиках, его угощают домашними пирогами и вареньем, вспоминают маму и отца. Несмотря на ненастье, Алексей Александрович обзавелся здоровым деревенским загаром, несмотря на напряженную работу, чувствует себя отдохнувшим. По больничному парку и городским улицам он прогуливается с самодельной суковатой тростью, сшибает репьи, ворошит палую листву, с наслаждением вдыхая запах прели, иной раз сидит подолгу на скамейке в парке, опустив голову на трость, словно бы выслушивает стетоскопом осеннюю отдыхающую землю.

Все эти дни в больнице светло и празднично, как в деревне в пору сенокоса. Все стараются наперебой - и врачи, и сестры, и санитарки. Возникает даже какая-то всеобщая любовь друг к другу - отражение мальчишеской влюбленности Анатолия Ивановича в Алексея Александровича и деспотической любви московской и даже всемирной знаменитости к сельскому хирургу из русской глубинки, которому никогда не уехать в Африку. Уж если Алексей Александрович этого хирурга милостью божьей к себе в Кашинку не забрал, то никому другому Анатолия Ивановича не заполучить - не ждите.

Присутствие Алексея Александровича влияет и на всех больных, независимо от рода болезней. Они не ссорятся, хотя палаты, как всегда, переполнены. Выздоровление идет быстрее. В лесхозе вспоминают о своем давнем, невыполненном обещании и присылают рабочих расчистить больничный парк, горсовет изыскивает возможности и латает асфальт на улице, ведущей к больнице.

Наступает день отъезда. Алексей Александрович прячет свою трость под крышу баньки, там она и пролежит до будущей осени, если он будет жив и приедет. Ему кажется, что потайное место известно только ему одному, однако на самом деле о нем знает весь персонал, благодаря чему трость и пролежит в целости и сохранности у завхоза и только перед новым приездом Алексея Александровича будет возвращена на место.

Московский поезд проходит станцию около полуночи, российские тонкости железнодорожного расписания в том и состоят, чтобы время прибытия и отбытия приходилось всем в тягость. Однако дежурный по станции не отправит поезд, пока провожающие Алексея Александровича Анатолий Иванович и шофер Саша не подадут знак. Помахать руками отъезжающему они не успевают, поезд уже ушел. На обратном пути Саша то и дело повторяет:

- Вот человек! Он мне новую резину обещал!

У Анатолия Ивановича на душе пусто и тоскливо. Он думает о том, что завтра же в больнице что-нибудь приключится, какая-нибудь неприятность. Почему-то после отъезда Алексея Александровича всегда начинаются неурядицы, ссоры в коллективе, жалобы больных на сестер и врачей. С неизбежностью этого Анатолий Иванович уже давно смирился. Ему и самому нужна разрядка, он берет отпуск на неделю и едет к знакомому егерю. Но уже через день за ним приезжает Саша на проклятом УАЗе, которому все хляби нипочем, и везет в больницу делать срочную операцию парню, завалившемуся с трактором в овраг.

После операции, исход которой еще под вопросом, Анатолий Иванович идет к себе в кабинет и достает из сейфа письмо, полученное в день приезда Алексея Александровича.

В медицинском институте Анатолий Иванович с первого по последний курс дружил с отличным парнем Игорем Клюевым. Учились в одной группе, жили в одной комнате, вместе ездили на целину. Игорь - честняга, открытая душа, никогда не ловчил и за чужие спины не прятался. Судьба разбросала друзей в разные концы матушки-России - одного в нечерноземную глубинку, другого на Курилы. Благодаря этому оба научились писать письма, что для нашего времени большая редкость. Судя по письмам Игоря, ему на Курилах сидеть без дела не приходилось. Оттуда тоже можно ехать в любую страну, в советский госпиталь, на любые условия и любую неожиданность. Но Игорь никуда уезжать не собирался, пока не встретил одну москвичку, через два года после свадьбы она увезла его в столицу. Теперь Игорь работает в знаменитой клинике.

Его первые московские письма пылали восторгом. Тут тебе не Курилы - передовой край науки, ежедневно возвращаем людей с того света. Перед своим шефом Игорь преклонялся. Умница, талант, фигура, масштаб. Описывал его внешность, манеры, цитировал любимые словечки шефа. Потом восторги Игоря поувяли. В клинике сплошная показуха, шеф - деспот, не дает хода одаренным хирургам, окружен услужливыми подхалимами. Но если бы только показуха и деспотизм. В клинику укладывают нужных людей. Вся Москва об этом знает, но шефу плевать.

«Новости у нас такие, - читает Анатолий Иванович. - Один парень влетел в кабинет к шефу, выложил ему всю правду в глаза. И что ты думаешь? Наш шефуня его холодно выслушал и сказал: «Если не нравится, можете подать заявление об уходе». Человек проявил характер и положил на стол заявление. Может, и мне уйти отсюда ко всем чертям, улететь на Курилы? Но, понимаешь, работать здесь все-таки интересно. И шеф, черт бы его побрал, личность, фигура. Вчера он…» - дальше следовало подробное описание операции, которую шеф провел блистательно. Анатолий Иванович несколько раз перечитал описание операции. «Да-а-а… Блестящая работа. Кто еще так может? Никто. Уж мне ли не знать! Я и сам от него никуда не уйду…» - он перевернул листок. Что там дальше новенького? Дальше Игорь писал о том, что на другой день после операции вся клиника судачила, какой подарок получил шеф.

Игорь Клюев работает в клинике Алексея Александровича, в знаменитой Кашинке. Анатолий Иванович не сомневается, что Игорь пишет чистую правду. Не такой Игорь человек, чтобы передавать досужие сплетни. Все так и есть. Иначе придется предположить, что сам Игорь вдруг переродился в совершенно другого человека, в полную свою противоположность. Но этого не может быть, потому что не может быть никогда. Анатолий Иванович верит Игорю. Да и сам он разве не знает Алексея Александровича Кашина… Очень даже хорошо знает!

Но для больницы и для города эта сторона жизни Алексея Александровича останется за семью печатями. Что же касается Игоря, то Анатолий Иванович много раз порывался написать ему, где шеф проводит свой отпуск и чем занимается, но никогда не напишет. Черт бы побрал шефа, но это его тайна.

• Предыдущая
• 5/56
• Следующая